Первая спасательная

А Мартинек между тем что-то показывает в крепи другому крепильщику; оба чешут затылки и то и дело двигают на голове плоские шапки - разговор, по-видимому, чрезвычайно интересный.

– Ну, пошли, что ли, - гаркнул Пепек и направился в темный штрек, вяло помахивая лампой.

Дед Суханек, не пикнув, засеменил следом.

– Я тоже иду, - воскликнул Мартинек и снова обернулся ко второму крепильщику: - Гляди, вот эту пару еще следовало бы подбить...

Матула, громко пыхтя, покорно ковыляет по штреку; Адам неторопливо бредет вразвалку, нагибаясь под надломившимися окладами; позади еле волочит ноги Хансен, и, отставая от него на шаг, выступает, как всегда подтянутый, "пес" Андрее. Станда вдруг чувствует ужасную усталость, он то и дело клюет носом; неужели мы там пробыли всего три часа? Хорошо еще, что ноги идут сами, а в голове осталось настолько соображения, чтобы, не глядя, нагибаться под провисшими перекладинами. Семь дрожащих светлячков движутся разорванной цепочкой по бесконечному черному коридору. Господи, и это наша бравая команда! У одного бессильно отвис подбородок, другой еле плетется в пору маменьке вести всех за ручку, - осторожнее, мол, не упади! Если уж Пепек приумолк... Закрыть на минутку глаза - и ты их больше не разлепишь, вот до чего дошли! Никто не поверит, как могут доконать человека три часа такой работы... Станда идет, перешагивая через рельсы и огибая стоящие вагонетки, но даже не замечает этого; от усталости ему грустно до слез. Его догнал Мартинек и молча идет рядом; глаза у него закрыты, точно он спит.

– Однако и досталось нам, - произнес он наконец и положил широкую ручищу Станде на плечо.

Станда выпрямился и несколько прибавил шагу. Как когда-то в детстве... они шли откуда-то с престольного праздника; маленький Станда уже еле перебирает ножонками, отстает; папочка... папочка берет его за ручку ну-ка, подбодрись... Отец чуточку прихрамывает, а Станда с гордостью цепко держится за его палец. Видишь, как славно зашагали, пошло дело на лад...

Станда удивился и широко раскрыл глаза. Что, мы уже у клети? Здесь ждет какой-то человек и спрашивает, как там дела.

– Лучше нельзя, брат, - бурчит Пепек и вваливается в клеть.

Сколько народу сюда набилось - Стапда никак но может пересчитать; голова сама опускается на грудь, положить бы ее на плечо соседу, да и уснуть стоя.

Мартинек уже спит, Адам сонно моргает; у бедного Хансена от усталости водянистые глаза того и гляди совсем растают; а клеть лети г вверх по черной шахте, в черной ночи; может быть, она так и будет без конца подниматься все выше, все выше с этими семью утомленными людьми; никто и словечка не проронит, и клеть с людьми будет вечно лететь куда-то ввысь...

Они уже раздеваются, молча, неуклюже.

– Чтоб вас, - негромко ворчит Пепек, разглядывая свои порванные носки; Адам уставился в пол, забыв разуться; Мартинек поглаживает затылок и широко зевает... И тут приходит старый Томшик, по имени Винца, уборщик в душевой, и чем-то звякает.

– Что у тебя там, Винцек?
– осведомляется Пепек, оторвавшись от своих носков.

– Это вам посылает сам господин управляющий,- шамкает Винцек. Коньяк. Коньяк...

– Черт тебя задави!
– удивляется Пепек.
– Ребята, вот это да... Давай сюда!

Пепек разглядывает этикетку и пытливо обнюхивает пробку.

– Ну, братцы, скажу я вам... Старик - молодчина! Понимает, что к чему... Налей-ка ты, Винца, сам - у меня нынче руки как крюки.

Пепек уже поднял к свету стаканчик из толстого стекла с коньяком и задумался.

– Ну-ка, Винцек, снеси его Хансу, пусть он первый выпьет.

