Пепел к пеплу (сборник) -

Тут я поняла, что заснуть все равно не удастся, и, прихватив одеяло, поплелась на кухню. Руки от бессоницы дрожали, я едва не уронила уголь себе на колени и порвала фольгу.

Наконец я справилась с кальяном и устроилась рядом с ним на полу, поплотней закутавшись в одеяло. Плохо, что молоко в холодильнике давно скисло, а на воде дым не выходит таким плотным и мягким. Зато я не забыла купить яблочный табак, мой любимый.

Первые пробные затяжки были еще жестковаты, но затем аромат табака раскрылся полностью и приглушил угольную горечь. Я улыбнулась и выпустила из ноздрей две дымные струйки, как настоящий дракон. Голубоватые изящные завитки постепенно сгущались над моей головой в туманный ореол. Тихо, успокоительно побулькивала вода в колбе кальяна.

Почему никто еще не пробовал гадать по кольцам дыма? Они сплетаются в такие сложные узоры, куда там кофейно й гуще… Завораживающие узоры…

И на мгновение в моей голове словно включили лампу на тысячу ватт – все стало четким, ясным, сияющим в своей простоте.

Я отложила трубку кальяна и торопливо набросала несколько строк, с радостью ощущая, что глаза у меня просто слипаются и нестерпимо хочется спать.

Уголь зашипел в раковине и погас, а я вернулась в постель и заснула почти мгновенно.

* * *

– Главное – найти туловище!

– Они не помнят! – в шестой или седьмой раз объяснил Фелтон, очень стараясь не сорваться на крик.

– Они по отдельности не помнят, – не сдавалась я. – Если дать им спокойно побеседовать, восстановить ту ночь в деталях…

– Тэйл, вы что, не понимаете, чего просите? Дать двум подозреваемым сговориться и выработать общую картину?

Я в шестой или седьмой раз объяснила, почему прошу.

Фелтон притих, задумался и наконец предложил компромиссный вариант: Брайана и Ребекку допрашивают два детектива одновременно, ищут расхождения, возвращаются и снова спрашивают.

Я вынужденно согласилась. Фелтон ушел, промычав на прощание что-то невнятное, а я села за письмо. Оно было коротким, но в конверт я вложила несколько фотографий тела Дианы Паркс.

Теперь оставалось только ждать результатов.

* * *

И мне наконец-то повезло – копы все-таки нашли руку и туловище.

Паззл Дианы Мэри Паркс был собран.

А кристалл промолчал.

В тот вечер я осталась в больнице допоздна: мне хотелось проверить все досконально и написать такое заключение, к которому в принципе невозможно будет придраться. В черном наклонном окне полуподвала отражался оранжевый огонек моей лампы, белый силуэт халата и размытый овал лица над ним. Все, кто мог, давно разошлись, больница затихла и опустела, в коридоре зажглись тусклые эконом-лампы вечернего освещения.

Я так увлеклась, переписывая набело последний, шестой по счету черновик, что услышала шаги в коридоре, только когда они приблизились вплотную к двери. К шагам примешивалось странное ритмичное посвистывание и тихий шорох шин.

Я замерла в недоумении. Привезли новую работу? Без предупреждения, не позвонив, не проверив, на месте ли я? Хотя все в больнице уже привыкли, что я задерживаюсь допоздна, но рассчитывать, что я буду на месте… в половину двенадцатого?.. нет, все-таки я засиделась…

Негромкий уверенный стук, и дверь открылась, не дожидаясь моего «войдите!».

В проеме показался мужской силуэт.

Я схватилась за трубку телефона.

– Мисс Тэйл? – спросил меня неожиданный визитер с явно выраженным британским акцентом. Черт! Талант! Из коридора по-прежнему доносился тихий свист, и кто-то массивный стоял у самых дверей.

– Д-да…

Я растерянно привстала со стула, наблюдая за тем, как Талант вначале отступил в коридор, а потом вернулся…вкатил инвалидную коляску с сидящей внутри мумией. К спинке коляски был прикреплен кислородный баллон, но пока мумия дышала самостоятельно, издавая при каждом вдохе и выдохе тот самый присвист.

Когда-то это был высокий, широкоплечий, ширококостный, и, наверное, сильный мужчина, но время оставило от него только эти кости и дряблую кожу в глубоких складках морщин. Тонкие и хрупкие, как веточки засохшего дерева, пальцы беспокойно шевелились на подлокотниках коляски. Только глаза под нависшими, как у ящерицы, веками, были неожиданно молодыми: внимательными, яркими и колючими.

Я медленно начала соображать.

– Февертон? Э… граф Февертон? – торопливо уточнила я. – Вы получили мое письмо?

Мумия величественно кивнула.

– Дай-ка мне на нее взглянуть, – звучным голосом, никак не вязавшимся с его усохшей плотью, потребовал граф. Свист в его дыхании почти исчез.

Я встала, подошла к стене и вытащила из нее нужную секцию. Тело Дианы Мэри Паркс окутали клубы пара. Граф ловко подкатил вплотную к ней и замер, вцепившись руками в кресло. Талант смотрел на меня хмуро и обеспокоенно, но мне, – пожалуй, впервые в жизни, – было плевать. Я завороженно наблюдала, как улыбка на лице старика сталкивает его загнутый крючковатый нос с подбородком.

* * *

…Хорошая девочка, вот если бы Энтони повезло встретить такую…

Узловатыми пожелтевшими пальцами граф перебирал мои газетные вырезки и копии протоколов.

Я молча кивнула в ответ.

– А что глуповата слегка, так женщина и не должна быть умной…

С полузакрытыми глазами, единственным, что еще жило на этом лице, граф еще больше походил на мумию.

– Эта дрянь, – кивок в сторону Дианы, – была умной. Обвела вокруг пальца бедного Тони и думала, что и меня сможет обмануть. Скрыть правду о своем поганом прошлом и выйти за него замуж.

– У нее не получилось?

Свист в дыхании графа вдруг усилился.

– Я нанял специалистов и узнал про каждого дурака, который был у нее до Энтони. Узнал, – и дал ему прочитать отчет. Идиот!

В груди у старика вдруг что-то булькнуло и заклокотало, он раскрыл рот и привстал в своем кресле, словно собираясь бежать… но над ним тут же склонился Талант. Он прижал два пальца к горлу старика и начал перекачку чистой жизненной силы. Я отвернулась, не желая на это смотреть. Прямое переливание крови через бамбуковую трубочку – вот что это было. Варварство. Медицинская порнография.

Но постепенно дыхание у графа стало медленным, глубоким, беззвучным, глаза заблестели и дряблое лицо слегка окрасилось румянцем.

– Энтони… не выдержал правды. Он был умным мальчиком, добрым, нежным… и хрупким, как фарфор. Ну почему он встретил такую мразь?

Граф отвернулся от меня и снова подъехал к вытянутой секции. Я подошла и стала напротив, с другой стороны от кое-как сложенного вместе тела.

– Она получила по заслугам, – начала я, но старик меня перебил.

– Полгода неудач и болезней, всего-навсего. Слишком быстро. Наверное, мне нужно было отозвать Диксона… а потом вернуть снова.