Паутина и скала
Шрифт:
30. ПЕРВАЯ ВЕЧЕРИНКА
Миссис Джек знала всех, кто представлял собой хоть что-то в искусстве, и теперь Джорджу предстояло увидеть этот блестящий мир во всей его подлинности. Однажды она пришла к нему пыл shy;ко раскрасневшаяся и сказала, что его приглашают на вечеринку: пойдет ли он?
Поначалу Джордж проникся неприязнью и подозрительнос shy;тью. Со всей мучительной застенчивостью юности он взирал на нее эти воображаемые великолепия пренебрежительно, отчуж shy;денно, потому что сердце его тянулось к ним. Однако, слушая Эстер, смягчился и согласился. Он был тронут этой пылкой воз shy;бужденностью, ощутил ее приятную заразительность, от ее го shy;рячности сердце его забилось быстрее.
– Если б только ты побольше любил вечеринки! –
– На эту я приглашен? – недоверчиво спросил Джордж.
– Ну конечно, – раздраженно ответила она. – Фрэнк Вернер будет рад видеть тебя в числе гостей. Я говорила ему о тебе, и он сказал – непременно его притащи.
– Притащить? Как кошка пойманную мышь, насколько я по shy;нимаю. Притащить меня, потому что он думает, что я привязан к тебе, и с этим ничего поделать нельзя.
– Перестань! До чего нелепо! – На лице Эстер появилось не shy;годующее выражение. – Право, ты ждешь, что тебе поднесут весь мир на серебряной тарелочке! Наверное, сейчас начнешь выражать недовольство, что он не прислал тебе приглашения, оттиснутого золотыми буквами!
– Не хочу ходить, куда не приглашен.
– Да приглашен ты, говорю тебе! Все хотят тебя видеть! Люди обожали бы тебя, если б ты дал им такую возможность.
– Кто будет там, ты знаешь?
– О, все! – воскликнула Эстер, слегка преувеличивая. – Фрэнк знает всевозможных людей – в высшей степени интерес shy;ных, он ведь очень культурный человек, – в том числе и множество писателей, кое-кто из них будет. Не знаю – но я почему-то подумала, что тебе будет приятно познакомиться с такими людь shy;ми. Не могу сказать, кто из них приглашен, но Фрэнк упоминал ван Влека (это был модный писатель того времени) – конечно, они большие друзья, – произнесла она с очень серьезным видом и очень легкой напыщенностью, – Клода Хейла, он пишет кни shy;ги, судить не берусь, но одна кажется мне очень неплохой, будет, наверное, кое-кто из театра и – ах, да, поэтесса, о которой все говорят, Розалинда Бейли.
– Величайший мастер сонета после Шекспира, – зловещим тоном произнес Джордж, повторяя одну из наиболее сдержанных похвал сборнику стихов этой женщины.
– Знаю! – с горечью сказала Эстер. – Смехотворно! Эти лю shy;ди такие шуты, можно подумать, никогда ничего не читали – у них нет чувства меры… И все же, тебе не кажется, что будет при shy;ятно познакомиться с ними? – спросила она, глядя на него с на shy;деждой.- Узнать, что Бейли представляет собой? Говорят, она просто красавица… Приедут и прочие… похоже, будет очень ве shy;село… люди, право, очень славные… и все тебя полюбят, если уз shy;нают, как знаю я,- ну, пошли! – воскликнула она быстро, уго- варивающе, подойдя к нему вплотную и взяв за руки.
– Ладно – там, наверное, будет не хуже, чем одному здесь, в этой ледяной комнате.
– О, Господи! – произнесла Эстер мелодраматическим то shy;ном, а затем, встав в театральную позу и ударяя себя в грудь, хрипло выкрикнула: «В самое сердце, в самое сердце!» – Это бы shy;ла знаменитая фраза Тервидропа.
Джордж недовольно сверкнул на нее глазами, но когда она за shy;тряслась от пронзительного смеха над собственным остроумием, веселье ее оказалось столь заразительным, что Джордж глупова shy;то улыбнулся, взял ее за руки и встряхнул.
– Знаю,- произнесла она, тяжело дыша, – но у тебя это прозвучало, как у мистера Тервидропа – мерзнуть на этом холод shy;ном чердаке, совершенно одному!
Эти слова она произнесла с высокопарным смирением, вновь приняв мелодраматическую позу.
– Я же не сказал «на чердаке», – запротестовал Джордж, – я сказал «в комнате».
