Пасифик

Дитрихштайн был совершенно прав.

Яркие, синие, искрящие от скачков напряжения глаза, определённо, принадлежали Тому-Ещё-Сукиному-Сыну!

***

Вечер близился к завершению. Курносая луна уже заглядывала в окна-бойницы в поисках того, кого она полюбит нынче ночью. В подвале Сторожевой башни не было окон, но Хаген слышал завывание ветра и надрывный, на одной ноте, стон сирены, проникающий даже сюда. Может быть, сирена звучала у него в голове. Интересно, воспринимали ли её окружающие?

Кальт неотрывно смотрел на того, кто за весь вечер не произнёс ни единого слова — на живую легенду «Моргенштерн», волнового физика Вернера. Он как будто ожидал окончательного вердикта и получил его.

— Мне жаль, что вы выжили, — сказал Вернер.

— Жаль… — эхом откликнулся доктор Зима. Его помертвевшее лицо доламывал нервный тик.

«Вот ещё одно слово-перевёртыш, — подумал Хаген. — Мы разобрались с танцами и заботой, теперь на очереди жалость. Жалость и милосердие. Впору составлять особый тотен-словарь и разговорник с самыми употребительными выражениями. Угадайте, что будет в первой главе?»

— Что ж, мы договорились, — подытожил лидер. — Видите, как просто? Совсем ни к чему все эти… завихрения! Мне нравится Шефер. Тихий, осторожный, тактичный. Как пластырь для больных мозолей. Уверен, мы с ним сработаемся. А вы по-прежнему даёте отличные советы, доктор. Не так ли, Мартин?

— Думал, вы предложите более… одиозную кандидатуру, — кисло сказал Улле.

— Более одиозной кандидатуры, чем ваш Кройцер, сложно себе представить, — отозвался Кальт. — Ох, уж эта привычка комплектовать кадровый резерв из того, что ещё не слишком провонялось на свалке амбициозных бездарей…

Сухонькая ладошка предупреждающе похлопала его по колену.

— Всё лучше, чем ваша милая привычка минировать всё, к чему прикасаетесь, — огрызнулся Улле. — Вплоть до стульчака в собственном сортире.

— Если бы не минировал, где бы я сейчас был? — резонно заметил Кальт.

— Там же, где вы скоро и окажетесь! В Учреждении Шварцхайм, мой славный псих. Только немного позже.

— А, так вы всерьёз открыли охотничий сезон! Как же вам не терпится выставить мою голову у себя над камином! Не забудьте украсить её венком из асфоделей.

— Будьте спокойны, доктор, — процедил Мартин Улле. — Вашу голову я упрячу в сейф, а сам сейф замурую в крепостной стене. И даже тогда у меня останется чувство, что я чего-то не доделал.

Сезон охоты…

Хаген представил — увидел воочию ряды голов, незрячие чучела, украшающие стену зала. Куда ни глянь — везде они, знакомые и незнакомые, с подпалинами на висках и номерами, выведенными послюнявленным химическим карандашом прямо на затылках. Страдальчески оскаленная голова Денка. Ощерившаяся в последней усмешке пасть Морица. И он сам, Йорген Хаген, в обрамлении гипсовых ветвей и фальшивых дубовых листьев. «Вот этого я добыл прямо на Территории. Метким выстрелом в позвонок, чтобы не портить шкуру. Великолепный экземпляр группенлейтера, только полюбуйтесь на надбровные дуги, затылочный бугор, узкую спинку носа, длинные передние резцы — настоящий норд…»

К горлу подкатило. Слюна была кислой и разъедала слизистую языка как электролит. Помещение пропиталось тухлым запахом переработанной пищи, вонью человеческих испражнений. На полу желтела лужица рвоты, и потерявший сознание охранник всё ещё сучил ногами, правда, уже слабее. Никто не обращал на него внимания, как и на Хагена, вступившего в изнурительную борьбу с отчаянно протестующим нутром. Отрыжка следовала за отрыжкой, и когда он уже почти сдался, Кальт раздражённо бросил: «Йорген, возьмите стул! Что вы там маячите, как флажок на палочке?» Он сел и позывы прекратились, только металлическая кислятина ещё долго щипала язык, освежая воспоминания о привидевшейся охотничьей экспозиции.

