Первоклассная учительница, дракон и его сын

Это оказался громадный завиток мармелада на палочке, щедро политый шоколадом и посыпанный тертым орехом. Увидев меня, Ник протянул мармелад и сказал:

– Угощайтесь, Юлия, это сейчас самое модное лакомство. Все девушки забыли о фигуре и сносят кондитерские.

Я улыбнулась, поблагодарила, и мы неторопливо побрели по аллее. В парке царила прозрачная тишина - стоило нам отойти чуть дальше от изгороди, как стало казаться, что парк абсолютно пуст. Даже листва на деревьях не шелестела, все погрузилось в послеобеденный сон, и мне стало казаться, что я тоже сплю. Сплю, и мне снится мир с драконами.

– Давайте так, - предложил Ник.

– То, что вы попаданка, будет для нас просто неким фактом. Я не буду специально акцентировать на нем внимание и приму то, что вы говорите.

– Странно, - я действительно удивилась.
– Если бы мне кто-то сказал, что он попаданец, я бы решила, что он как минимум сумасшедший.

Ник искренне рассмеялся.

– Вы не похожи на сумасшедшую, Юлия.

– Почему вы так решили?
– я откусила немного от мармелада и прикрыла глаза: вкус был в самом деле восхитительный. Еще немного, и я побегу в кондитерскую за добавкой.

– Во-первых, мой отец знаменитый столичный психиатр. Дарван Хоннери. У него большая клиника, и уж кого-кого, а сумасшедших я насмотрелся с детства.

Раздался едва слышный шорох, и я увидела, как по белому плечу статуи, стоявшей среди деревьев, мелькнула рыжая тень белки.

– Во-вторых?

– Во-вторых, если бы вы были, например, сотрудницей спецслужб, то сделали бы все, чтобы никак не выделяться из толпы, - продолжал Ник.
– Значит, вы просто кокетничаете со мной. Но то, что вы предложили заплатить за свой кофе в музее, говорит о том, что вы не кокетка. Это вообще очень странное поведение для девушки. Значит, я просто приму на веру то, что вы попаданка. В конце концов, параллельные миры существуют, и все об этом знают.

Несколько минут мы шли молча. Ник смотрел на меня по-настоящему заинтересованно, словно совершенно серьезно пытался понять, насколько я попаданка.

– А если я все-таки сумасшедшая?
– улыбнулась я.

– Нет. Безумие всегда себя маркирует, - сказал Ник.
– Хотя бы тем, что человек не хочет мыться. Так чем именно я могу вам помочь?

– Болезни драконов, - ответила я.
– Я пробовала поискать что-то о них, но не нашла. Это секретная информация?

Ник рассмеялся, и его смех словно бы сделал тишину еще глуше. Я обернулась: никто не шел за нами, но мне казалось, что взгляд чужих глаз лежит на моей спине.

– Вот еще один знак того, что вы нездешняя. Все прекрасно знают, что драконы болеют не так, как люди, и хранят информацию об этом в строжайшей тайне. Попробуйте хотя бы подойти к драконьей клинике! Вас сразу же оттуда завернут, быстро, но мягко.

Мы вышли к небольшому фонтану, и ощущение чужого взгляда на спине усилилось.

Здесь тишина была уже не такой густой. На одной из скамеек сидели старичок и старушка, чуть поодаль мужчина брел с собакой, лоточник засыпал кукурузу в автомат для попкорна. Мне все больше и больше было не по себе.

– Вы журналист. Вы наверняка знаете больше, чем остальные.

Глаза Ника мягко сверкнули.

– От отца, в основном. Но да, знаю. Что именно вас интересует?

– Душевные болезни драконов, - ответила я.
– Но не сами по себе, а то, как они могут быть связаны с прорывами, о которых вы говорили. Если прорывов нет, то в драконах может постепенно угасать то, что помогало им сражаться с чудовищами. Эволюция - ненужное постепенно отмирает.

Ник неопределенно пожал плечами.

– Нам лучше съездить к моему отцу, он наверняка знает лучше. А что случилось, Юлия? Вы дружите с душевнобольным драконом.

Я не успела ответить. Парк вдруг залило жаром и светом, словно кто-то уронил с неба факел. Ник оттолкнул меня в сторону, мы покатились по гравию, сбивая колени и локти, и в ту же минуту нас накрыл рев.

Это было не животное - так мог бы реветь какой-то непостижимо огромный механизм.

Рев оборвался, и чьи-то зубы сжались на моей левой ноге с такой силой, что от боли я стала терять сознание - меня куда-то потащили, трепля, как ненужную игрушку.

«Мамочка...» - только и успела подумать я, и меня укутало тьмой.

– Ну! Ну, давай! Иди сюда, мразь!

Ник?

Меня отбросило в траву, и я с облегчением поняла, что зубы разжались. Кровь шумела в ушах, слабость была такой, что я не то, что ползти - шевельнуться не могла. Красный туман перед глазами развеялся, и я увидела перевернутый ларек, рассыпанную по гравию кукурузу и пестрые стаканчики и что-то, похожее на лежащего человека.

– Иди сюда, говорю!

От головы лежащего растекалась кровь. Когда я увидела, что именно надвигается к Нику, то меня снова потянуло в обморок. Это был медведь - конечно, если существуют медведи ростом до третьего этажа, с двумя головами и длинными змеиными хвостами. Хвосты прищелкивали и били по траве, Ник стоял между медведем и мной, и палка в его руке казалась настолько смешным и нелепым оружием, что было больно смотреть.

Вот, значит, чей взгляд лежал на моей спине. Вот как выглядит прорыв чудовищ в этом мире.

– Ник.
– едва слышно просипела я, не чувствуя своего тела ниже спины.
– Ник, беги.

Особняк Кайлена в десяти минутах отсюда. Что, если такие медведи уже врываются туда?

Ник вскинул свою палку, и в ту же минуту сверху рухнула струя огня - выбелила мир и окончательно отправила меня во тьму.

Глава 4

Пик. Пик. Пик.

Что-то механически пищало справа, и, прорываясь сквозь мрак к этому писку, я понимала, что все-таки жива. Постепенно за писком пришла прохлада, свежий воздух, пахнущий лекарствами, и ощущение собственного тела.

Вместо ноги был сгусток жгучей боли. Я сразу же вспомнила и чудовище в парке, и то, как оно волокло меня по траве, и Ника, вставшего перед ним во весь рост с нелепым оружием.

– Ник?
– негромко позвала я, и незнакомый голос сразу же откликнулся:

– Медира Юлия?

Я открыла глаза и увидела, что лежу на койке, окруженная незнакомым медицинским оборудованием. Посмотрела вниз - левая нога была заключена в нечто, похожее на сверкающий чехол. Мужчина в белом склонился надо мной, провел чем-то металлическим над лицом и довольно улыбнулся и показал мне два пальца:

– Сколько?

– Два, - ответила я.
– Что случилось? Где Ник?

Лицо врача потемнело, словно я напомнила ему о том, что началась война.

– Прорыв. Первый за триста лет, - ответил он.
– Драконы до сих пор выжигают чудовищ.