Партизаны Подпольной Луны

Они по очереди подошли к воде, при ходьбе бряцало их оружие - гладиус и пуго у Квотриуса, пуго и рапира - у Северуса, а у Гарольдуса был только пуго, которым он за дюжину дней с той памятного события научился более-менее сносно владеть… под руководством не Северуса даже, но Таррвы.

Снейп очень редко посещал молодого человека, лишь самолично призывая его оттрапезничать с ним и… разумеется, в присутствии ненавистного Гарри Квотриуса, теперь уже обязательном, вошедшим в обычай.

Ещё у них было с собой множество съестных припасов - сухарей, вяленого мяса, катышки сушёного овечьего сыра, вода, очищенная ышке бяха, вересковый мёд и… свежесваренный Веритасерум. На всякий случай, коль придётся кого-то из туземцев допрашивать втихаря.

Таких туземцев Снейп, почему-то, именовал «языками», что было не вполне понятно Квотриусу.

* * *

* Gwenn (валл.) - белый.

Глава 48.

У легионеров не принято было добывать докладывающих о своих диспозициях варваров. Те и без того набегали всей ордою, вперемежку - и колесницы, и пешие вои. Солдатам Божественного Кесаря просто не нужно было расспрашивать кого-либо. Они шли убивать и порабощать десятки, иногда сотни людей, если сошлось несколько варварских армий на едином поле, а так бывало часто, благодаря злословию, причём, разумеется намеренному, стравливающему, ромейских проворных лазутчиков, знающих языки «материнских» бриттских племён и самим бывшими полу-бриттами, но за деньги служившими неведомому им Божественному Кесарю.

…Перед отправлением Северус всё-таки нежно приласкал жену. положив с прибором на все существующие ромейские обычаи. На свой страх и риск он дважды доводил её до оргазма, доставив ей массу превосходных эмоций, а, главное, уверенность в том, что она дорога любимому супругу. Они прощались молча, не издавая ни звука, так велико было их единение, и Северусу было вовсе не противно овладевать женщиной, причём беременною. Ведь он знал наверняка - этот малыш от него. Мальчик, наследник рода Снепиусов - Снеп - Снейп, сын Снепиуса Северуса…

Ведь именно под этим именем запомнится Снейп всем, кто знал его в этом времени. А, значит, и «Хроника семьи благородных чистокровных волхвов Снеп» Ульция, лорда Снеп, оказалась правдивой.

– Не торопи события, граф Снейп, дитя ещё не родилось, а ты уже празднуешь его бытие. Да и детская смертность чересчур велика в этом времени. Вспомни рассказ Квотриуса о его ребёнке… А вдруг и мой родится калекой?! Адриана же зачала спустя всего четыре дня после выкидыша, которое я, зараза дементоров, ей устроил. Но я не мог же идти «под венец» с заметно беременной!

– Ну, да она любит меня теперь, а не того полукровку красивого, но с резкими, словно выточенными резцом скульптора, чертами.

А вспомни-ка, Сев, что говорил тебе Квотриус, живописуя твой замечательный носяро - ведь говорил он именно о резце мастера. Да, так и говорил, что выточен, мол, мой носяра скульптором умелым, коий видел, будто бы, красоту неземную, и в носе моём её отразил. Ну, хорошо, пусть не так смешно.

– Но говорил брат мой, будто скульптор соделал весь мой облик, как… Как у бритта того. Верно, и нескладным он был, ну, скажем так, худощавым. От того-то и подействовала несильная Амортенция на Адриану так неотвратимо потому, что схож я был с её последним любовником резкостью черт и худобою, ей, должно быть, полюбившимся типажом.

