Патрис Лумумба

Вначале компания «Юнион миньер» довольно прохладно относилась к партии Моиза Чомбе. В силу чисто экономических причин промышленники были заинтересованы в сохранении единого Конго. Руководителей «Юнион миньер» настораживало то обстоятельство, что Чомбе выступал против привлечения на работу конголезцев из других провинций и из соседних африканских стран. Компании легче было эксплуатировать раздробленных рабочих, разъединенных языковыми и этническими перегородками. Но таких пролетариев труднее было объединить КОНАКАТу. В пригороде Элизабетвиля — Катуба — проживало до тридцати национальностей! Среди них были батраки из Малави и Бечуаналенда, квалифицированные рабочие из Родезии и Южной Африки, выходцы из Азии. Подобные поселения существовали и в других городах промышленной Катанги — Жадовиле, Колвези, Луилу. Катангский пролетариат находился в стадии формирования, был организационно и политически слаб. Классовые интересы подменялись региональными, клановыми, этническими соображениями. Интересы племен диктовали политику вновь созданным партиям. В это слабое место национально-освободительного движения и метили колониальные провокаторы.

Почти одинаковое влияние КОНАКАТ и БАЛУБАКАТ определялось почти равной численностью населения двух различных племен, а не прогрессивностью или реакционностью партийных программ и заявлений их лидеров. Картель БУЛАБАКАТ, как тогда говорили в Конго, качало ветром. Если договоренность с партией Лумумбы можно было при поверхностном подходе истолковать как союз на политической или даже на идеологической основе, то блокирование с Альбером Калонжи у БАЛУБАКАТа произошло на основе этнической общности. Впрочем, на первой робкой стадии своей политической карьеры Альбер Калонжи примыкал к позициям Патриса Лумумбы и входил в руководящее ядро партии Национальное движение Конго.

В Касаи фамилия Калонжи весьма распространенная. Эварист Калонжи — брат Альбера, был президентом Движения солидарности балуба. Сенатор Исаак Калонжи вошел в коалицию с картелем БАЛУБАКАТ, с ФЕДЕКА и АТКАР. У него были прекрасные взаимоотношения с Жозефом Касавубу и его партией. Тимофей Калонжи, президент объединения «Нгонга Мулуба», сколотил свою партию в Леопольдвиле из касайских беженцев. Был жив еще Герман Калопжи, отец Альбера и Эвариста, также принимавший участие в политических делах. Эммануэль Мокупа Калонжи возглавлял провинциальное бюро партии Альбера Калонжи, отделившейся от лумумбистского движения. Раскол в партии Национальное движение Конго произошел летом 1959 года: Жофер Илео, Альфонс Нгувулу, Сирил Адула и Альбер Калопжи, входпвшие в состав руководства партией, обвинили Лумумбу в узурпировании власти и демонстративно вышли из НДК. После этого в Касаи начали создаваться новые партии. Кроме лулуа (400 тысяч) и балуба (500 тысяч), там проживали басонге, батетела, бачоко, бампенде, бакуба, бабинджи, бакуалупту, бакете, басаланпасу, балуалуа и другие более мелкие этнические группы. Один за другим возникали союзы и картели всех без исключения племен. Межфедеральное объединение выходцев из Касаи в Леопольдвиле имело свои партии и союзы. После разрыва с Лумумбой Альбер Калонжи направил свои усилия на то, чтобы обосноваться в конголезской столице и шумными демонстрациями своих приверженцев доказать колониальным властям, сколь велик авторитет лидера, противопоставившего себя Лумумбе.

В Кокийавиле возникла Партия национального прогресса — ПНП. Африканцы переделали ее в «пенепе», что на языке лингала означает «продажная». Ее еще звали «партией подкупленных африканцев». В Экваториальной провинции Жан Боликанго обнародовал манифест о создании Объединенной партии конголезцев — ПУНА. Многие партии назывались социалистическими, народными, патриотическими, африканскими и т. д. Каждое племя старалось не отстать от другого. Возникали Партия защиты народа лулуа, Объединенное движение басонге, Коалиция касайцев, Союз народа баянзи, Объединение племени монго. В 1960 году было зарегистрировано свыше 40 политических партий.

Дробность течений и направлений была поразительна. В провинции Леопольдвиль в апреле 1959 года возникла Партия африканской солидарности. Главенство АБАКО было поколеблено. В комитет новой партии вошли: Антуан Гизепга, Клеофас Камитату, Пьер Мулеле, Габриэль Юмба, Рафаэль Кинки, Массена, Мулунду и другие. Жозеф Касавубу не замедлил с предложениями: он направил своих представителей к Аптуапу Гизенге, с тем чтобы выработать единую программу действий. Партия африканской солидарности не спешила с ответом. Она заняла выжидательную позицию. Гизепга несколько раз встречался с Патрисом Лумумбой.

