Паутина миров

– Слишком сложно, - покачала головой мадмуазель.

– Вовсе нет. Я просто внимателен.

Наступила пауза. Девушка собралась уходить, но почему-то мешкала.

– И всё-таки, как вас зовут?

– Хорошо, меня зовут Настя.
– Сказав это, юная дива почему-то покраснела, и словно сердясь на саму себя, добавила раздражённо: - Надеюсь, это всё?

– Напрасно надеетесь!
– уведомил Ранецкий.

– Что значит напрасно?
– девушка старалась выглядеть разгневанной, но у неё не получалось.

– Я узнаю, где вы живёте. Приду с гитарой под ваши окна. И буду всю ночь петь серенады.

– У меня есть отец и старшие братья, - уведомила Настя.

– А я занимаюсь рукопашным боем, - парировал молодой человек.

– У нас во дворе два огромных злых пса, - предупредила Анастасия.

– Меня собаки любят, - успокоил Александр.

– Ладно, юноша, идите купаться, - девушка вздохнула.
– Жарко.

– Успеется!
– чувствуя слабину, Ранецкий стал наглеть.
– А что вы делаете сегодня вечером?

– Это уже слишком!
– возмутилась Настя.

Однако, Сашку несло.

– И всё же?

– А вам-то зачем?

– Интересно.

– Буду слушать ваши серенады.
– Анастасия улыбнулась.
– Или вы уже забыли?

– Как можно, Настя! Я приду, как только стемнеет.

Узнать, где в небольшой деревне живёт красивая девушка Настя, лет около семнадцати, не составило труда. Бабушку с дедом Сашка расспрашивать не стал, потому что для них он оставался маленьким мальчиком, и Саня не хотел развеивать их иллюзии, пусть всё так и остаётся. А вот у дядьки выпытал всё. Как Ранецкий и предполагал, старшие братья у неё были, но уже давно переехали в город. Имелся старый пёс, ровесник прошлого десятилетия, но не более того. Девушка жила с родителями, которые работали на птицеферме, причём отец её, как и многие тут, выпивал периодически. В этом году Анастасия окончила десять классов в селе Раздольное, и вроде бы подала куда-то документы на поступление. Сергей точно не знал, куда, но вроде бы с первого сентября она будет учиться в городе, то ли на портниху, то ли на повариху, то ли на продавщицу.

Получив необходимую информацию, Александр дождался вечера, и, как начало смеркаться, находился в прямой видимости Настиного дома. Конечно, ни о какой гитаре речи не шло, ибо её не существовало в природе. А если бы таковая обнаружилась, то пришлось бы ей пылиться в каком-нибудь чулане. Дело в том, что Александр Ранецкий не имел, ни слуха, ни голоса. Более того, он не испытывал по этому поводу ни единого комплекса, и дожив почти до девятнадцати лет спокойно обходился без того и другого.

Однако современную музыку Сашка любил, и в связи с этим захватил с собой из дома японский магнитофон "Sharp", который работал от круглых отечественных батареек. А к нему десяток кассет "Sony" с записями иностранных групп.

Перемещался Саша лесом, чтобы никто не заметил, и, пока он, таким образом, двигался, взошла Луна, посеребрив деревья. На чёрном небе высыпали звёзды - подарок Млечного Пути. Округа погрузилась во тьму и увязла в тишине. Деревня Глуховка готовилась ко сну. Где-то далеко кричала выпь на болоте. Где-то рядом ухал выхухоль в лесу. В районе Блошиного озера трещали цикады.

Сердце юноши громко стучало. В голове слегка шумело. Ладошки

увлажнились. Саня волновался, как никогда жизни. Уже приближаясь к Настиному дому, Ранецкий понял, что там кто-то есть. Замерев у развесистых кустов, он прислушался. Со стороны забора доносились звуки разговора, происходящего на повышенных тонах. Мужской голос и женский. Однако разобрать что-либо с такого расстояния, было невозможно.

Осторожно ступая, Сашка подкрался ближе, и, укрывшись в других кустах, напряг слух. Ничего не слышно! Однако по тональности голосов стало понятно, что он, мужчина, в чём-то упрекает её, женщину. Она же в тон отвечала ему, что, мол, не твоё кошачье дело.