– Знаю, – ответила Эстер, – но имел в виду чердак – да-да! – выкрикнула она, увидя несогласие на его лице, и снова расхохоталась. – Господи, ты просто чудо, – сказала она, перестав смеяться. – Интересно, существовал ли на свете такой человек, кмк ты? По-моему, это невероятно.
– Когда загонишь меня в гроб, таких больше не будет, – уг shy;рюмо предрек он.
– В самое сердце! –
выкрикнула она.Джордж схватил Эстер, у них завязалась борьба, и он бросил ее на кушетку.
Когда время знаменательной вечеринки приблизилось, нача shy;лись беспокойства. Приняв это решение, сделав первый шаг, подчинив наконец юношескую гордость юношеской мечте, Джордж испытывал напряженность, нервозную, острую, элект shy;ризующую, словно бегун на старте. Он знал, что люди, которых назвала Эстер, были одними из самых модных и утонченных литераторов того времени. Этот тесный кружок обладал пленитель shy;ным ореолом: блеск их имен заключал в себе блеск всего города.
Теперь, когда все было решено, оба стремились туда. У Джор shy;джа не было вечернего костюма, он решил его приобрести, и это решение было одобрено.
– Думаю, потратишь деньги не зря, – сказала Эстер. – Познакомишься с людьми, видимо, будешь выбираться из дома все чаще и чаще – перед Джорджем открылись громадные перспек shy;тивы светского рая, – и костюм тебе будет нужен. В доверше shy;ние всего, – преданно добавила она, – в нем ты будешь просто красавцем.
Они отправились в один из больших магазинов на Геральд-сквер, и там под проницательным взглядом Эстер Джордж эки shy;пировался. Костюм сидел не лучшим образом, Джордж выбирал его из того, что имелось, и он не был рассчитан на такие откло shy;нения от стандарта, как широкие плечи, длинные руки, короткие талия и ноги. Но беда эта оказалась поправимой. Заставив Джор shy;джа поворачиваться на месте, Эстер оглядела костюм, взялась кшкими пальцами за лацкан, сделала пометки мелом на лопат shy;ках и рукавах и дала занимающемуся подгонкой портному указа shy;ния, от которых тот лишился дара речи, и на лице его застыло тумленно-почтительное выражение.
На обратном пути они задержались внизу, купили вечерние рубашки, воротнички, запонки и черный галстук. Эстер решила, что покупать вечерние туфли не стоит.
– Многие никогда в них не обуваются, – сказала она. – Ты будешь выглядеть прилично. К тому же, – улыбнулась она, – бу shy;дешь таким красавцем, что на твои ноги никто не обратит внима shy;ния. Вот увидишь.
И все равно, покупки сильно ударили Джорджа по карману. На них ушла большая часть месячного жалованья. Путь в обще shy;ство великих града сего, пусть даже эти великие были поэтами, стоил дорого.
Знаменательный вечер наступил. Джорджу предстояло пообе shy;дать дома у миссис Джек, а потом везти ее на вечеринку, назна shy;ченную на десять часов.
Джордж, волнуясь, старательно облачился в новые одежды. Блестящее сочетание черного с белым в первый миг поразило его, он был едва не ошеломлен собственным великолепием.
Выйдя на улицу, Джордж дошел до утла, как человек, впервые выходящий на огромную сцену перед многочисленной аудитори shy;ей. Но увидел почти сразу же, что люди глядят на него одобри shy;тельно, дружелюбно, и пришел в блестящее, великолепное наст shy;роение. Джеймс, чернокожий чистильщик обуви на углу, сверк shy;нув крепкими белыми зубами, сказал: «В их компанию входите, а?» – От его слов Джордж преисполнился приятным волнением и веселой радостью – потом негр проворно выскочил вперед и остановил такси.
Джордж чувствовал себя на седьмом небе. Он жил в этом го shy;роде долгое время и считал, что знает его – как может знать только тот, кто в одиночестве ходил по его улицам в любой час суток. Но теперь ему впервые предстояло стать его частью.
Ощущение «принаряженности» – сильное, воодушевляю shy;щее. Впервые подобающе одеться по принятым в обществе тре shy;бованиям – одно из достопамятных событий в жизни человека. А быть молодым, влюбленным, красиво одетым, ехать на встречу с любимой под феерическим покровом ночи, потом войти в об shy;щество поэтов и самых прекрасных женщин, каких только может явить эта самоцветная скала, этот главный, величественный ал shy;маз всего мира – о, дивность этого опьянения, этого избранного общества, этого торжества, этой славы – в жизни не существует более головокружительной вершины, и, случившись раз, это со shy;бытие будет вечно пылать в мозгу.