Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941—1942
Шрифт:
По этой причине командир 31-й дивизии приказал 82-му полку двигаться обходным путем – через Дорохи (где располагался командный пункт 31-й дивизии), Николаевку и Нефедово. 19 января в 4.00 полк без задержек – после 30-километрового перехода – достиг Пушкино. После недели напряженных маршей солдаты буквально валились с ног от смертельной усталости. Если кто-то неосмотрительно позволял себе прилечь во время марша, то неизбежно засыпал, и смерть от переохлаждения была ему гарантирована. Поэтому офицеры и унтер-офицеры, несмотря на то что они сами падали с ног от переутомления, получили строжайший приказ не давать солдатам садиться или ложиться во время переходов.
Как и все населенные пункты, через которые мы проходили в последние дни, Пушкино было сверх всякой меры забито частями других дивизий.
«Условия расквартирования во всех населенных пунктах, занятых дивизией, были ужасающими и недостойными человека. Вперемешку шли части и подразделения шести дивизий. На дорогах приходится наблюдать душераздирающие сцены. Дисциплина заметно пошатнулась, хотя в 31-й дивизии осталась достаточно высокой, несмотря на тяжелые бои, которые пришлось вести дивизии на правом фланге корпуса. Лошади и люди полностью измотаны. Войска идут всю ночь, а днем не находят отдыха, так как все места для постоя заняты. В жалкую хибарку
163
Запись в журнале боевых действий (копия) 31-й пехотной дивизии.
Чем больше ухудшалось положение, тем больше проявлялась неопределенность в намерениях и решениях вышестоящего командования. За один только день 19 января 31-я дивизия получила несколько взаимоисключающих приказов. Так, 17-й пехотный полк вначале получил приказ покинуть места расквартирования в Катилово и Кувшиново к северо-востоку от Юхнова, которые он занимал в ночь с 18 на 19 января, и выдвинуться в район юго-западнее Юхнова для того, чтобы сменить 19-ю танковую дивизию. Затем полку было приказано самому занять позиции у Юхнова, с тем чтобы находиться в готовности действовать на северном или южном направлении, и, наконец, последний приказ предписывал оставить в Юхнове батальон, а основными силами двигаться в направлении села Ленек (около 20 км юго-юго-западнее Юхнова), на соединение с 19-й танковой дивизией. Ранним утром 19 января, после того как роты 82-го полка отдохнули – если можно так выразиться – в переполненном войсками Пушкино, офицер для поручений из LVII танкового корпуса передал 82-му полку приказ о его переподчинении командованию корпуса и о немедленном выступлении полка на северо-восток. Так как командир полка не получал на этот счет никаких указаний из штаба 31-й дивизии, он отказался принять приказ. В полдень командир 82-го полка получил из штаба 31-й дивизии приказ покинуть Пушкино в 20.00 и двигаться в Юхнов. Туда поэтому были отправлены квартирьеры. В 17.00 на командный пункт 82-го полка приехал командир 31-й дивизии. Он передал приказ командования ХХХXIII армейского корпуса о том, что 82-й полк переходит в подчинение LVII танкового корпуса в качестве корпусного резерва. Полк должен был выступить из Пушкино в 20.30. Командир дивизии подтвердил мнение командира полка о том, что передача полка в подчинение LVII танковому корпусу не будет связана с использованием полка в наступательных действиях. Всего несколько часов спустя командир LVII танкового корпуса сообщил командиру 82-го полка, что его часть передается в распоряжение командования 52-й пехотной дивизии для участия в наступлении, которое должно начаться 20 января в 6.00. Командир 82-го полка был не в состоянии без всякой подготовки вести в атаку полк, только что проделавший 17-километровый марш при 35-градусном морозе без предварительной рекогносцировки и в полной темноте. После долгих переговоров командир 52-й дивизии наконец уступил и согласился дать полку необходимый отдых.
