Пасифик

— Не хочу, чтобы это были вы, — бесцветно произнёс Хаген, колупая штору. — Пусть лучше он!

— Не капризничайте, Йорген. Я личный врач Лидера, пусть и неофициальный. Неужели вы думаете, он доверит свою тело неумехе и дилетанту?

— Лидер плохо себя чувствует.

— Не хороните любимых раньше времени, — произнёс Кальт скороговоркой и подмигнул. — Уже поздно, Йорген. Поглядите на часы.

— Они не работают.

— Верно. Значит, вам пора спать. Я разбужу, когда мы начнём.

— Что-что? — ошеломлённо переспросил Хаген, когда ледяные пальцы схватили запястье, сдавили и выпустили, чем-то оцарапав. — Что вы сделали? Я не разрешал прямо сейчас…

— Пиф-паф, — весело сказал Кальт. — Будет не больно. Я обещаю.

Он не солгал и разбудил, когда всё началось. Правда, лишь затем, чтобы поздороваться и опять уплыть под потолок, где из белоснежных содовых сугробов вырастали пузырчатые стальные глаза ослепительной чистоты. Это было стерильное место, совсем не похожее на Пасифик, но доктор Зима дал слово, и почему-то Хаген ему поверил. Как вскоре выяснилось, не напрасно.

Было совсем не больно.

Ну, может быть, самую чуточку.

Глава 14. Спарринг-партнёры

Генцель обещал доложиться полчаса назад и провалился в преисподнюю. Его браслет был активен, но не реагировал на вызов. «Бордель!» — задумчиво произнёс Хаген, набирая Аквариум. Илзе успокаивающе погладила его по шее, прошлась по спинальным точкам, снимая мышечный спазм. «Погоди, — сказал он. — Я им накручу хвоста, балдёжникам. Устроили там лавочку с преферансом…»

Аналитики откликнулись тотчас: оказывается, Генцель решил лично донести результаты, но по дороге был перехвачен инспектором, и теперь вынужден колесить по задним дворам, по горам, по долам и отхожим местам, плести небылицы, втирать очки и искать коллег, чтобы сдать им осточертевший груз и отправиться по делам. Так, может быть, герр Хаген вызовет огонь на себя, потому что у инспектора, конечно, есть вопросы, даже целый список, мелким, убористым почерком…

Герр Хаген не изъявил желания вызвать огонь на себя. Вместо этого он посоветовал выкручиваться своими силами. Терять ключи. Брать измором. Подсунуть самую красивую из общих секретарш, дылду с цветком в волосах. Одно из двух — либо докучливый гость очаруется и проведёт остаток дня в брачных танцах, ворковании и чуфырканьи, либо его придётся нейтрализовать иными методами.

— Какими? — тут же спросил Арне. Он был из тех, кто робко, вежливо, чайной ложечкой вынимает мозг по кусочкам. Хаген вздохнул. Ему до тошноты надоели соглядатаи Улле, зачастившие с проверками. И ещё больше надоело решать вечные проблемы аналитической секции.

— А спровадьте-ка его в двойку. Они как раз заняты «Музыкальной паузой» для Кройцера. Вот и устройте ему паузу. Послушает функциональную музыку, ребята покажут что-нибудь из компьютерной пиротехники, мини-лекция, пятое-десятое…

— Инфосекция просила не отвлекать, — пробормотал недальновидный Арне и получил полный набор пистонов. Хаген с наслаждением принялся припоминать. А припомнить было что. Срыв графика — раз. Ночные посиделки и подозрительные своей массовостью утренние недомогания — два. Плюс мутная история с энерготониками. Стало быть, два с плюсом. Безобразная свара с архивистами из «Датенбанк» — это уже три. Чёрт возьми, три! А теперь персонально…

Закончив, он долго и бессмысленно двигал бровями, дёргал губами, издавал лошадиное цоканье, сопел и фыркал и вдруг сообразил, что Илзе рядом, слышит, запоминает и ждёт распоряжений. Терпеливо ждёт. В высшей степени корректно.

