Пепел острога

– А на что ты жаловаться пришел? – задал естественный вопрос десятник Живан, тоже хорошо знающий шамана.

– У нас в становище всех убили. Третьего дня еще. Приплыли дикари с соломенными волосами и всех убили. У них очень сильный колдун, и мы не могли ни сопротивляться, ни убежать. Я хотел остановить их своим заклятьем, только один раз в бубен ударил, когда колдун взмахом руки вихрь вызвал, и меня смяло, как шапку, меня по всем кустам таскало, потом просто выбросило в кусты на далекий берег. И уже без шапки. Меня не убили, наверное, только потому, что за мертвого приняли. Я половину дня и ночь мертвым лежал. Сам думал, что мертвый. Когда я встал, однако, в становище уже не было никого живого.

– Они кого-то забрали с собой? – мрачно спросил сотник.

– Только трех девушек. Остальных всех убили. Трех девушек среди убитых не было. Я следы смотрел. Их в лодку увели. Большая лодка.

– А вас сколько всего было? – спросил Живан.

– Десять, десять, и еще половина.

Это был обычный для сирнан способ счета.

– У нас убили больше, пока нас не было, – заметил Овсень. – А мы убили их еще больше. Ты видишь? Мы наказали их и за твое становище, Смеян. Твоим сородичам будет спокойнее в верхнем мире – они отомщены.

– Я не о мести пришел просить. Сирнане не любят мстить. Кто плохо сделает, тому самому бывает потом плохо. Я пришел пожаловаться, чтобы и с другими так не поступили. А где колдун? – спросил шаман. – Его тоже убили? Я хотел бы посмотреть на его бубен. Он очень сильный колдун, и бубен у него должен быть хороший.

– Мы не успели с ним познакомиться, – серьезно сказал Овсень, который воевать против колдунов не любил, и никогда прежде с таким не встречался в боевой обстановке, хотя много слышал о том, как некоторые ведающие вмешиваются порой в дела походные, мешают или помогают. Да и жена говорила, что такое может статься, и происходит нередко. Даже она может, если будет необходимость, хотя никогда раньше не пробовала. – Поищи, может быть, он среди убитых лежит. Я буду только рад этому.

– Колдун сильный был. Я тоже сильный шаман, но колдун сильнее. Он сам мог убивать на расстоянии. Он опасный. Он умеет делать такие вихри, которые я остановить не могу. Они все сметают, и меня смело, как осенний лист. И шапку унесло, и бубен.

– Может, в него попала одна из первых стрел и он просто не успел ничего сделать? – предположил Живан. – От первой стрелы никакая магия не спасет. Не родился еще человек, который полет стрелы увидит.

– Не люблю я с колдунами дела иметь, – теперь и вслух признался Овсень. – Против меча должен воевать меч. Поищи, Смеян, его здесь, чтобы нам впредь быть спокойными. Но нам пора завершать начатое. Разведка возвращается. Да, Смеян, ты умеешь обращаться с ранеными. Я заговорил рану Велемира, камнем Алатырем остановил кровь. Не знаю, что дальше с ним будет. Сейчас он спит. Если проснется, помоги ему. Что понадобится, спрашивай у часовых. Они тебя и накормят. И поищите колдуна, поищите. Хотя он мог уплыть на первых трех лодках. Или даже на трех оставшихся лодках сидит. Смеян, посмотри Велемира, прошу тебя.

Шаман всплеснул руками.

– Как раненому помочь… Я почти ничего не могу без бубна. Я не знаю, где мой бубен. Мне надо искать его или сделать новый. Я не могу даже лечить без бубна. И колдуна я без бубна не чувствую. Вас здесь почувствовал, а колдуна не чувствую. Бубен – моя вторая голова. Которая видит то, что первая не видит, и меня направляет на место.

– Мы найдем твой бубен или сделаем тебе новый. Присмотри за раненым. Хотя бы попои его, если попросит. И не пугай мою волчицу. Пусть она лежит в шалаше. А часовые пока соберут рухлядь. Эти дикари растащили меха по всей поляне.

– Я без бубна совсем не я. Был бы бубен, всем помог бы, и себе помог бы, и раненому. А без него как?.. Без бубна не пойдешь в «путешествие» [75] – не получится…

Смеян все так же растерянно посмотрел на волкодлачку, а она вдруг стрелой выскочила из шалаша, размахивая хвостом, пробежала три круга вокруг шамана, словно играла с ним, и умчалась прочь через кусты.

