Пепел Вавилона

Дальше сказать было нечего, и она отослала сообщение. Потом, словно ковыряла воспаленную рану, вывела на экран тактические сведения. Перед ней лежала вся система. «Паншин» уцелел, и еще горстка кроме него. «Наклие» Евгении. И, отмеченная вектором от системы Юпитера, «Пелла» с остатками Свободного флота. Еще две точки двигались пересекающимся с ним курсом, но, экстраполировав их движение, Мичо поняла, что эти идут к той же цели. Марко со всеми, кто ему верен, вместе вольются в кольцо. Непреодолимой силой. Будь рельсовые на местах, им пришлось бы выдержать адскую драку. А без рельсовых там будет бойня.

Затем она станцию за станцией, корабль за кораблем прокрутила всю систему. Так Па в прошлой жизни на корабле, от которого остались обломки и мучительные воспоминания, вычерчивала восковым мелком сеть поставок всего необходимого людям: фильтры, материалы для гидропоники, регенераторы, центрифуги для очистки руды. Центрифуги для воды. Для крови.

Она задумалась, прячутся ли еще в темноте какие–нибудь колонистские корабли, в ужасе наблюдая, как человечество рвет себя на куски. Ей вспомнилась доктрина «одного корабля». Все суда в Поясе — клетки одного существа. Сейчас они виделись ей иначе. Теперь все они были свободными и отчаявшимися бактериями в море пустоты, безразличном к их жизни и смерти.

И, если Санджрани не ошибся, страшнейшая катастрофа еще только прокашливается.

Открылась дверь в общий коридор, ввалился Жозеп. Надя чмокнула его на ходу. Они теперь сменялись. Один сидел с Лаурой, другой с ней, третий отсыпался. Круговорот общего горя. Жозеп прошел к кухонному автомату, сдвинул панель, которой Па не замечала, налил себе стакан виски и только потом подсел к ней в «уголок».

— Скоол, — сказал он, поднимая стакан. Делая глоток, стукнул себя краем по зубам. Минуту они посидели молча.

— Упс, — ответила Па.

Жозеп поднял брови.

— Волшебное слово, ла.

— Это я, — заговорила она, утирая глаза обшлагом блузы. — Все у меня как всегда. Я опять привела всех прямо в ад.

Глаза у Жозепа глубоко запали. Усталость сказывалась и в оттенке кожи, и в посадке плеч.

— Не услежу за твоей мыслью, я.

— Я нахожу, кому поверить, и иду, куда ведут. А потом все золото обращается в дерьмо. Джонсон, Ашфорд, Инарос. А теперь Холден. Не понимаю, как я могла не предвидеть, но я опять попалась. А теперь…

— Теперь, — согласился Жозеп.

— А самое глупое, — Па повысила голос, он истончился, стал резким, как зудение скрипичной струны, — что я вижу? Смотрю на все, чего добивалась, и где оно все? Добивалась Пояса для астеров — его не будет. Хотела построить мир, в котором мы все могли бы жить, называя своим, — его не будет. Даже строить не из чего. Я уже не помню, с какой стати решила, что должна поддержать Холдена. Снова открыть врата? Чтобы в них свободно хлынули колонистские корабли? Чтобы никто из тех, кого я люблю, не остался в живых?

Жозеп кивал задумчиво и отстраненно.

— Что означал бы такой сон? — спросил он.

— Какой сон? — опешила Мичо. Разгибаясь до боли в спине и сквозь боль.

— Вот этот, — объяснил он. — О том, как ты сражаешься сначала за Инароса, потом за Холдена. Теряешь дорогих тебе людей и оказываешься среди роскоши, чтобы в ней исцелиться.

— Ни хера бы не значил.

— Или был бы пророческим, — хмыкнул Жозеп.

— Или что вселенной плевать на нас и все наши дела, а твоя дерьмовая мистика — просто способ этого не замечать.

— Может, и так, — согласился он с таким смирением, что Па устыдилась своих слов.

Жозеп еще раз глотнул виски, отставил стакан на пол и вытянулся во весь рост на кривом диванчике, пристроив голову ей на колени. Его теплая улыбка была прекрасна, полна юмора и нежности, от которых у Па заныло сердце.

— Не шли за Холденом, мы. Встали против Марко, оказались рядом с Холденом, да. Но ты никогда не была из его людей. Мы не ради Холдена дрались с Марко. Дрались потому, что Марко объявил себя тем героем, который нужен Поясу, а оказалось — не тот.

— Ага. — Мичо погладила его по волосам.

Жозеп устало закрыл глаза.

— Абер, черт побери, нам все же нужен герой.

Глава 49 Наоми

Журнал системы Медина был огромен, куда больше, чем ожидала Наоми. И, хуже того, не слишком удачно организован. В некотором смысле это был исторический артефакт. Материальный носитель предназначался для корабля поколений, плывущего в неизведанном межзвездном пространстве, а логическую систему перестроил под себя Фред Джонсон, превращая корабль из боевой единицы в космический город. Свободный флот, захватив Медину, не до конца расколол прежнюю защиту, и кое–где проглядывали следы различных инженеров, пытавшихся изнасиловать и без того слишком сложную систему.

Как земные города, строившиеся на ярусах минувших эпох, систему Медины формировали забытые, ушедшие в прошлое силы. Замысел каждого решения утонул в путанице иерархий и сложных справочных систем. Найти здесь что–нибудь интересное? Проще простого. В каком–то смысле здесь интересно было все. А вот найти конкретную информацию — очень–очень сложно.

Наоми поселилась в кабинете поста безопасности, как в келье средневекового монаха, возвращаясь на «Росинант» только отоспаться и уходя обратно, сразу как проснется. Где монах переписывал пером и чернилами древние тексты, там она переписывала базы данных, ковырялась в системе файлов, просила Медину что–то найти и отслеживала, где та не ищет. Все, что с виду могло пригодиться, копировала или выводила и отсылала обратно. Журналы рабочих рапортов за дни господства Свободного флота пересылала на Землю и на Марс. И отчеты о поставках грузов с Лаконии и на Лаконию. И древние отчеты медицинской системы. И диспетчерские сводки о приходе и уходе кораблей. Оказаться полезным могло все, так что она все подряд и пересылала со скоростью света на Землю, Луну, Марс и Цереру.

Работа отгоняла страх. Не совсем, но ведь окончательно избавляет от страха только смерть. Отсчитывались дни и часы до появления кораблей Марко. Были и другие проблемы, другие риски: оставшиеся на станции сторонники Марко, пульсирующий сигнал «сообщение не доставлено» — единственный, доходивший из–за врат Лаконии, но, когда явится Марко, все это станет неважным. И все это заставляло работать быстрее и эффективнее. Когда случится то, что случится, — а она не смотрела будущему прямо в глаза, — хотелось бы знать, что свое дело она сделала.

И все же иногда Наоми прерывалась. Нашла личный дневник, зарытый под сводками жизнеобеспечения, как запихивают под матрас порнографический журнал. Записки молодого человека об одинокой борьбе со своими желаниями, амбициями, с чувством, что его предали. В другой раз раскапывала полустертые обрывки и наткнулась на короткое видео девочки — лет четырех, не больше, — которая выскакивала из кровати где–то на станции и с хохотом приземлялась в гору подушек. Пересматривая журналы диспетчерской, она слушала голоса отчаявшихся людей — мужчин и женщин из–за врат–колец, требующих, умоляющих, выпрашивающих то, что им полагалось по праву, что было им необходимо для выживания.