Прокравшись на максимально близкое расстояние, Александр понял, что женский голос принадлежит его новой знакомой - местной Афродите - красавице Насте. Мужской же голос исходил от располневшего не по годам молодого человека, по виду чуть старше Ранецкого. Лет двадцать или двадцать один. Не более.

Дальнейшее подслушивание с подглядыванием привело к тому, что Саша уяснил-таки причину спора, чему был крайне удивлён. Молодые люди, оказывается, ругались из-за него, Александра Ранецкого.

Суть разговора сводилась к тому, что молодой человек упрекал юную девушку: о чём это ты любезничала с ним столько времени, находясь наедине да в полуголом виде? Уже вся деревня шушукается о том, как ты с этим приезжим шуры-муры крутишь и глазки строишь, а он тебя полуголую глазами пожирает.

А она: а ты мне кто, чтобы попрекать разговорами? Муж? Жених? Любовник? С кем хочу - с тем любезничаю. Ни твоё кошачье дело!

И потом добавила: я предлагала тебе пойти купаться вместе. Поутру, пока не жарко. А ты? Нажрался с вечера самогонки, а едва рассвело - опохмелялся. Какие уж тут купания? Сам виноват!

А он: могла бы без меня не ходить. Обождала бы, пока опохмелюсь. Вместе бы и пошли опосля.

А она: ну, и какой из тебя купальщик после этого? Одна большая проблема на голову и ещё на кой-куда. Вылавливай потом тебя пьяного из воды. А ты, извини, не танцор диско, на центнер тянешь.

А он, упрямо: всё равно, могла бы подождать. Я тебе не посторонний!

А она: ты мне никто, потому что ни на что не способен!

А он: что-о?!

И так ещё минут десять, в том же стиле, в тех же тонах, и теми же словосочетаниями. У Ранецкого затекли ноги, его облепили комары, и заела мошка. Зззз! Где-то в непосредственной близости жужжала земляная оса, в почве копошилась сколопендра, и ему всё время казалось, что под рубашку к нему прополз скорпион, а в трусы проник тарантул. Так более не могло продолжаться, когда вдруг Санька замер от того, что донеслось до его ушей со стороны Настиного забора. От этих слов Сашка вспыхнул, все насекомые и пауки покинули юного героя, а по телу прошла сладостная дрожь, потому что Анастасия сказала своему знакомцу:

– А он красивый!

– Кто?
– переспросил молоденький толстячок.

– Дед Пихто!
– возмутилась Настасья.
– Тот, с кем я любезничала в полуголом виде.

– Чего?
– не понял пьющий молодой человек.

– Ничего. До тебя, по-моему, туго доходит.

– Не понял?

– Кстати, помимо того, что он красив, и пожирал меня глазами, он ещё и плавает хорошо.

– Откуда знаешь?!
– в юноше просыпался Отелло.
– Ты, что, с ним ещё и купалась?!

– Зачем? Я просто подглядела из-за деревьев. Мне было интересно, как с этим делом у городских.

– С каким делом?

– С плаванием, дубина ты пьяная!

– Но-но! Ты полегче, я тебе не сопляк городской!

– Кстати, - Настёна испытывающе посмотрела на своего ухажёра.
– Он должен скоро подойти. Вот и расскажешь ему, какой он сопляк.

– Он что сюда придёт?

– Представь себе!

– Зачем?

– Будет мне серенады петь.

– А это что ещё за хрень?

– Дурак ты, Вася! Все мозги пропил!

– Что-о!!!

После этого, наполненного различными смысловыми нагрузками, крика: "Что-о!!!", Александр Ранецкий понял, что пора заявить о своём присутствии, и уже не прячась, вышел из зарослей неведомого кустарника. В одной руке - цветы, в другой - магнитофон "Sharp", на губах - белозубая улыбка, в зелёных глазах - возвышенные чувства и едва удерживаемая страсть. Что там Ромео, какой там Парис, а тем более - толстячок Вася, Сашка был уверен - неотразим!