Вожди и президенты партий получили возможность высказать свои взгляды на страницах печати. АБАКО заявило о своем намерении объединиться с Браззавильским Конго. Газета «Ремарк конголез» писала: «Белый будет находиться в нашей стране в большей безопасности, чем у себя на родине. Его капиталы дадут богатые прибыли. А его участие в административных органах обеспечено». Вождь из Восточной провинции Эбандромби изложил свою программу в следующих словах: «Ни один колонист не отнимал у нас земель… Мы хотим работать рука об руку с европейцами, которые стали, как и мы, жителями нашей страны. Между колонистами и нами не может возникнуть никаких разногласий».

Жозеф Касавубу в это время подружился с Панзу Фумукула, киамфу, королем племени банка. Тот выступал за немедленное изгнание всех европейцев и в первую очередь бельгийцев. В сложном политическом водовороте можно было, однако, уловить некоторые закономерности: о них писала газета «Авенир», издающаяся на бельгийские деньги. «Прежде всего следует отметить, — констатировала газета, — что патернализм не оправдывает себя и что Бельгия сохранит в запасе козыри на будущее, если она согласится обдумать свое отношение к имеющимся в настоящий момент перед ней двум диаметрально различным течениям общественного мнения в Конго. Предельно четкий раздел пролегает между теми, кто посматривает на Аккру или другие места, и теми, кто в отчаянии обращается к Бельгии».

Аккру вспоминали частенько. В глазах колонизаторов Гана при Кваме Нкрума была олицетворением нового африканского государства, которое намерено последовательно бороться с засильем империалистов и постепенно вытеснять позиции сильнейшего британского хищника. Коммунистический ярлык приклеивался к ней ради того, чтобы отпугнуть от подобного направления конголезцев, раздумывающих над выбором пути. Да, многие видели будущее Конго в тесном союзе с Бельгией. Нельзя такие взгляды назвать проколониальными: союз с метрополией диктовался практическими соображениями. Перед независимостью ни одна политическая партия в Конго не выступала за разрыв бельгийско-конголезских отношений. Националисты всех оттенков возлагали надежды на Бельгию с ее фундаментальными позициями в экономике колонии. Сложность политической ситуации определялась и противоречиями между националистическими партиями Конго и Бельгией, и раздорами между самими конголезцами.

Незрелость политического движения в Конго — результат исторического процесса. К руководству партиями пришли служащие средней руки. Почти все они длительное время вращались в бельгийской сфере обслуживания и без опекунства Бельгии не мыслили своего существования. Клерк компании или банка отрывался от родной почвы: он ушел из деревни или города, оставил семью, его воспитавшую, и в значительной степени утратил, растерял характерные черты своего народа. Образование у него жиденькое: он ничему серьезному не учился. Бельгийские курсы и школы, куда принимались конголезцы, готовили служащих, пригодных лишь для работы в колониальной стране.

В мае 1959 года Национальное движение Конго опубликовало свою первую программу. В ней говорилось о необходимости создания независимого демократического государства Конго, о проведении всеобщего голосования. Программное заявление партии осуждало расовый подход к разрешению национального вопроса. В экономической части программа предусматривала пересмотр статуса монополий и компаний, введение твердой заработной платы для конголезцев. Говорилось и о «разумном уважении» европейских вложений в конголезскую экономику. Национальное движение Конго разработало программу социального обеспечения трудящихся, о чем ни слова не говорилось в программах других партий. Был выдвинут лозунг об обязательном школьном обучении. Значительное место отводилось работе партии с молодежью, привлечению к движению женщин. Съезд партии, проходивший в Лулуабурге, осудил федералистские тенденции, проявляющиеся в тактике многих союзов и организаций. Национальное движение Конго наживало врагов внутри страны…

Король Каса, постоянно сидевший в Леопольдвиле, приглашал лидеров наиболее влиятельных политических партий в столицу, вырабатывая с ними общую программу действий. Партия африканской солидарности, имевшая солидные позиции в районах Кванго и Квилу, поддерживала федералистские тенденции АБАКО. Партия Жозефа Касавубу претендовала на исключительное положение и выставляла себя единственной, имеющей законное право вести переговоры с бельгийским правительством от имени всего Конго. Любое посягательство на это право встречалось в штыки. Появление новых партий в Баконго причиняло беспокойство деятелям АБАКО, но, оказавшись перед фактами, они стремились подчинить себе руководителей новых объединений. Сам Касавубу смотрел скептически на возможность создания единой конголезской партии, как и единого Конго: эти лозунги он относил к митинговым, которым никогда не суждено будет прочно осесть на конголезской земле. Он находил собеседников, разделяющих его точку зрения. Однажды в Леопольдвиль прилетел Моиз Чомбе. Они и до этого встречались, но на этот раз основательно поговорили и остались довольны беседой.