Недостаток личного состава вынуждал вышестоящее командование вырывать малочисленные части и подразделения из привычных условий и передавать их в подчинение другим дивизиям. Этот метод, к несчастью, часто приводил к тому, что войска становились совершенно обескровленными. В этом отношении 82-й полк за период с 20 по 27 января приобрел бесценный опыт. В течение недели он провел пять атак – три самостоятельно, две – во взаимодействии с подразделениями 52-й пехотной дивизии – при сильном морозе. «Безымянная деревня» – речь идет о деревне, обозначенной на карте без названия, а также Бокшено [164] и Аксеново – это названия, связанные с воспоминаниями о боях, тяжелее которых 82-му полку никогда не приходилось вести за всю войну. Через восемь дней, 29 января, когда 82-й полк снова вернулся в распоряжение 31-й дивизии, в его рядах насчитывалось всего 177 человек. Собственно, весь полк теперь состоял из одного (1-го) батальона, численность которого не превышала штатной численности пехотной роты, и взвода тяжелого оружия. Из-за понесенных потерь 2-й и 3-й батальоны были расформированы [165] .
164
Так у автора. Рядом с Аксеново (между Мятлево и Износками) таких селений нет. (Примеч. ред.)
165
После прихода пополнения в середине февраля 1942 г. одна рота (5-я рота 2-го батальона) была сформирована заново.
20 и 21 января 31-я дивизия [166] приняла у 19-й танковой дивизии оборонительные позиции к юго-западу от Юхнова. Правый фланг растянулся от деревни Красное до реки Ресса, левый фланг доходил до деревни Кулиги. Этот участок фронта удерживали 17-й и 12-й полки (усиленные частями 19-й танковой дивизии, 4-м полком СС, 51-м саперным батальоном и другими подразделениями). После возвращения из 52-й дивизии 82-й пехотный полк был 30 января переведен на фронт 31-й дивизии. Участок фронта протяженностью 20 километров, который занимала 31-я дивизия, обороняли с этого момента 17, 82 и 12-й пехотные полки. К 30 января 17-й и 12-й полки были уже изрядно потрепаны в многодневных оборонительных боях. Противник предпринимал большие усилия для того, чтобы прорваться к шоссе Рославль – Юхнов. Тем, что врагу не удалось осуществить этот прорыв, несмотря на слабость нашей обороны, мы были в первую очередь обязаны мужеству и достойному высочайшей похвалы героизму немецких войск, но не последнюю роль сыграла здесь и тактика противника. Русские распылили свои силы и лишь на нескольких направлениях пытались наносить концентрированные удары [167] . Однако, невзирая на все это, положение постепенно становилось угрожающим. Люди были измотаны непрерывными многомесячными боями и маршами; не было резервов. Надежд на отдых не осталось, положение
с боеприпасами стало намного хуже, авиация все реже поддерживала действия сухопутных войск – все это тяжким бременем ложилось на плечи командиров и солдат, и вся надежда была на вышестоящее командование, но и оно было не в состоянии обеспечить нам полноценную помощь.166
21 января 1942 г. генерал-майор Бертольд стал командиром ХХХXIII армейского корпуса, полковник Хоссбах командиром 31-й дивизии, а майор Берг – командиром 82-го пехотного полка.
167
Потому что преимущества в силах у наступающих советских войск не было. Так, на 1 января в войсках Калининского, Западного и Брянского фронтов насчитывалось 1 млн 245 тыс. человек, около 8700 орудий и минометов, 571 танк (в т. ч. 198 средних и тяжелых) против 1 млн 569 тыс. человек, около 13 000 орудий и минометов, 1100 танков группы армий «Центр». В дальнейшем соотношение сил практически не менялось. (Примеч. ред.)
25 января [168] в 0.30 командир 31-й дивизии доложил в штаб ХХХXIII армейского корпуса:
«Согласно донесениям полковых командиров, ширина участка обороны требует такого напряжения от непрерывно несущих потери и ослабленных частей, что дивизия не может ручаться за дальнейшее удержание позиций в условиях непрерывных атак противника. В частности, у войск нет сил на надежное закрытие брешей между населенными пунктами. При отсутствии резервов и при сохранении прежнего поведения противника дивизия не сможет удержать оборону».
168
Из копии журнала боевых действий 31-й пехотной дивизии.
