Паутина

– Алькальд уже спит? – спросил он, чуть отодвинув тарелку и потянувшись за кофейником.

– О, да, – улыбнулся Эстебан. – Завтра он собирается лично встретиться с вами.

– Расскажи нам о Храме Паука, – попросил ученый. – Ты говорил, что с ним связана какая-то странная история.

– Можно и так сказать, – кивнул Эстебан. – Его случайно обнаружили в середине семидесятых годов прошлого века местные мальчишки, заблудившиеся в сельве. И это при том, что места вокруг довольно обжитые. Конечно, сельва это не обычный лес. Когда идешь по ней, достаточно сделать два шага в сторону от знакомой тропы, и ты, считай, заблудился. Зелень разрастается так быстро, что местность постоянно меняется. Знакомые места за два-три дня делаются совершенно неузнаваемыми. Если забудешь на привале сумку, то вернувшись через полчаса, ты ее, скорее всего, уже не найдешь. И что с ней стало, никогда не узнаешь. Но храм – это ведь не сумка. Это большая трехъярусная пирамида со срезанным верхом, вполне типичная для Центральной Америки. И тем не менее до второй половины двадцатого века никто даже не подозревал о ее существовании. Но это еще не все. Говорят, что когда осмотреть пирамиду приехали археологи, они не смогли ее отыскать. Огромный каменный храм как будто исчез. По сему поводу ученые объявили местных жителей лжецами. И, видимо, у них имелись на то основания. Поблизости отсюда нет руин древних городов. Кому, спрашивается, могло прийти в голову строить храм в сельве, вдали от населенных мест? В общем, ученые уехали, объявив храм несуществующим, а местные жители про него забыли. Им-то, действительно, не было никакого дела до этих древних камней.

Вновь пирамида была найдена через одиннадцать или двенадцать лет, уже ближе к концу восьмидесятых. У троих местных жителей, наткнувшихся на нее, имелся при себе фотоаппарат-мыльница, и они сделали несколько снимков. Которые потом и отослали в редакцию газеты, издающейся в Сакапе. Номер газеты со статьей о находке новой пирамиды редактор отправил в столицу, в Национальный музей археологии и этнографии и в Национальный университет. Представители музея, не задумываясь, объявили фотографии подделкой, а редактора обвинили в раздувании дешевой сенсации. И знаете почему?

– Из-за паука? – предположил Осипов.

– Точно! – кивнул Эстебан. – Местные жители сфотографировали паука, высеченного на жертвенной плите, расположенной на верхней открытой площадке храма. Помимо того, что культа пауков в доколумбовой Америке не существовало, или, лучше сказать, нынешним специалистам о нем ничего не известно, паук с вершины нашего храма, как и тот, что изображен на камне Гюнтера Зунна, является копией паука из долины Наска! Поэтому ученые мужи из Национального музея и решили, что кто-то занимается мистификацией, копируя всем известные артефакты.

Однако специалисты из университета заинтересовались сообщением о находке и совместно с каким-то американским университетом организовали новую экспедицию для изучения пирамиды. И, как ни странно, на этот раз им удалось ее отыскать! Они провели несколько месяцев, измеряя, фотографируя и описывая все, что им удавалось найти. И в конце концов пришли к выводу, что ничего не понимают.

Когда я подбирал подходящее место для своего бизнеса, я ознакомился с материалами этой экспедиции. Я ведь должен был знать, что рассказывать о местных достопримечательностях туристам. Так вот, ученые честно признавались, что понятия не имеют, с чем они столкнулись. По их мнению, храм нельзя было отнести ни к одной из известных культур доколумбовой Америки. Рисунки и барельефы, обнаруженные в нем, похожи на искусно выполненную стилизацию под искусство древних майя, но все же таковой не являются. В отчете одного из специалистов даже промелькнула фраза о том, что весь этот храм следовало бы назвать подделкой, если бы только можно было представить, что кто-то оказался в состоянии ее изготовить. Да и кому бы такое могло прийти в голову? Подделки делают для того, чтобы продавать их туристам и коллекционерам. А кому продашь затерянную в сельве пирамиду? В храме не удалось обнаружить никаких остатков органики, по которым можно было бы хотя бы приблизительно определить возраст этого строения. А камни, как обычно, молчат о том, кто и когда их обрабатывал. В отчетах этих было много еще чего понаписано про несоответствие датировок, невозможность точной идентификации и атрибутики, о коррекции привязок к историческим реалиям… Как я понял, все исключительно ради того, чтобы, во-первых, как-то оправдать полное отсутствие каких-либо результатов трехмесячной работы, а во-вторых, сделать вывод о полнейшей бесперспективности продолжения изучения Храма Паука. Все специалисты, принимавшие участие в экспедиции, как один, соглашались с тем, что дальнейшее изучение храма не расширит наших знаний о том, как жили наши далекие предки. – Эстебан усмехнулся и покачал головой. – Я так полагаю, что эти ученые специалисты боялись, что Храм Паука может заставить их пересмотреть все существующие теории и концепции, в которые наша пирамида ну никак не желала вписываться.

Я, конечно, не специалист, но, на мой взгляд, в истории доколумбовой Америки слишком много непонятного и необъяснимого, чтобы вот так запросто отбрасывать то, что не вписывается в придуманную кем-то схему. История наших предков полна тайн, потому что от нее почти ничего не осталось. Руины заброшенных городов в джунглях, обломки и осколки. Жалкие крохи того величия, той уникальной культуры, что когда-то господствовала на этом континенте. Вы можете себе представить, что было бы сейчас вокруг нас, если бы пятьсот с лишним лет назад шхуны Колумба затонули где-нибудь посреди Атлантики?

