Патрис Лумумба

Четырнадцать партий Конго прислали сюда своих представителей. От НДК в конференции участвовали Патрис Лумумба, Жозеф Касонго, Жан Мари Юмба, Жан-Пьер Финант, Себастьян Иколо и Бруно Букаса. Делегацию АБАКО из семи человек возглавлял Жозеф Касавубу. Партия национального прогресса была представлена 22 членами. Самыми многочисленными были делегации вождей от всех шести провинций Бельгийского Конго: в их симпатиях к Бельгии не было никаких сомнений.

Катангскую шеферию представлял верховный вождь племени баеке Антуан Мвенда Мунонго. Наиболее влиятельным партиям Конго колониальные власти противопоставляли дробные организации из провинций, а также вождей племен. Положение националистов осложнилось еще больше в связи со странной тактикой, применяемой АБАКО. Жозеф Касавубу, выступавший ранее за созыв брюссельской конференции, вдруг начал резко критиковать ее. За этим последовал демонстративный уход делегации АБАКО с заседаний уже открывшейся конференции. В одном из отелей Брюсселя Касавубу вы ступил с заявлением, раздав присутствовавшим журналистам несколько документов партии. В так называемых тезисах АБАКО говорилось: «Единство Конго, которое мы допускаем в принципе, было бы желательным в виде какой-либо федерации автономных провинциальных образований. Это единство, которое не должно быть ни хрупким, ни искусственным, можно облегчить формированием провинциальных правительств в январе 1960 года и конголезского правительства в марте 1960 года».

Старые абаковские тенденции федерализма приобретали в настоящих условиях характер непосредственной угрозы национальному движению. Теперь уже поздно бойкотировать конференцию — она идет. Задача состояла в том, чтобы объединиться, создать на конференции единый блок партий, общее наступление которых опрокинет расчеты бельгийского правительства на провал конголезского освободительного движения.

Касавубу всегда переоценивал значение своей партии. Он ошибался, подчеркивая исключительное положение провинции Леопольдвиль в колонии. Касавубу был одержим идеей немедленного сформирования провинциального леопольдвильского правительства, во главе которого стоял бы он. Касавубу считал само собой разумеющимся тот бесспорный, по его мнению, факт, что править страной будет тот, кто возьмет власть в провинции Леопольдвиль. Лумумба решил с ним объясниться. Они встретились в ресторанчике около отеля «Метрополь».

— Многие из политических лидеров только и говорят о борьбе с бельгийским колониализмом, особенно когда они находятся за пределами Конго, — начал с обвинения Касавубу. — Почему вы не поддерживаете нас? Надо сорвать конференцию или же перенести ее на другое время. Разве вы не видите, что бельгийцы растеряны? После нашего бойкота они пойдут на уступки. Теперь мы хозяева положения, мы! И какой благоприятный момент мы упускаем!

— Ты не прав, Жозеф, — спокойно сказал Лумумба. — Своим уходом с конференции ты ослабил позиции конголезских националистов и предоставил хороший козырь бельгийцам. Они обрадовались твоему шагу. У них двойное представительство: если политическая партия исключает себя из дискуссий, то остается провинциальный вождь, с которым они договорятся. За спиной АБАКО сидит леопольдвильский вождь Мишель Мпутела. У меня положение лучше, чем у тебя: из Касаи прибыл Пене Сеньха. Мы с ним, как ты знаешь, заключили союз и выступаем единым фронтом. Присутствие АБАКО сдерживает действия Мишеля Мпутелы. Без вас он примет бельгийскую сторону.

— Бельгийцы обходят АБАКО, они сбрасывают со счетов нашу партию, которая длительное время одна во всем Конго вела борьбу с бельгийцами. Это политическая расправа! Вы представляете, каков будет эффект, если лидеры АБАКО возвратятся домой? Мы вышибем бельгийцев из провинции, пусть они отсиживаются в джунглях…

Куда девался всегда сдержанный, спокойный и рассудительный Касавубу! Лумумба видел его впервые таким возбужденным и обиженным.

— В холодном Брюсселе ты более горяч, чем в жарком Конго, Жозеф, — пошутил Лумумба, продолжая разговор. — Твое возвращение домой будет означать усиление террора. Ты вызовешь новую волну репрессий и арестов. Этого надо избежать. Я полностью согласен с тобой, что бельгийцы заколебались. Не от хорошей жизни привезли они ораву подкупленных африканцев из Партии национального прогресса. Нам надо объединенными усилиями вырвать независимость. Так что ж ты хочешь? Чтобы лавры предоставленной независимости приписала себе пенепе, партия продажных негров? Потом ты забываешь, что, кроме провинциальных правительств, будет создано центральное. АБАКО по праву может выдвинуть своего кандидата на пост президента страны. Посты будет определять не Бельгия, а мы, конголезцы. Откровенно скажу, Жозеф, без твоей партии нам здесь диктовать свою волю трудно или почти невозможно. Тебе говорит это человек, который никогда не питал к тебе враждебных чувств…

Лумумба умолк. Касавубу не прост, с бельгийцами он хитрит. Но как за это осуждать: в отношении колониальных агентов все методы и приемы хороши и оправданы даже с моральной стороны. Бельгийцы несколько раз меняли о нем свое мнение. Одно время его считали одним из верноподданных колониальной короны. Потом он выбрался из-под этого бельгийского головного убора. Слыл умеренным конголезским националистом, то есть вполне приемлемым, устраивающим власти. Противопоставлялся другим — неумеренным, к разряду которых относили Патриса Лумумбу. В связи с запутанной позицией АБАКО в канун конференции лидера Нижнего Конго кое-кто стал называть «конголезским алжирцем», сторонником чуть ли не революционных, насильственных действий.