– Да господин инженер небось уже в ванне, - почти в ужасе отнекивается старый Томшик.

– Так неси ему в ванну -и живо, марш! Коли наш Старик может показать себя кавалером, то и мы не хуже, да. И скажи, что это ему посылает первая спасательная.

Томшик ушел, но спина его выражала глубокое неодобрение.

– А как вы думаете, - отозвался крепильщик Мартинек, - не следует ли послать и Андресу стаканчик? Как ты на этот счет, Адам?

Адам повел плечом.

– Раз он был с нами...

– Суханек!

– Ну, как запальщику, - пролепетал дед.-Думаю, и его можно почтить, верно ведь?

– А плевать нам, что он запальщик, - заявил Пепек.
– Мы тут все добровольцы! Запальщик он или кто, нам какое дело!

– Я бы послал, - рассудительно сказал крепильщик.
– Пес-то он пес, да в крепи толк знает. И от страху в штаны не наложил.

– Ладно, - буркнул Пепек.
– Но ведь я о чем толкую: а вдруг он откажется? А наша команда этого ие потерпит, вот что.

– Не откажется, - спокойно заметил Мартинек.-С чего бы ему отказываться?

– Чтобы покуражиться над нами. Не знаю, дело это не простое, нахмурился Пепек.
– Ты как думаешь, Матула?

Матула захрюкал в знак протеста.

– Как ты, Станда?
– сказал Мартинек, и Станда обрадовался. Ага, его тоже спросили!

– Я думаю, - начал он, помедлив, чтобы высказать справедливое и вместе с тем беспристрастное мнение.
– Андрее вызвался добровольно, как и мы...

– Десятник должен идти, чудило, - просветил его Пепек.
– Какой же он был бы десятник, если бы не вызвался! Для него это обязанность, понял? Тебе, к примеру, вовсе не след было идти, потому как ты всего-навсего откатчик и желторотый птенец, да и платят тебе меньше... И соваться вперед всех тоже нечего было, - добавил недовольно Пепек.
– Ты, брат, пока еще вовсе не шахтер, не мастерплотник!

– Да Станда этого и не воображал, - миролюбиво вставил Мартинек.
– Ты небось тоже делал невпопад, пока был парнишкой вроде него.

– Еще и не такие глупости откалывал, - проворчал Пепек, - но чтоб перед старыми углекопами задаваться- такого не было. Они бы мне, черт, таких затрещин надавали!

Станда сидел как ошпаренный. На языке у него вертелись десятки ответов, например, что, как человек образованный, он знает свой долг лучше всякого другого, или что дело шло о спасении человеческих жизней, он и не думал себя показать; но Станда промолчал, потому что от унижения у него словно ком застрял в горле.

– Попробуй только дай затрещину, - глухо пригрозил он Пепеку и низко наклонился над ботинком, чтобы никто не увидел слез, выступивших у него на глазах.

Крепильщик посмотрел на Пепека и кивнул головой в сторону Станды.

– Осел, - дружелюбно сказал Пепек.
– Значит, Станда тоже за то, чтобы мы послали стаканчик запальщику. Как хотите, ребята; а я лично с этим Андресом уже посчитался.

– Господин инженер очень благодарит, - еще с порога весело проговорил старый Томшик.

– И выпил?

– Выпил. Залпом.

– А что сказал?

– Ничего. Сказал что-то вроде "скол"[ ваше здоровье (шведск.). ] и причмокнул.

– А он был в ванне?

– В ванне. Как раз намыливался.

– И ему понравилось?

– Понравилось. Dank fylmas[большое спасибо (искаж. нем.). ] сказал.

– А ты объяснил ему, что из этого стаканчика еще никто не пил? забеспокоился Пепек.

– Нет, не объяснил.

– Эх ты, - расстроился Пепек.
– Может, ему было противно после нас! Тоже ты... Ты должен был сказать, что стакан чистый!

– Теперь налей, Винцек, еще один, - сказал крепильщик, - и отнеси Андресу. Передай ему, что посылает первая спасательная и желает здоровья.