— Бравый норд устал, — заметил Райс. — Мы все устали. Трудный день. Пора заканчивать, мой друг. Сейчас вы отправитесь выполнять свою часть соглашения. Но сначала скажите, как я должен использовать ваших мастеров? Особенно вот этого. Возможно, когда-нибудь он сменит Шефера, если будет умником и не повторит ваших ошибок. Но сейчас он проходит программу…

— И продолжит её проходить, — твёрдо сказал Кальт. — Я оставлю его в «Моргенштерн». Сначала под своим присмотром…

— Я не дам вам много времени!

— …затем под присмотром фрау Тоте. Она и завершит обучение.

Хаген вздрогнул. Ледяной ноготь царапнул по позвоночнику. «Юр-ген» — и смех хрустальных колокольчиков. «Боже, нет!» — взмолился внутренний голос. «Да, — воскликнул другой, более грубый и низкий. — Да, пожалуйста, да! Я согласен, ещё бы!» Сладко-болезненная судорога охватила низ живота. Хаген сжал ноги, проклиная предательское тело.

— Тоте, — усомнился лидер. — Вы… уверены? Но ведь это же…

— Тоте ему не повредит. Она сделает из него то, что требуется. То, чего не успел сделать я.

— Мой бедный бравый норд! Вы суровый начальник, доктор. Скоро ваш помощник вздохнёт свободнее. Кажется, вы ему что-то сломали?

— Ничего. Битая посуда два века живёт.

— А второй, — напряженно спросил Улле. — Какое будущее вы наметили ему? Я полагал, что именно Йегера вы готовите себе на замену.

— Франц прекрасен, — сказал доктор Зима. — Но он не учёный. Не «философ», как выразились бы вы, Мартин. На вашем месте, я бы поставил его во главе северной айнзацгруппы. Франц очистит захваченную землю от всего не нужного Райху. И если он отлично себя зарекомендует, — а так оно и случится, я уверен, — подумайте ещё на шаг вперёд. Подумайте о том, что на вашей показательной порке генерал Рупрехт был прямо напротив меня. С автоматическим восьмизарядным «Кригером» спецразработки «Ваффенфабрик». И вместо того, чтобы теребить ствол, как озабоченный подросток теребит свою пипиську, он сидел и наблюдал за моими танцами, сложив руки пустой кошёлкой. Наверное размышлял, в какой момент стоит начать аплодировать. Просто подумайте об этом, Алоиз!

Он с отвращением крутанул на пальце дамский пистолетик и сунул его лидеру.

Сплошная стена раскололась, обнаружив скрытую панель. В освещённом проёме застыли белые фигуры.

— Вам пора, Айзек! — сказал Райс. — До скорой встречи. Будем держать за вас кулачки.

Уже на пороге Кальт обернулся. В ослепительном свете яростных электрических солнц его высокий силуэт казался переломленным надвое, как стеклянная палочка, опущенная в воду.

— Хайль, Йорген! — сказал он. — Помните про адвент-календарь? Я не забыл. Просто положите туда пару шоколадок. Иногда приходится замедлить шаг. Не беда — можно ускориться потом. Вы не сможете меня перегнать, ведь ваше время у меня в кармане.

Белые тени обняли его за плечи, и панель тихо скользнула на место, закрывая проход в Комнату Сна.

Глава 25. Тоте

— Ко мне, Юрген! — ласково позвал лидер. — Прыгайте сюда, мой осиротевший норд!

Он похлопал по освободившемуся креслу, всё ещё сохраняющему вдавленность сиденья и спинки. Кальт не казался очень уж тяжёлым, но Хаген бы не удивился, узнав, что у него особые отношения с гравитацией. Слишком свежи были воспоминания о ботинке, без усилия сокрушающем кости, как будто те были сделаны из сахара.