А он, как и прежде, оставался себе на уме и был ни тем, ни другим, ни третьим, а единственным в своем роде Жозефом Касавубу, некоронованным королем Нижнего Конго, которому мешают вступить на престол интриги и бельгийцев, и своих политиканов. Аббат Юлу опередил его, став во главе Браззавильского Конго. Но разве это страна? Пятьсот тысяч населения. По сравнению с Браззавилем левобережное Конго будет империей и объединит три миллиона жителей баконго. Не большое тянется к малому, а малое примыкает к большому! Потом присоединятся браззавильцы, Кабинда, часть Анголы. Нижнее Конго — магнит, сплоченный, сильный, самостоятельный.

Лумумба знал цену этому магниту. Народность баконго ближе всех подошла к процессу формирования нации: здесь нет такой невообразимой россыпи племен и народностей, как в Касаи, на экваторе, в северных районах и Восточной провинции. Понятие «конголезец» — скорее географического порядка, а не национального. Пигмей никогда не назовет себя конголезцем. Националисты взяли на свое вооружение это слово, исходя из соображений борьбы за будущее единое Конго, которого пока нет в действительности и которое еще необходимо создавать. Сепаратизм абаковцев, если дать ему волю, вызовет цепную реакцию в других частях страны. Отделится Катанга. После Южной Африки провинция Киву может назавтра превратиться во второе государство Африки с правлением расистского белого меньшинства. Налицо сепаратистские устремления в Лулуабурге и Стэнливиле. И тогда — прощай единое Конго! Национальное движение будет потоплено в крови. Правители карликовых государственных образований попадут в еще большую зависимость от Бельгии и других империалистических держав. Нет, с Касавубу надо договориться.

Лидер АБАКО длительное время не присутствовал на конференции. Наконец появился и сел бок о бок с катангским вождем Мунонго. Делегация Национального движения Конго всегда соседствовала с группой Моиза Чомбе…

Вначале была путаница из-за нечеткой повестки дня. Ораторы устремлялись в дебри истории, используя возможность высказать наболевшее. Рисовали светлое будущее Конго, идущего вместе с Бельгией к прогрессу и процветанию. Подчеркивали выдающуюся роль миссионеров, которые принесли в Конго свет христианства. Анализировали экономическую ситуацию. Благодарили короля и бельгийское правительство.

— Мы, вожди и представители правящего класса, — заявил Мвенда Мунонго, — питаем надежду, что престолонаследник короля Леопольда II, который придал Конго его нынешние очертания, согласится вести нас и дальше так, чтобы мы смогли использовать все новые институты для фундамента рождающейся нации. Я не могу удержаться от того, чтобы не сказать несколько слов о наших европейских помощниках и советниках. Я выражаю глубокую благодарность этим господам…

Даже Унисет Кашамура, не без основания слывший экстремистом, сказал на конференции, что его партия пересмотрит свои позиции: она готова сотрудничать с бельгийцами и жить с ними под одним конголезским небом. Ясон Сендве призвал всех конголезцев выступить единым фронтом с требованием независимости. То и дело брал слово бельгийский премьер-министр Гастон Эйскенс, повторявший: «Я полагаю, господа, что успех конференции будет обеспечен…» Моиз Чомбе выразил пожелание подписать специальную декларацию о правах человека в Конго, которая бы гарантировала его безопасность, его вложения, его движимое и недвижимое имущество…

Опять сенсация: лидер АБАКО Жозеф Касавубу отказался обсуждать вопрос о будущности Конго, потребовав передачи всей полноты власти конголезцам без всяких дебатов и проволочек. И опять недоумение на лицах конголезцев…

Конференция круглого стола прояснила обстановку. Позиции партий, как и позиция бельгийского правительства, определились более четко. Можно подводить итоги. Националистические силы, колеблясь и временами расходясь, все же выработали единую платформу в определении даты провозглашения независимости: торжество было назначено на 30 июня 1960 года. Конголезцы одержали верх в очень деликатном вопросе: они отказались признать молодого и всеми уважаемого короля Бельгии хотя бы номинальным главой нового африканского государства. Обсуждение этих вопросов дало новые стимулы к перегруппировкам, к пересмотру ранее занятых позиций. Кашамура сблизился с Лумумбой. Калонжи продолжал колебаться между АБАКО и партией Лумумбы. Иногда он присоединялся к Партии африканской солидарности, однако этот союз не был прочным — он возник без лидера ПСА — Антуан Гизенга не присутствовал на конференции. Федералистский картель АБАКО становился порой на точку зрения унитаризма, затем отмежевывался от достигнутой договоренности и искал контактов с сепаратистами.

По существу, бельгийское правительство согласилось с конголезскими националистами, выступавшими за единое Конго. Бельгия не была заинтересована в расчленении колонии по разным причинам, и одна из них — давление монополий, компании которых в Конго разрослись, вышли за пределы какой-либо одной провинции и охватывали всю территорию страны

Экономически Катанга связана с Родезией и Южной Африкой. В провинции сильны проанглийские тенденции. Сепаратистская Катанга может ускользнуть из рук Бельгии и переметнуться на сторону англичан. Моиз Чомбе близок Брюсселю, но логика толкала бельгийское правительство на то, чтобы поддержать националистов в их стремлении сохранить целостность Конго. Вот почему, доставив в Брюссель местнически настроенных вождей и руководителей трибальных партий, официальная колониальная Бельгия не стала подогревать их настроения. Но Бельгия и не отталкивала их: резервы всегда пригодятся.