– Это же… – начал было удивленный шаман.

– Да… – коротко прервал его сотник. – Ты и без бубна, вижу, почувствовал. Это оборотень, как мы думаем. Не бойся. Она добрая. Мне кажется, она тебя знает, и не однажды раньше принимала у себя в доме, приносила тебе в угощение баклажку хмельного меда. Но об этом потом… Мы поехали. Волкодлачка сама прибежит. Когда прибежит, пусти ее в шалаш. И поищи, поищи колдуна. Мне не нравится война против колдунов. Очень не нравится.

75

Шаманское «путешествие» – самая распространенная практика среди шаманов разных народов и разных континентов. Войдя в транс, шаман отправляется в астральное «путешествие» по иным мирам, где получает необходимые на данный момент знания или совершает действия, изменяющие ситуацию в наземном мире так, как шаману необходимо, и из иного мира воздействует на мир физический.

Мысль о колдуне никак не давала Овсеню покоя, словно чувствовал он какую-то связь между собой и этим незваным порождением чужого разбойного мира, что так неожиданно вторгся туда, где его не ждали и встречать не намеревались. Некая невидимая нить вдруг протянулась из середины груди, ушла в голову, перепуталась с мыслями и куда-то дальше потянулась, но куда именно она тянулась и где заканчивалась, было непонятно.

Мысленный образ колдуна его отчего-то основательно волновал. А волнение, знал Овсень, не возникает из ничего. Понять бы, отчего оно возникло, и можно бы было какие-то вопросы решить. Так Овсеню казалось…

* * *

В короткий поход выступили строем, и сотня, недавно еще переживая горе, превратившаяся в толпу, вернулась к привычному не слишком строгому порядку легко. С разведчиками встретились в поле на половине пути к погорелому острогу. Там, где дорога огибает высокий выветренный каменный столб, похожий на согбенную человеческую фигуру, и чуть-чуть отклоняется вправо. Кони и люди от скачки дышали одинаково учащенно. Только лоси были еще спокойны. Но они своей выносливостью всегда славились. Не бегали быстро, но бегали долго…

Разведчики доложили, не успев перевести дыхание:

– Три «дракона», сотник… Стоят за вторым поворотом около песчаной косы, где оплавленные камни. Носами к берегу, но один от двух других в отдалении. Словно друг другу чужие.

– Людей там?..

– Мало… Человек по пять, пожалуй, на каждом. Мне показалось, это раненые. Видно плохо, раненые под бортом сидят, но то ли стоны, то ли ругань – я не понял – слышны. Язык у них такой – ругачий. Простое говорят, как лают. Вот откуда только у них столько раненых набралось?..

– А ты что, думаешь, наши дружинники сдались без боя? – сердито спросил Овсень. – Их три десятка было. Наверняка к пятнадцати раненым можно три с лишним десятка убитых добавить. Каждый перед смертью обязательно по дикарю положил, если не больше.

– Да, – согласился разведчик. – Дальше за острогом, рядом с первым поворотом реки, устраивали погребальный крадо. Трудно сказать, скольких пожгли, но костер был большим. Дерев для него нарубили с десяток…

– Княжеская дружина свое дело знает, – согласился и Живан. – Вои они были отменные, словно каждый с мечом в руке родился. А мы все ж лучше дружины отвоевали. Интересно, сколько человек уплыло к морю, и сколько их вообще было.

– Неизвестно, как мы бы отвоевали в осаде, а не в засаде… – возразил Овсень. – И была ли вообще осада? Скорее, изъездом [76] взяли… Потом разберемся, что там произошло, если разбираться надобность будет. А сейчас будем думать, как драккары их брать. И вот что… Погорячились мы сперва, не подумавши. Сейчас горячиться не след. Мне разбойники живыми нужны. Хочу их воеводе в подарок отправить, чтобы дознание учинил. А кого-то и выменять можно будет на своих. И не мне, стало быть, одному. Поехали-ка. Ближе к месту все рассмотрим. Часовых они хоть выставили?

76

В древности крепости и остроги чаще всего брали изъездом, то есть внезапной атакой с прорывом через ворота. К осаде прибегали только тогда, когда изъезд не удавался.