Партизаны Е.И.В.

– Итак, что есть справедливость?

Вопрос, заданный в никуда, тем не менее, не остался без ответа. Принёсший почту дежурный офицер принял его на свой счёт:

– Она есть понятие относительное, обусловленное государственной необходимостью. Потому бывает разных степеней, и допускает не только двоякое, но и троякое толкование.

Замечательная мысль, но требующая некоторого уточнения.

– А можете объяснить на примерах, господин лейтенант?

Тот немного смущённо оправдывается:

– Я только полгода как выпустился из военного училища, государь, и мои выводы не подкреплены опытом. Они чисто умозрительны.

– И всё же?

Молчание. Но не тупое, с поеданием глазами начальства, а сосредоточенное. Хорошее такое молчание, вдумчивое и осмысленное. Наконец решился:

– Видите ли, государь...

Пауза.

– Продолжайте.

– За все свои злодеяния, совершённые во время войны, французский император заслуживает виселицу, но...

Ага, забавно будет посмотреть на Бонапарта, дрыгающего ногами в петле.

– Какое же "но"?

– Но государственная справедливость требует оставить его живым, дабы послужил гарантом выплаты контрибуций.

Слово-то, какое подобрал - гарант. Неплохо учат в наших училищах. Во всех четырёх. Пока четырёх.

– Значит, нам стоит принять капитуляцию Наполеона?

– Не могу советовать, государь, но всё той же справедливости ради отмечу её третью сторону...

– Ну?

– Почти бескровные и лёгкие победы развращают армию.

Забавный юноша. Философ.

– Оповестите членов Совета о совещании, назначенном на полдень.

– Они уже здесь, государь.

– Здесь, это где?

– Завтракают в малой гостиной.

– Без меня?

– Виноват, государь, неправильно выразился - подкрепляются перед завтраком у Вашего Императорского Величества!

– Ладно, пусть подкрепляются, а я пока почту посмотрю. Свободны, господин лейтенант.

Да, господин... наименование товарищ как-то не прижилось, хотя и очень хотелось его ввести. Только у большинства это слово намертво связано с польскими гусарами [12] , и несёт в себе некоторый оскорбительный оттенок. Жалко... всё меньше и меньше остаётся того, что напоминает о прожитом мной будущем. Очень жалко...

12

Товарищ в гусарии считался младшим офицером, но его статус был выше, чем у обычных офицеров-драгун или офицеров-пехотинцев. Товарищи имели право не выполнять приказы офицеров негусарских полков.

Так, а что у нас сегодня с почтой? Прошения о помиловании на Высочайшее имя сразу в камин - подобными вещами занимается Священный Синод, и уж если снисходительный к разбойникам отец Николай не нашёл уважительных причин для смягчения приговора... Вот ужесточить могу. Но не хочется.

А это что за цидулка? Понятно... Ново-Донской губернии купец третьей гильдии испрашивает разрешения сменить фамилию на более благозвучную. Интересно, чем ему прежняя не угодила? Дормидонт Староглупов - вполне нормально звучит. Ладно, ежели так хочет, то почему бы не пойти человеку навстречу? Сделаем приятное человеку, не всё же смертные приговоры утверждать. Пусть станет Новоглуповым.

В следующем пакете чертежи. А где сопроводительная записка от Кулибина? Неужели не просматривал изобретение? Не помню точно его обязанностей, но раньше вроде бы всегда... Не понял - "Описание особой прыгающей палки на керосиновом ходу, предназначенной для быстрого и высокого скакания по поверхности воды и веткам дерев широколиственных лесов, произрастающих в Российских землях и за их пределами, предоставленное отставным штык-юнкером Назгулко". Бред полный... Это и про само изобретение, и про изобретателя. Штык-юнкера Назгулко я придумал несколько лет назад, рассказывая детям сказку про подвиги боевого Колобка. И ни о каких других не слышал. Неужели действительно существует человек с таким именем? Великолепно, значит и Колобок имеет право на жизнь!

Но чертежи всё равно в топку!

– Государь, - дежурный заглядывает в дверь.
– Завтрак подан.

Ну что же, придётся отложить бумаги в сторону. Утро - единственное время, когда вся семья встречается за столом. Потом некогда и некому встречаться - не успел оглянуться, и разбежались кто куда. В лучшем случае увидимся вечером, а то и вовсе на следующий день опять же за завтраком.

Угу, мероприятие особой государственной важности - целых четыре министра, канцлер и обер-прокурор с ложками наготове. Совмещают приятное с полезным и бесполезное с бестолковым: кушают за мой счёт, ищут у Марии Фёдоровны поддержки безумным прожектам, служат детям примером тяжести и ответственности высоких чинов, а так же соревнуются в злобности намерений по отношению к поверженному противнику.

– Я бы посоветовал не торопиться с принятием капитуляции у Наполеона, государь.
– Бенкендорф с отвращением смотрел в тарелку со сваренной на молоке перловой кашей и говорил не поднимая головы.
– Идеальным вариантом будет, если у нас получится выдавить его за границы империи без прекращения войны.

– А спешащие на выручку англичане?
– сварливо ответил граф Ростопчин.
– Мне кажется, что стоит предать Бонапарта справедливому военно-полевому суду, дабы не к кому было спешить. Закатать мерзавца на пятнадцать лет в Кяхту...

– Экий вы кровожадный, Фёдор Васильевич, - с укоризной вздохнул министр госбезопасности.
– Ещё предложите оженить его на тунгуске.

– Тунгусы тоже люди, - вмешался обер-прокурор Священного Синода.
– А Наполеона отошлём на Соловки.

– Позвольте не согласиться, отец Николай, - не остался в стороне от спора граф Аракчеев.

– С чем же?

– С Соловками. Пугало в виде французского императора требуется для поддержания Европы в должном страхе. Потому поместим его в Петропавловской крепости, и будем угрожать побегом. Не Наполеону угрожать, разумеется.

– Невыгодно, - задумчиво проговорил Державин, более всего заботившийся о состоянии финансов.
– Ежели только деньги брать за недопущение побега.

– Возьмём!
– воодушевился Аракчеев.
– А пугать всё равно не перестанем!

Как дети развлекаются, ей-богу. Посторонний слушатель, невзначай здесь оказавшийся. Рискует сделать неверные выводы о кровожадности моих министров. Кровожадности и беспримерной глупости. И он окажется неправ. Князь Александр Фёдорович Беляков-Трубецкой вовсе молчит, и было бы несправедливостью возводить на него напраслину. И на остальных тоже.

Умнейшие люди, и каждый исполняет порученное дело столь хорошо, что порой кажется незаменимым. Взять хотя бы того же Державина - поэт вроде, а как финансы поправил, а? А всего-то стоило обратиться к врачам с просьбой запретить Гавриилу Романовичу кутежи, до коих он стал было большим охотником, и рекомендовать больше гулять на свежем воздухе. Во время прогулок в его голову просто замечательные мысли приходят. Настолько замечательные, что Александр Христофорович смущается и бормочет о правилах приличия и чувстве меры. Ну да, Бенкендорфу обычно и достаётся претворять в жизнь гениальные идеи министра финансов. Помните недавний налёт мексиканских пиратов на Бомбей? Ах, не помните... Правильно, я тоже забыл.