Перстень Агируса
Шрифт:
— А почему у агирусов душа не повреждается, как у зомби и вампиров?, — спросила я.
— Одна из причин заключается в том, что превращение в агируса происходит без стадии умирания. Если смерть почему-то наступила, то она случайна и должна длиться не более пятидесяти минут. Агирусная мутация вируса совершенствует тело, делая его абсолютно здоровым и нестареющим, но не повреждает и не меняет физическую сущность и личность человека. Поэтому душа агируса остается той же, что и была прежде.
Вампирская мутация приводит к большим изменениям, которым подвергаются все органы тела. Это не человек —
Что же касается зомби-мамбулов, то данная сущность — просто человеческие останки. Зомби — это сильная, агрессивная и голодная развалина. Превращение в зомби происходит во время настоящей, полной смерти. Кора головного мозга повреждается, поэтому существо становится необратимо бессмысленным. Жизнь зомби коротка, тело в плачевном состоянии. То, что они подвижны и сильны можно объяснить только чудом, ну и еще гормонами, которые это умирающее тело производит чрезвычайно активно. Совершенно понятно, что зомби теряют большую часть души. У них остается лишь немного духовной материи, подобной той, которой наделены, например, крокодилы или акулы.
Профессор Мейсен с довольным видом потер руки и продолжил:
— Хорошо, с душой разобрались и теперь остался только один пункт, который нужно прояснить. Итак, пока будущие зомби и вампиры лежат мертвыми, тем временем, в умершем организме вирус размножается (что нетипично для прочих вирусов) и, набрав силу, приступает к реанимации своего «хозяина» с ущербной и уже не человеческой душой. Вы спросите:
— «Но как вирус может запустить этот издохший мотор — заставить биться сердце в мертвом теле? А!? Вы думаете, что это возможно лишь, если случится сверхъестественное чудо? Вы подумали про магию?»
Профессор саркастически оглядел слушателей, давая понять, что говорит о почти невозможной вещи. Насладившись непониманием и нетерпением в наших взглядах, Альфред Мейсен предложил своей аудитории пораскинуть мозгами:
— Призываю вас подумать и предположить, каким образом оживление мертвых становится возможным?
Наступила тишина, я погрузилась в раздумья, перебирая в голове знания по биологии. Мелькнула интересная мысль — меня, что называется, осенило:
— Вирус, находясь в еще живых клетках мертвого «хозяина»производит сильное химическое вещество-стимулятор?
Профессор посмотрел на меня с радостным удивлением:
— Правильно, Энни, умница, ты попала в десятку! Действительно, вирус, получивщий мутацию в пауке или в скорпионе, и заразивший человека, умеет синтезировать несколько соединений — каждое в свое время. Наступает момент, когда лежащее тело мертвого «хозяина» приходит в нужную для вируса кондицию, «паразит» получает об этом химический сигнал и запускает синтез суперактивного стимулятора для реанимации зомби или вампира.
Химическим сигналом служат некоторые продукты разложения внутри клеток и они же выступают катализатором синтеза — так бывший мертвец реанимируется.В разговор вступила Эми:
— Простите мою тупость, но почему же тогда вы, сэр, собственноручно оживляли Персону, делали ей искусственное дыхание, массаж сердца, после того, как ее убил Бакли, а вы ввели ей «Спиритус». Разве не сам вирус из средства должен был сделать это?
— Нет, Эми, — ответил профессор, — пчелиная мутация вируса, которая порождает агирусов, может лишь «отремонтировать» недавно умершее тело, но неспособна оживить его самостоятельно. И это даже хорошо, учитывая пятидесятиминутный лимит времени...
— Как все запутано с этими вирусами, — покачала головой моя подруга, — то он оживляет, то нет, то создает мамбулов, а то агирусов! Поди разберись кто и сколько может пролежать мертвым и что из этого выйдет...
— А что ты удивляешься, Эми, — профессор ухмыльнулся, — ведь даже предсказуемый и изученный вирус бешенства, продолжает загадывать загадки. Ну, например: люди легко заражаются бешенством от лисиц, собак, летучих мышей, барсуков и так далее. Однако, если человека укусит больной бешенством человек, то ничего плохого не произойдет. Не странно ли? Ведь обычно легче всего инфекция передается между представителями одного и того же вида.
Марк пришел на помощь своему дяде:
— Наука о вирусах сложна, но шаг за шагом люди постигают ее. Вирус — это удобный инструмент для внутриклеточных операций. Пока что нам известно совсем мало, но я убежден, что в будущем вирусы «поступят на службу» и помогут сделать любого человека здоровым и очень долгоживущим. Видимо, это станет возможным не ранее, чем сами люди сделаются ответственными и достойными того, чтобы в их руках оказался столь мощный инструмент, как прирученные вирусы.
Дик поднялся со своего места, сдержанно потягиваясь, чтобы размять мышцы после долгого сидения, и спросил:
— У вашего вируса есть имя?
— В работе мы используем название «GP virus». Если хочешь, можешь дать ему имя, какое пожелаешь, — улыбнулся Марк.
— Отлично, у меня есть идея. Что если назвать вирус Бифакс (Beefax)? Смотрите, Bifax на латыни означает «двуликий», что соответствует сути нашего мелкого героя, который может быть как спасительным, так и губительным. Если часть «bi-» заменить на похожее по звучанию английское «bee» (пчела), то получаем англо-латинское имя вируса. Пчелу вставляем, потому, что Серебряный Старец придал ей особо-важное значение. Итак, получаем — Beefax — двуликий пчелиный вирус.
— Быть по сему, Дикки, — восхищенно проговорил профессор, — Beefax, гениально! Давайте назовем агирусную мутацию нашего превосходного вируса — Beefaxvirus A, вампирскую — Beefaxvirus V, а мамбулскую, соответственно, — Beefaxvirus M.
Профессор забормотал под нос:
— Да будет назван! … Да будет назван!, — и побежал к доске, приговаривая и записывая мелом что-то непонятное:
— Итак, первая группа, двухцепочечная ДНК, — почти любовно напевал ученый энтузиаст, — вуаля!, — и он картинно указал на запись взмахом руки. Там красовалась визитная карточка наногероя: