ПереКРЕСТок одиночества
Шрифт:
Вот я и проверил оба запечатанных «лишних хода».
Теория Арни подтвердилась полностью. Тут налицо спешный демонтаж оборудования.
Заглянув в первое отверстия, с трудом приняв подходящую позу, несколько раз посчитал кирпичи. Шесть штук. Отлично. Запечатав отверстия пластинами, прикрыл сверху тряпками и засыпал смоченной бетонной крошкой. Чуть утрамбовал. Отойдя на шаг, оценил внешний вид. Пойдет. Если присматриваться, следы ковыряния обнаружатся, конечно, а если просто кто-то кинет беглый взгляд, то не обнаружит ничего предосудительного. У меня из головы не выходила мысль, что однажды и меня
Отсчитав шесть кирпичей с внутренней стороны стены, отметил его короткой царапиной, нанеся несколько сильных ударов. Постояв перед стеной, очертил мысленно контур минимального отверстия. Такое, чтобы я мог пролезть. Дернул досадливо головой – шепот не отставал. Сегодня Столп что-то слишком говорлив.
Звон, лязг. Келья качнулся. Я было дернулся к окну с рычагом, но вовремя одумался. Глянул на руки, на одежду, ругнул и помчался через весь крест к источнику воды. Спешно вымыл руки и лицо, отряхнул одежду – меня всего покрывала предательская пыль. Кто увидит – сразу поймет, что я долбил стены. Ладно если это Арни или Мария – а если кто чужой? Тут не угадать.
Задержавшись у стола, расчесал волосы, утер лицо, скинул на всякий случай плащ. Проверил на грязь фуражку. И побежал к заслонке.
Поднявшаяся ставня показала посетителя и подтвердила мои опасения – за двойным окном стоял незнакомец. Серьезный возраст, ему под семьдесят, суровое и чем-то знакомое лицо исполосованное глубокими морщинами. Под кожаным пальто черная жилетка поверх черной же рубашки. Талия перехвачена широким ремнем. А на ремне… я невольно задержал удивленный взгляд – на ремне висел револьвер в кобуре. Узнал по характерной рукояти и курку. Голову незнакомца венчала шляпа. На шее повязан серый платок.
– Шериф – невольно коснулся я фуражки.
Ковбой весело рассмеялся. Провел ладонью по револьверной рукояти.
– Угадал. Меня кличут Шерифом. Почему нет? Чем здесь не Дикий Запад? Те же нравы, та же смертность. Виски рекой, золото ценится превыше всего.
– Скорее не виски, а вино – улыбнулся я.
– О, тут ты неправ – хватает и горлодера! Такой самогон… ух! А ты, стало быть, новенький в наших краях? И кличут Гниловозом?
– Все верно.
– И за что так прозвали?
– Моя келья долго провисела над землей. Вот и нападало на крышу всякого. Куски мертвых тел в том числе.
– Понятно. Насчет прозвища моего – действительно угадал? Или подсказал кто?
– Угадал. Больно уж вид у вас грозный. Револьвер, шляпа, пальто кожаное.
– Это да… долгие годы собирал. Хотя револьвер мой – с ним сюда попал. И до сих пор барабан полон!
– На кого бережете боеприпас? Не на грозного пирата часом?
– Встречался с этим гнильем? – помрачнел Шериф.
И я понял, почему его лицо показалось мне знакомым – Клинт Иствуд! Чертовски похож! Да и повадки те же – что показаны в его ранних вестернах. Озвучивать догадку не стал. Вдруг посчитает оскорбительным? Кому-то нравится, когда их сравнивают со знаменитостями. А кто-то на дух такого не переносит и считает себя особенным и единственным, ни на кого непохожим.
– Встречался – кивнул я – Пытался выудить у меня дань.
– Если бы не это стекло – палец Шерифа с силой ударил в прозрачную преграду – Я бы живо
сделал в этом вымогателе пару дымящихся дыр! Одна пуля в живот. И через полчасика – в голову. Многим он голову задурил! Ты не поддался?– Никак нет, сэр.
– Вот и хорошо. Крепок духом, стало быть. Такие здесь выживают. Остальные дохнут.
– Шериф, забыл спросить – вам посылку передать? Вряд ли обмена желаете. Или просто поболтать?
– Поболтать. Как считаешь, какая самая главная награда на этой высоте?
– Безлимитные свидания – без раздумий ответил я.
– Верно. Человек скотина социальная. Дай ему время подольше поболтать языком – он и рад до щенячьего восторга! А если беседа с новым человеком – то вообще радость. Ты вот больше слушать любишь или говорить?
– Слушать – признался я – Особенно тех, кто старше и больше моего повидал в жизни. Вас бы послушал с удовольствием.
Запустив руку в карман, нащупал кнопку и вырубил рацию, мысленно костеря себя во все корки. Придурок! Харю умыл, а включенную рацию оставил в кармане! Конспиратор хренов…
– А я поговорить люблю. Что примечательно – раньше молчуном был. Но тут все меняются. Говоруны замолкают, молчуны становятся болтунами. Я присяду. Не против?
– Ни в коем случае – ответил я – В ногах правды нет.
Снова мысленно отругал себя. Чуть было не ляпнул: в вашем возрасте стоять тяжело. Мужик держит марку, к чему делать из постаревшего льва дохлую медузу?
– А я не подумал об этом – признался я, оглядываясь – Привык что чалки короткие. А тут все иначе. Не привык еще.
– Привыкнешь еще – махнул рукой ковбой, усаживаясь на высокий самодельный стул со спинкой.
Я с удивлением рассматривал сооружение. Рама из алюминиевых дырчатых трубок, сиденье и спинка из полосатой ткани. И судя по услышанному визгливому звуку, в стуле имеются пружины.
– Удивляешься? – понимающе хохотнул Шериф – Мой шезлонг.
– Если не ошибаюсь, он из…
– Советской раскладушки, ага. Старой доброй раскладушки. Любовь жителей коммуналки. Хотя ты молод, что такое коммуналка не ведаешь.
– Не застал – согласился я – А как вы так сюда, если не секрет? С раскладушкой и револьвером… тот еще джентльменский набор…
– Ха! Это уж точно! Случилось так – дернул плечом старый ковбой – Смешная и глупая история. И вспоминать не хочу. Уж без обид.
– Да нет. Тем для бесед хватает. Меня вот мучит вопрос – как тюремщики нас сюда в таком виде допускают? С телефонами еще ладно – сотовые здесь не работают, как я понял. Но револьвер? Боевое оружие…
– Это еще что! Один сюда с динамитной шашкой угодил!
– Да ладно?
– А то! – оживился Шериф – И не выдержал – подорвал ее в туалете. Логично мыслил – если отверстие пробить, можно и спуститься на веревке.
– И как? – жадно поинтересовался я – Получилось у него?
– Куда там! Сам не видел, но с покойником нынешним в свое время долго беседовали. Он после взрыва смирился с судьбой, понял, что отсюда не сбежать. Успокоился. А до этого зверь зверем кричал! При каждой чалке махал это шашкой, все грозился взорвать, рычал как полоумный. Вопил про гремучий билет отсюда. А как решился и подорвал сральник свой… так разом сник и жить спокойно начал.