Патрульные Апокалипсиса

– Когда выясним, кто они и где они, – ответил Дру.

На старинном столе посла зазвонил телефон.

– Подойти, сэр? – спросил полковник.

– Нет, спасибо, я сам, – сказал Кортленд, вставая со стула и подходя к столу. – Да?.. Это вас, Лэтем, некто Франсуа.

– Вот уж кого не ждал, – сказал Дру, поднимаясь и быстро подойдя к столу. Он взял у посла трубку. – Франсуа?..

– Мсье Лэтем, нам надо встретиться где-нибудь в безопасном месте.

– Ничего нет безопасней этого телефона, поверьте. Вы только что говорили с американским послом. Стерильней его телефона нет.

– Я вам верю, вы сдержали слово. Меня допрашивают, но лишь по поводу того, что я знаю, а не из-за того, кем был.

– Да, вы оказались в отвратительном, неприглядном положении, но если будете в полной мере сотрудничать с нами, можете спокойно отправляться к своей семье.

– Я так вам благодарен, мсье, слов нет, и жена тоже. Мы все обсудили – я от нее ничего не утаил – и решили, что я должен позвонить вам, может, эта информация вам пригодится.

– В чем дело?

– Помните тот вечер, когда старый Жодель покончил с собой в театре, где играл Жан-Пьер Виллье?

– Такое не забывается, – решительно сказал Дру. – А что еще произошло в тот вечер?

– Скорее рано утром. Sous-directeur [170] Бержерон приказал мне срочно явиться к нему во Второе бюро. Я пришел, на месте его не оказалось. Однако я знал, что он в здании, – охранники у ворот с сарказмом говорили, как он был с ними груб и что прервал мой сон явно затем, чтоб я помог ему дойти до туалета. Уходить я боялся. Подождал, пока он придет; он вернулся с очень старым досье из архивов, настолько старым, что его даже не ввели в компьютеры. Сама папка пожелтела от времени.

170

Заместитель директора (фр.).

– Весьма необычно, – отметил Лэтем.

– В архивах тысячи и тысячи таких досье, мсье. Уже многие из них обработали, но на все уйдут годы.

– Почему?

– Нужно вызывать экспертов, в том числе историков, чтобы подтвердить их ценность, а финансы у всех правительств ограничены.

– Продолжайте. Что произошло?

– Жак приказал мне взять папку и лично доставить ее в один замок в долине Луары на машине Второго бюро, снабдив такими документами – он сам их подписал, – что полиция не имела права остановить меня за превышение скорости, а он меня торопил. Я поинтересовался, так ли уж необходимо ехать в такой час и нельзя ли подождать до утра. Он взбесился, наорал на меня, что мы – он и я – всем обязаны этому дому, тому человеку. Что там наше пристанище, наше убежище.

– Какому дому? Какому человеку?

– «Le Nid de l’Aigle». А человек – генерал Андрэ Монлюк.

– Как называется? Что-то с «орлом»?..

– «Орлиное гнездо», мсье. А Монлюк, говорят, был знаменитым генералом Франции, его ценил сам де Голль.

– Так вы думаете, Бержерон мог скрыться там? – спросил Дру.

– Я помню слова «пристанище» и «убежище». К тому же Жак опытный разведчик и знает, сколько барьеров надо преодолеть, чтоб покинуть страну. Ему понадобится помощь могущественных соратников, a combinaison [171] знаменитого генерала и замка у Луары вроде бы подходит. Надеюсь, это вам поможет.

171

Сочетание (фр.).

– Поможет, и надеюсь, нам не придется снова увидеться или разговаривать. Спасибо, Франсуа.

Лэтем повесил трубку и повернулся к остальным.

– У нас есть имя генерала, за которым охотился Жодель, предателя, который, по его словам, обманул де Голля. И мы знаем, где он, если еще жив.

– Довольно странный у тебя был разговор. Не просветишь нас?

– Не надо, Стэнли, у меня уговор. Этот человек жил в аду гораздо дольше, чем того заслужил, и никогда никого не убивал ради нацистов. Он был посыльным, разносчиком, а его семья – в заложниках, на мушке. Главное: у меня с ним уговор.

– У меня их столько было, – сказал посол. – Расскажите нам то, что мы должны знать, Дру.

– Имя генерала – Монлюк, Андрэ Монлюк…

– Андрэ, – перебила его Карин. – Так вот откуда появилось кодовое имя.

– Правильно. Замок называется «Орлиное гнездо», расположен в долине Луары. Франсуа считает, Бержерон мог там скрыться, потому что когда-то в гневе или, может, от страха назвал его убежищем.

– Когда? – вмешался Витковски. – Когда он его так назвал?

– Ты очень проницателен, Стэнли, – ответил Дру. – Когда приказал доставить туда старое забытое досье на Монлюка – в тот вечер, когда Жодель покончил с собой в театре.

– Устраняя таким образом любую возможную связь между Жоделем и генералом, – сказал посол. – Кто-нибудь знает что-либо об этом Монлюке?

– По имени нет, – ответил Лэтем, – потому что секретные досье на него из Вашингтона тоже изъяли. Но предварительная документация на Жоделя содержит предъявленное им обвинение, в котором нет подтверждений, не говоря уже о доказательствах. Поэтому разведка округа Колумбия и сочла его сумасшедшим. Он утверждал, что французский генерал, вождь Сопротивления, на самом деле предатель, работавший на нацистов. Это, конечно, был Монлюк, тот человек, который приказал казнить жену и детей Жоделя, а его послал в концлагерь.

– А младший сын, который выжил, и есть Жан-Пьер Виллье, – добавила Карин.

– Именно так. По словам отца Виллье – единственного, которого он знал, – этот неизвестный генерал проведал о подозрениях Жоделя, он скрывался и богател на золоте нацистов и экспроприированных ценностях.

– Думаю, мне надо пойти на эту мифическую встречу с французским президентом, – сказал Кортленд. – Напишите полное донесение, Дру. Продиктуйте паре секретарей все, что нужно, только сделайте это быстро, скажем, примерно через час, пусть будет у меня на столе внизу.

Лэтем с Витковски переглянулись. Полковник кивнул Дру.

– Это не сработает, сэр, – сказал Лэтем.

– Что?

– Начнем с того, что у нас нет времени и мы понятия не имеем, с кем будет президент советоваться, но зато знаем, что на Ке-д’Орсе есть нацисты, возможно, в ближайшем окружении президента. Мы даже не знаем, кого можем позвать на помощь или кого он мог бы позвать.

– Не хотите ли вы сказать, что мы проводим операцию сами – персонал американского посольства за рубежом? Если это так, то вы не в своем уме, Дру.

– Господин посол, если в этом замке есть то, что мы должны знать – записи, бумаги, номера телефонов, имена, – нельзя рисковать, их могут уничтожить. Забудьте пока Бержерона, если этот дом – убежище или пристанище, там наверняка не только пиво с колбасой и песни «Хорст Вессель». Мы ведь говорим не только о Франции, а обо всей Европе и Соединенных Штатах.

– Я понимаю, но нам нельзя предпринимать односторонние американские действия в другой стране!

– Будь Клод Моро жив, все пошло б по-другому, – прервал его Витковски. – Он бы в интересах Франции пошел на секретную операцию под видом французской. Наше ФБР все время так делает.