Паутина и скала
Шрифт:
– Ха-ха! Да, несомненно! – воскликнул он. Тон его был не shy;сколько манерным и подчеркнуто любезным, но добродушие бы shy;ло вполне искренним.
Комната, в которую они вошли, была красивой, просторной и сразу же создавала впечатление тепла, уюта, покоя. Там были тыся shy;чи прекрасных книг, целая стена была до потолка уставлена полка shy;ми. Роскошные переплеты, казалось, вбирали в себя и возвращали обратно тепло и яркость всей комнаты. В камине за ширмой потре shy;скивали сосновые дрова, мебель была простого колониального стиля, на стенах висело несколько великолепных гравюр с видами города, лампы под абажурами лили оранжевый свет.
Позади этой комнаты за дверью
Все в квартире создавало впечатление уюта, культуры, безу shy;пречного вкуса. Пристальный, искушенный взгляд, возможно, нашел бы ее несколько претенциозной для холостяцкого жилья. Все было очень уж утонченным и аккуратным: подставки для дров в камине и бессмысленные металлические грелки, которы shy;ми не пользовались, выглядели слишком уж изысканными и на shy;водили на мысль о руке художника по интерьеру.
В передней комнате находилось несколько людей, из задней слы shy;шались голоса. Стоявшие молодой человек и молодая женщина раз shy;говаривали, держа в руках высокие бокалы с коктейлем. Женщина была хорошенькой и держалась с видом юных героинь модных рома shy;нов. Белокурый молодой человек томно шепелявил. Двое мужчин сидели возле камина. Один был крепкого сложения, с румяным ли shy;цом, красиво вьющимися седыми волосами и крупными зубами, ко shy;торые постоянно проглядывали сквозь приоткрытые губы. Другой был поменьше и посмуглее, с шелковистыми усиками над верхней губой и семитскими чертами лица. Все, кроме хозяина, были в ве shy;черних костюмах, хотя было не понятно, зачем потребовалось оде shy;ваться так для столь спокойной обстановки, и то, что хозяин один воздержался от этого, вызывало легкую симпатию к его простоте.
Фрэнк Вернер стал представлять гостей друг другу. Смуглый мужчина встал и очень тепло поприветствовал миссис Джек. Это был Морис Нэгл, директор знаменитой Актерской Лиги, с кото shy;рой было тесно связано много ее друзей.
Человек с крупными зубами, которого Вернер назвал Полом, и был романист ван Влек. Его книги пользовались широкой из shy;вестностью. Это были в высшей степени вычурные произведения о покрытых татуировкой герцогинях, постимпрессионистках-ки shy;ноактрисах и профессиональных боксерах-неграх, читающих по-гречески, говорящие всему миру, что по части вычурности Аме shy;рику превзойти невозможно.
Ван Влек не поднялся навстречу новым гостям и не произнес ни слова. Просто обратил к ним румяное, суровое лицо и уставился не shy;мигающими глазами. В его взгляде была намеренная бесцеремон shy;ность человека, обладающего столь сложными и тонкими чувства shy;ми, что он всегда ищет в других чего-то тонкого и сложного. Очевидно, в этой паре он ничего такого не нашел, потому что через несколь shy;ко секунд отвернулся от нее и снова заговорил с Нэглом.
Молодая женщина произнесла «Здравствуйте» холодно, не shy;приветливо и отвернулась, словно полагая, что в ее грубости есть какая-то бескомпромиссная честность. Но стоявший с ней моло shy;дой человек заговорил витиевато и неудержимо: это был сын зна shy;менитой актрисы, и сразу же принялся взахлеб осведомлять мис shy;сис Джек, что знает о ее работах в театре и считает их «в высшей степени великолепными!»
В эту минуту из задней комнаты вышла Розалинда Бейли. Кто она – никаких сомнений не вызывало. Ее холодная красота была прославлена, портреты были широко известны, и, надо отдать ей справедливость, она была единственной из писательниц, чьи фото shy;графии не подвергались ретуши. Хотя ей было уже далеко за сорок, выглядела она
поразительно молодо. Походила на девушку, притом без всяких ухищрений. У нее были прямые, длинные, красивые но shy;ги, она была высокой, с горделивой осанкой. Шея и посадка головы были девичьими, величественными, красивыми, темные волосы бы shy;ли расчесаны с пробором посередине и обрамляли лицо крыльями, глаза были черными, бездонными, взгляд прямым и гордым. Каж shy;дый, кто хоть раз видел миссис Бейли, навсегда сохранял память о ее девичьей красоте, стройности, гордой осанке, прямоте взгляда, соче shy;тании детскости и зрелости, страстности и льда.Розалинда Бейли сразу же повела себя странно. Не обращая вни shy;мания на пришедших, она с достоинством вышла из двери и с гор shy;дым, разгневанным видом встала перед Вернером.
– Фрэнк, – заявила она холодным, решительным тоном, – я ни за что, – на последних словах голос ее повысился, – не оста shy;нусь в этой комнате, пока здесь находится Пол.
Джорджа поразила нелепость этого заявления, она только что вошла в эту комнату по своей воле, явно напрашиваясь на скан shy;дал, и должна была знать, что там находится ван Влек.
– Успокойся, Розалинда, – раздраженно сказал романист, подняв взгляд и сурово уставясь на нее, – я не собираюсь с тобой разговаривать.
– Я ни за что не стану находиться с ним в одной комнате, пока он говорит такие вещи! – провозгласила она громко и твердо, не глядя на ван Влека и напоминая разгневанную, ос shy;корбленную богиню.
– Разговаривать я с ней не собираюсь, – сказал, отворачива shy;ясь, ван Влек тем же раздраженным тоном.
– Я ни за что не останусь здесь, – объявила она, – если он опять ударится в свои оскорбительные выпады.
– Послушай, дорогая моя, – мягко возразил Вернер, явно встревоженный и стремящийся всеми силами успокоить ее, – я уверен, он вовсе не хотел…
– Я ни за что не буду слушать его! – надменно воскликнула она. – Не желаю подвергаться таким оскорблениям!
– Послушай, Розалинда! – кротко возразил Вернер, – я убежден, что у него не было намерения оскорбить тебя.
– Было! – воскликнула она и возмущенно продолжала: – Пол сказал, что Элеонора Дузе – самая красивая женщина, ка shy;кую он только видел!
И при этом поразительном заявлении в ее пылающих глазах словно бы захрустел черный лед ярости.
– Я не собираюсь больше разговаривать с ней, – произнес ван Влек, с раздраженным видом глядя на огонь.
Тут Розалинда Бейли впервые обратилась к нему ледяным тоном:
– Говорил ты или нет, – вскричала она, – что Дузе самая красивая женщина, какую ты только видел?
– Я не собираюсь…- начал снова ван Влек.
– Отвечай! – воскликнула богиня, словно воплощенный пробудившийся гнев. – Говорил или нет?
– Я не собираюсь…- начал он снова, потом медленно повер shy;нулся в кресле и угрюмо уставился на нее. – Да.
Розалинда зарыдала и, повернувшись, упала в утешительные объятия только что вышедшего мужа, конвульсивно всхлипывая, словно ребенок.
– Я не перенесу этого! Не перенесу! – всхлипывала она.- Он сказал… сказал… – Слова застряли у нее в горле, и она еще горше зарыдала. – Я не могу этого вытерпеть!
Все сгрудились вокруг нее, принялись успокаивать, обни shy;мать, просить, умолять, обхаживать – ее муж, хорошенькая жен shy;щина, Вернер, Морис Нэгл – все, кроме ван Влека, который с суровым, мрачным бесстрастием глядел на огонь.