– Не то, что она сама… Такая мягкая, пышная, словно сдобная булочка из Гоустл-Холла, от моих умелых кулинаров - домашних, безотказных эльфов. Такая… спелая, сладкая, даже кожа у неё, что же в соитие с нею лизнул её я пару-тройку раз, то оно тоже сладчит, но не так скверно, как было это однажды и с Квотриусом, и… с Гарри. Последнее же мне более памятно, как выплюнул я девственный член его изо рта! Впрочем, то же случилось и с пенисом Квотриуса…

– Ну да это не главное теперь. Теперь я - женатый человек, хоть и в… этом времени, и у меня в конце июля родится сын. Ведь должен он родиться! О, боги волшебников милосердные и боги ромейские! Воздайте должное сыну моему, зачатому, хоть и против воли моей, но в страсти преогромной! Уж принял я его, люблю жену, но спокойно, страсти к ней я больше не питаю, хотя… сумел же доставить женщине удовольствие прямо сейчас.

– Как-то назвать его? Да, хотелось бы Квотриусом, но неправильно поймут домочадцы - подумают ещё, что дитя назвали в честь отца. А-а, Альбусом назвать его нужно, хоть и родиться он должен черноволосым и черноглазым.

Черты Снейпа были доминантными в паре с бесцветной, а сейчас - ещё более, хотя казалось бы, куда уж больше?
– вылинявшей Адрианою…

… На полянке в лесу Северус сказал:

– Сия вода перенесла меня весьма далеко от дома, но точно помню я, представить нужно место, куда спешишь попасть ты.

Ты, Гарольдус, просто представь себе самое древнее, что встречалось тебе в Хогвартсе, а это - Озеро, да, то, в коем кальмар плескался в «нашем» времени. Сейчас его там нет - я точно знаю. Я ведь был когда-то там, с полгода тому. Воспоминаю Озеро и сам я. На счёт : «три». Ты понимаешь меня, о Гарольдус?

– Да, понимаю, профессор Снейп, сэр.

– Там я не буду для тебя ни профессором, ни «сэром». Там я - человек без имени, свой среди чужих. Держаться нужно купно нам, не разбегаться по сторонам, не выдавать себя средь саксов. На вас я чары наложу, чтобы язык вы разбирали, не переспрашивая иноземцев тех, у коих и хлеба попросить нам будет тяжко…

– Снова говоришь ты в рифму, о брат мой Северус. Позволь же мне прервать её сими словесами. Пред возможным отправленьем в путь наш дальний, знай - дороже тебя не стало никоего у меня. Даже высокорожденный отец наш отошёл, словно бы, в сторонку, так застишь ты, словно светило дневное застилает тусклые, отжившие своё звёзды, прекрасный, черноокий мой.

Гарри покоробило от любовных эпитетов… так умело и, кажется, привычно присвоенных Куотриусом любимому, ещё сильнее с… того раза любимому. Они, что, сейчас ласкаться начнут и целоваться при нём, как это было не раз во время тех поистине проклятых трапез, за которыми Гарри и не ел почти, так, что похудел и спал с лица?! Совсем лишился своего прекрасного, как говорил когда-то любимый, облика.

Но нет, обошлись одним лишь поцелуем, но каким! Как желал бы Гарри хоть крохи поцелуя этого! Но… Чем-то не услужил Северусу в… ту ночь, вот и попал в опалу любимому. Сам Гарри виновен в этом, ведь, если б лишь попробовал он овладеть Северусом… Но нет, не попробовал бы. Силёнок да и смелости бы не хватило. Так что сам дурак, упустил свой шанс. Пока Гарри ударился в рефлексию, Снейп рассказывал брату об Озере, каково оно, как выглядят брега его, скала где, на которой нужно каменный замок заложить.

Но вскоре они наклонились за пригоршнями обжигающе ледяной воды, набрали по полной ладони. Гарри без напоминания и, вообще, какого-либо внимания Северуса к своей персоне, сделал то же самое. Снейп просто крепко-накрепко обнял Квотриуса, и скомандовал:

– Раз, два… три!

И они выпили из пригоршней чуть сладковатой холоднющей воды, от которой ломило зубы и мгновенно обжёгся язык, вот только представилось Гарри, что обнимает не противного, надоедшего Квотриуса любимый, а его самого, прямо в опочивальне, на ложе.