– История не приемлет сослагательного наклонения, – выдал стандартную фразу Орсон. – Не приплыл Колумб – приплыл бы кто-нибудь другой. Хотя, если бы Южную Америку так же, как и Северную, присоединили к своим колониям не испанцы, а англичане…

– То потомки майя жили бы сейчас в резервациях, владели сетью казино и торговали сувенирами, – закончил Брейгель.

– Все бывшие английские колонии ныне процветают! – заявил Орсон.

– Ну, разве что только Гонконг, – снисходительно улыбнулся Брейгель.

– Мы несли народам культуру!

– А им это было нужно?

– Откуда они могли знать, что им нужно, если они понятия не имели, что такое культура?

– Ну, кончай, Док, – поморщился Брейгель. – Надоело уже слышать эту дребедень про бремя белого человека.

– Ты сам, конечно же, бывал в Храме Паука? – обратился к Эстебану Осипов, тем самым положив конец спору фламандца с англичанином.

– Бывал, и не раз, – подтвердил индеец.

– Он действительно заметно отличается от других известных храмов?

– Несомненно. Хотя… – Эстебан задумчиво почесал пальцем висок. – Я бы не сказал, что это уж такие явные, бросающиеся в глаза отличия. Внешне это такая же пирамида, как и те, что я видел в других местах. А насчет рисунков – мне трудно судить, насколько они соответствуют представлениям специалистов о том, что умели и хотели рисовать наши предки. Орнаменты из похожих на восьмиконечные свастики пауков действительно выглядят необычно, но не настолько, чтобы с уверенностью заявлять, что это сделали не индейцы майя. Необычной мне кажется организация внутреннего пространства пирамиды. Жертвенник, расположенный на самом верху, тоже выглядит необычно. Я бы сказал, что он больше похож не на жертвенный, а на обеденный стол, вокруг которого можно расставить стульчики и запросто перекусить с приятелями. Внутри пирамиды три яруса с лестничными переходами с одного на другой. И множество переходов, коридоров, маленьких комнаток и альковов. Удивительно то, что царит в них не тьма, а лишь легкий полумрак, как ранним вечером в саду. Свет проникает в пирамиду через потайные проемы, невидимые снаружи. Совершенно определенно, все эти помещения носили какой-то ритуальный характер. Но для чего именно они предназначались? – Эстебан с озадаченным видом пожал плечами. – В них нет ничего, абсолютно ничего, кроме вырезанных на камнях рисунков. И еще – вот только не смейтесь, – всякий раз, когда я попадаю внутрь этой пирамиды, мне кажется, что она стала другой.

– В каком смысле? – спросил Камохин.

– Мне кажется – конечно, только кажется, хотя я и не пойму, как и почему это происходит, – что расположение переходов и комнаток становится несколько иным. Что рисунки на стенах, которые в прошлый раз находились рядом, теперь оказались в разных концах… В общем, чертовщина какая-то!

Эстебан улыбнулся и налил себе кофе. Уже почти остывшего, но все такого же ароматного и вкусного.

Квестерам же то, о чем рассказывал Эстебан, вовсе не казалось чертовщиной. Скорее даже наоборот, напоминало о чем-то хорошо знакомом.

– Я слышал, что в некоторых греческих храмах межу плит просачивался природный газ, из-за чего у находящихся в храме людей возникали видения. – Эстебан отпил кофе. – Может быть, здесь происходит то же самое?

– А в отчетах экспедиции об этом ничего не было сказано? – поинтересовался Осипов.

– Нет. В них вообще почти ничего не говорится о внутреннем устройстве храма. Даже простейшие планы помещений не прилагались. Сначала я не мог понять, почему так. Но потом, когда сам побывал в храме, понял, что ученые, скорее всего, не хотели сказать чего-то лишнего, что могло бы бросить тень на их репутацию в научном мире.

– Чепуха! – гордо вскинул подбородок Орсон. – Я тоже ученый. Но я всегда говорю то, что думаю!

– Именно из-за этой своей особенности, Док, ты стал квестером, – напомнил Камохин.

Англичанин неопределенно хмыкнул, насадил на вилку кусочек какого-то овоща, а может быть, фрукта с края противня и, взяв в другую руку нож, занялся его препарированием. Глядя на его сосредоточенный вид, можно было подумать, что он полностью поглощен этим невообразимо увлекательным занятием.

– То же самое происходит, когда ищешь храм в джунглях, – продолжил свой рассказ Эстебан, вдохновленный тем, что его история вовсе не вызывает у гостей недоверия. – Имея даже самую точную карту, найти его самостоятельно, без опытного проводника, невозможно. Вот что хотите думайте, а невозможно, и все тут! Я тоже поначалу искал его неизвестно сколько. Пять или шесть раз отправлялся на его поиски. Местные надо мной только посмеивались – они-то знали, в чем тут дело. Они говорили мне, что Храм Паука найти невозможно, потому что он сам тебя найдет. Кода будет нужно. Но тогда я в это не верил. А потом как-то раз, когда уже совсем отчаялся и потерял надежду, вдруг оказался возле него. Поначалу я и сам не понял, как это произошло. И только позже, гораздо позже до меня дошло, что если хочешь отыскать Храм Паука, не следует идти туда, где он находится. Нужно идти совершенно в другую сторону, но не забывать о том, что тебе нужен именно Храм Паука. И тогда рано или поздно ты непременно его найдешь. Это не просто, совсем не просто. Поначалу мне приходилось искать храм по несколько дней. Но постепенно я выработал маршрут, изогнутый, как дохлая змея, идя по которому, я в кратчайший срок почти наверняка добирался до Храма Паука.