25 января в 20.00 командир дивизии докладывал:
«Продолжающиеся изнурительные оборонительные бои, а также нагрузка, обусловленная необходимостью саперных работ, охранения и разведки, до предела измотали войска. В особенности 17-й полк. Командование дивизии вынуждено со всей серьезностью указать на то, что войска смогут и дальше выдерживать нарастающий натиск противника лишь ограниченное время. Если противнику удастся поджечь дома, без которых в условиях сильного холода наши войска не могут обойтись, это время станет еще короче. Необходима срочная доставка в войска строительных материалов для создания утепленных блиндажей, а также шанцевого инструмента и полевых печей».
Получив это донесение, командование ХХХXIII армейского корпуса выделило 31-й дивизии один батальон (2-й батальон 449-го полка). Состав этого батальона по состоянию на 26 января:
Таким образом, численность 449-го батальона была еще меньше численности батальонов 17-го пехотного полка, которая в тот же день 26 января составляла:
Набранный из австрийцев 2-й батальон 449-го полка был настолько обескровлен предыдущими боями, что не смог оказать достойного сопротивления атаке русских 28 января. Батальон был расформирован, а его солдаты распределены по ротам 1-го батальона 17-го полка.
29 января противнику была сдана деревня Костино, расположенная на участке обороны 17-го пехотного полка. Костино обороняли подразделения дивизиона противотанковых орудий 31-й дивизии, которые в ночь с 28 на 29 января сменили на позициях совершенно измотанный 2-й батальон 17-го полка. 29 января, в 2.00, противник атаковал Костино при поддержке большого количества танков и артиллерии. После продолжавшегося 13 часов оборонительного боя подполковник Ульрих, командир дивизиона противотанковых орудий, доложил по рации командиру 17-го полка: «В 14.25 в деревню вошли танки – нужна поддержка артиллерии – натиск противника очень силен – стараюсь держаться». Полчаса спустя Ульрих снова связался с командованием полка. На этот раз связь была очень плохой: «Правый край Костино потерян…» Дивизион уступил подавляющему численному превосходству противника. Часть дивизиона с боем прорвалась к своим, его командир и обер-лейтенант Шеффлер погибли, а раненые, вместе с остававшимся с ними до конца старшим врачом доктором Вольте, были захвачены в плен.
Потеря одной-единственной деревни – вследствие дефицита оперативного простора, которым характеризовались бои за Юхнов, – имела в данной ситуации такое значение, какого она не могла бы иметь в других условиях. Недостаток пространства на необъятных русских просторах – это кажущееся противоречие, так как этот недостаток объяснялся положением 4-й армии, фронт которой образовывал почти прямой угол. Стоявшие там дивизии были буквально зажаты на небольшом пятачке. Эта теснота имела своим результатом то, что у 31-й дивизии, при растянутой линии обороны, был очень неглубокий тыл. Наименьшее расстояние между передовой и шоссе было 6 километров, наибольшее – 14 километров. Линия передовых позиций была растянута при этом на 20 километров, а ширина расположения на шоссе Рославль – Юхнов составляла всего лишь 7 километров.
Расположение дивизии насквозь простреливалось русской артиллерией. Смещение фронта 31-й дивизии на север за шоссе Рославль – Юхнов было невозможно, так как неизбежно ухудшало положение соседних дивизий, а также создавало угрозу удара русских в тыл 4-й армии. Потеря любого пункта обороны еще больше усугубляла недостаток пространства и усиливала угрозу захвата противником шоссе Рославль – Юхнов, единственной артерии, снабжавшей всю 4-ю армию.
Армия держала оборону с трех сторон: на юге и севере вдоль дороги Рославль – Юхнов и вдоль дороги Юхнов – Вязьма на востоке. Основной фронт пролегал на юге и на востоке. На севере приходилось обороняться от русских парашютистов, высадившихся в немецком тылу, а также от кавалерии и лыжников, проникших в обширные лесные массивы между Рославлем и Вязьмой. Шоссе Рославль – Юхнов не только шло вдоль линии фронта, оно находилось к нему так близко, что местами попадало в зону досягаемости для ружейно-пулеметного огня противника, который временами перерезал дорогу. Вследствие этого движение по ней с фронта и на фронт находилось под постоянной угрозой. Снабжение осуществлялось нерегулярно, а временами прекращалось вовсе. Вызванная этим нехватка боеприпасов и продовольствия ослабляла боеспособность подразделений, нарушала планомерность в организации обороны. Приходилось снимать с фронта части для того, чтобы отбивать занятые русскими участки шоссе.