— Что? — спросил он, испытывая неловкость и раздражаясь уже из-за этого. — Смешно? Киплю, булькаю, бренчу крышкой. Забавно, наверное, выглядит со стороны?

— Нет, — тихонько сказала Илзе. — Раньше было забавно, а теперь нет. Натурально. Я поверила. Вы очень устали.

— Устал, — сознался он. — Засиделся допоздна и вот…

— До без четверти четыре. И у вас снова была тахикардия. И мигрень.

— Так, — сказал Хаген, еле сдерживаясь. — Значит, опять. Может быть, хватит меня мониторить? Это нервирует!

— Простите, — отозвалась она ещё тише, но твёрдо. — Не волнуйтесь, пожалуйста.

Умелые пальцы профессиональной массажистки пробежались по затылку, огладили загривок, вновь спустились по шее, захватив мягким полуобручем, и Хаген расслабился. Как всегда. Он хотел бы проявить стойкость, давал себе зарок не реагировать, но тело жило по своим законам и начхать ему было на принципы и обещания.

— Я могла бы прийти к вам ночью, — предложила Илзе. — Помогла бы справиться с бессонницей.

— Нельзя, — сказал он.

— Можно, — возразила она. — У меня есть специальное разрешение. Шеф очень рекомендовал. Я вам не нравлюсь?

— Нравишься, — процедил он, чувствуя прилив моментально обузданного, выверенного, с прохладцей и инеем, но всё-таки бешенства. — Скажи шефу… Нет, я ему сам скажу.

«Не скажу, — думал он, машинально развинчивая и скручивая металлическую подарочную ручку, убивая её и воскрешая вновь. — Кукловод. Сводник. Контролёр. Залез бы и под кожу, так ведь не поместится. И конвой, вечный конвой с особыми распоряжениями. Спасибо, что не Франц. Спасибо, что Илзе. Красивая девушка — Илзе. Главное — не привязываться!»

— Может, стоило предупредить об инспекции? — аккуратно осведомилась Илзе.

Она всё делала аккуратно. Следуя полученным инструкциям, аккуратно настояла, чтобы Хаген хотя бы два раза в неделю принимал снотворное, посещал тренера и партийный оптимум, не пренебрегал коллективной психогимнастикой и заглядывал к диагностам с Фабрики — по расписанию, отпечатанному в двух экземплярах и прикнопленному над столом.

Когда он захотел незаметно выбраться в Траум, она аккуратно объяснила, что перемещаться по городу и окрестностям он будет только в её сопровождении. А потом, когда он попытался возразить, — сумбурно, с щенячьим задором, бр-р, как бы стереть это стыдное воспоминание! — столь же аккуратно вырубила его, дождалась, пока он придёт в себя, и объяснила опять. После этого Хаген пересмотрел своё отношение к занятиям в Центре физической подготовки. Одно дело — схлопотать от Франца, хотя и это достаточно унизительно, но всё же объяснимо, даже как-то классически: мыслящая интеллигенция подавляется грубой армейской силой, — и совсем другой коленкор — когда тебя без особого напряга обрабатывает миниатюрная фрау с безупречным маникюром и лёгкой грустинкой в фиалковых глазах.

— Предупредить? Он скажет гнать проверяющих поганой тряпкой. Этот хмырь позвонит Улле. И начнётся грызня прямо в присутствии Лидера, взаимные обвинения, швыряние помётом, а им только того и надо… Нет уж, выкрутимся сами. А хотя…

«Я-то чего беспокоюсь?» — спросил он себя и не нашёл ответа. Беспокоиться следовало о другом. Например, о том, что министру безопасности успели донести о новоиспечённом «ресурсном центре» и некоторых шагах, предпринятых Хагеном в значительной степени самовольно. Если эта тема всплывёт на совещании в Стахоле… А она, конечно, всплывёт.