Пепел после тебя

Бл*ть! Куда?.. Куда? Не отпущу!

Глава 27.2

– Егор, отдай мне одежду, – пряча от меня взгляд, встаёт и оглядывается, словно ищет свои вещи.

Ну знает же, что я их унёс.

– Не отдам, – встаю перед ней. – Посмотри на меня... пожалуйста! – голос просаживается, превращаясь в какой-то скрипучий шёпот.

Она прижимает к себе плед и наконец снова смотрит мне в глаза.

– Это так глупо... Позволила себя раздеть... Рядом с тобой я ничего не соображаю...

– А я? – делаю к ней шаг. – Ты для меня вообще отвал башки!

– Это ненормально.

– Это нормально! Так, как нужно! – с пылом возражаю я. – Ну сядь, пожалуйста... Нам нужно договорить.

Плюхается на диван. Я уже не на корточках, а на коленях перед ней. Схватив за руку, сжимаю в своей, удерживая её напряжённый взгляд.

– Боишься меня?

Кивает.

Чёрт, это паршиво...

– Не доверяешь?

Снова кивок.

– Я хотя бы тебе нравлюсь?

Моргает, опускает глаза на мои руки, которые сжимают её кисть.

– Ты сначала с Жанной флиртовал... Потом на Таню переключился... Она сказала, что ты хочешь сделать мне больно. Так вот – тебе удалось.

Меня тут же накрывает злостью на идиотку Таню. Язык бы её гребаный вырвать! Но вслух я говорю как можно мягче:

– Таня не тот человек, которого надо слушать.

– Да я уж поняла, – горько усмехается Алина. – В моей жизни совсем не осталось людей, кому можно доверять.

– У тебя есть я!

Вновь поднимает на меня взгляд.

– Ты снова съедешь с катушек, когда что-то про меня узнаешь. Или когда кто-то просто скажет что-то плохое.

Наверное, да. Меня может торкнуть. Но я готов стараться, учиться сдерживаться. Готов на всё, чтобы совсем её не потерять!

Я ведь ещё не потерял, да?

– Не слечу... Справлюсь... – хриплю в ответ. – Ответь только: я тебе нравлюсь?

– Нравишься? – вновь горькая усмешка, а глаза начинают блестеть от слёз. Шмыгнув носом и всхлипнув, Алина выдавливает: – Я ни есть, ни спать, ни учиться не могу... В мыслях... Мои мысли только о тебе... Как ты думаешь, что это значит?..

В её глазах столько боли... Моё сердце моментально отзывается и сжимается в ответ. Болит и ноет.

Что мы друг с другом сделали?!

– Эй, мышка... Маленькая моя...

Стягиваю её к себе на пол, обнимаю. Она зарывается носом в мою шею. Глажу по волосам, прикасаюсь к ним губами. Хочу объять её всю собой! Алина позволяет забраться к себе под плед. Уложив её на пол, накрываю своим телом.

Всё как в тумане... Наши лица близко друг к другу, тяжёлое дыхание смешивается. И мы, утонув в глазах друг друга, наконец встречаемся губами.

Под черепной коробкой взрываются фейерверки. В груди ноет, но уже по-другому, как-то сладко. И губки у неё сладкие, горячие, влажные... И такие желанные...

Я быстро теряю контроль над своим телом. Оно вжимается в неё – дрожащую, немного испуганную. Рот сминает её губы, руки сжимают щёчки...

Целую, кусаю, прищипываю губами подбородок, шею, кожу над ключицей... Чувствую, как вся кровь из головы отливает на метр ниже. Это пи*дец... Надо остановиться.

Алина по-прежнему напряжена, дышит неровно, но не отталкивает. Перестаю терзать её губами и зависаю над лицом. Глядя в глаза, веду рукой по бедру, задевая бельё. Отчётливо читаю протест в настороженном взгляде, и моя рука ползёт вверх и останавливается на плече.

Это очень сложно! Меня ломает. Хочу продолжить, хочу заклеймить, сделать своей... Но я отступаю, прислушавшись к её страхам.

Крутанувшись, ложусь на спину и притягиваю Алину к себе на грудь. Она наверняка отлично слышит, с какой скоростью частит моё сердце, как громко долбится в рёбра.

Провожу по волосам девушки ладонью. Мне важно всё время касаться её, трогать. Чтобы не сомневаться, что я не сплю и ничего себе не нафантазировал. Дышу тяжело, как после марафона.

Мы вновь впадаем в молчаливый ступор. Но главное – она не убегает.

– Кареглазка, – немного продышавшись, говорю я.

Алина вскидывает голову, смотрит мне в глаза. Подтягиваю её выше, чтобы наши лица были на одном уровне.

– Я без тебя не могу...

И тут меня пробивает, и я вываливаю всё, что хотел сказать... Говорю, как болел ею, когда сам же заявил, чтобы она отвалила нахрен. Ещё тогда, почти три месяца назад. И как не мог поехать к ней из-за следствия, которое велось по делу отца. И как был рад, когда нашёл эту квартиру, из которой так легко было за ней наблюдать. И вновь повторяю, какой я ревнивый идиот...

– Я буду меняться... Ради нас, – голос просаживается под конец моего импульсивного монолога. – Я влюблён в тебя, мышка. Теперь я понимаю это совершенно отчётливо.

Кажется, Алина в шоке. Я вновь её напугал. Возможно, не была готова к этому всему. Но вместо ответа она тянется к моим губам и нежно целует. Неторопливо, скромно, бережно. Я стараюсь не напирать и вторю движениям её рта. Наши тела сплетаются...

Как мы будем отлипать друг от друга – не знаю!

Можно совсем не отлипать?

О чувствах Алины мне говорят её тихие слёзы и нежные поцелуи. Я больше ничего не требую...

А если она пока меня не любит, сделаю так, что полюбит. Главное, что первый шаг мы уже сделали. Первый шаг навстречу друг другу.

Не знаю, сколько мы лежим так на полу… Один раз к нам подходил Чёрный, шокировано обнюхал…

Но этот прекрасный бесконечный миг всё-таки заканчивается.

– Мне нужно домой, – тихо говорит Алина. – Бабушка наверняка волнуется. Я не брала с собой телефон.

– Я звонил тебе. И даже заглядывал к твоей бабуле. Она сказала, что ты ушла на каток.

Несмотря на то, что Алине нужно идти, вставать она не торопится. Рисует пальчиком на моей татуированной груди, обводя контур рисунка. Вижу, что девушка улыбается.

– Что смешного? – касаюсь её лба губами.

– Даже нога перестала болеть, – поднимает на меня свои охренительные глаза. – Ты как обезболивающее, Егор.

– Ммм, даже так?

Вот чёрт! Я сейчас сгорю заживо! В груди печёт от её слов.