Первоклассная учительница, дракон и его сын

– Получил, когда увольнялся со службы. Звезда святой Анны, дается за героизм в бою. Теперь она ваша, медира Юлия.

– Я не могу ее взять, - прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Кайлен подарил мне жемчужину - и у него еще много чего осталось в сундуках, я не сомневалась. А Мадс отдавал то немногое, что у него было.

– Можете и возьмете, - сказал он.
– Вы совершаете подвиг, медира Юлия. Каждый ваш день с Джолионом - это героизм в бою.

Джолион смотрел на меня так, словно не было ни боли, ни потери, ни одиночества, в которое он себя заключил. Сейчас это был обычный мальчик за завтраком - вот он ест кашу и думает, что ему сегодня подарит мир - огромный, принадлежащий ему до конца.

Это и было самой главной наградой.

– В этом нет ничего особенного, - откликнулась я.
– Любая мать бы так поступала.

Только сказав это, я поняла, что я-то не мать для Джолиона - я всего лишь попаданка, которую выкрали из родного мира. Но в таких оговорках душа звучит вернее ума - и Джолион посмотрел на меня с той любовью, с которой могут смотреть только дети. Мадс понимающе кивнул.

– Это и есть настоящий героизм, можете мне поверить. Жаль, что сейчас его почти не ценят. Так что берите орден, медира Юлия, и носите с честью. Вы его достойны.

– Бери, - отчетливо проговорил Джолион, не сводя с меня взгляда, и повторил: - Бери. Он твой.

Я подержала орден в ладонях и убрала в конверт. Будет мне напоминать обо всем... когда-нибудь после.

– Кстати, медир Кайлен готовит вам сюрприз, - небрежно сообщил Мадс, наливая себе оранжевого сока.
– Что-то планирует возле Ванганского озера этим вечером.

– Да, он упомянул об этом, - кивнула я.
– Понятия не имею, что это может быть.

Мадс улыбнулся.

– Наверняка что-то интересное. Он всегда был романтиком.

***

Ванганское озеро лежало до самого горизонта. Огромное, темное, оно казалось ледяным даже в теплый вечер. Рядом росли высокие раскидистые деревья, похожие на ивы; деревянный стол под ними был накрыт белоснежной скатертью, на которой толпились блюда, тарелки и менажницы. Мой нос дрогнул - ароматы поднимались такие, что я невольно почувствовала голод. Кайлен церемонно усадил меня за стол и произнес:

– В день рождения всегда положено пировать. Еще раз поздравляю тебя, Юлия... и пусть будет пир!

Я улыбнулась. Пикник возле озера - романтично, ужасно пошло, но насколько же здорово! Чувствуя себя героиней фильма о любви, я подняла крышку с одного из блюд и увидела куропаток с овощами. Кайлен улыбнулся почти смущенно.

– Только не смейся, но я все приготовил сам.

Я представила, как он в своем драконьем облике летает за куропатками, ловит их ртом, а затем жарит на вертеле, и не сдержала улыбки.

– Это же здорово, Кайлен. Почему я должна смеяться?

– Потому что мужчины моего уровня не готовят. Для этого есть слуги и повара, - Кайлен открыл бутылку, и золотистое шипучее вино полилось в бокалы.
– Но мне всегда казалось, что еда это не просто топливо. Это способ сказать кому-то важному о своих чувствах.

Так. Кажется, дело принимает новый оборот. От волнения у меня заныло в животе; я подняла бокал, держа его за ножку, так, как когда-то показывала мама, и Кайлен добавил:

– С днем рождения! Обязательно будь счастлива!

– Спасибо!
– ответила я.
– Постараюсь. И не только я, давай, все мы будем счастливы.

Мы выпили. Вино было свежим и легким, оно не дурманило голову, а лишь добавляло веселья. Куропатка была выше всяких похвал, и я подумала, что теперь наконец-то могу расслабиться. Тихий вечер, ужин на свежем воздухе в хорошей компании - можно отдыхать и не думать о том, что может случиться. Просто на время отодвинуть в сторону королев, фрейлин и их дрянные замыслы, и просто наслаждаться вечером, закатом и обществом, возможно, самого лучшего мужчины в этом мире.

– Очень вкусно, - похвалила я, и Кайлен, кажется, смутился.

– Давно не готовил. Очень давно, - признался он.
– Уже и не вспомню, когда.

– Тебе некому было сказать о своих чувствах?
– спросила я. Да, ведь он совсем недавно признался в том, что не любил Айви. Кайлен едва заметно улыбнулся, и я вдруг поняла, что он действительно смущен. Он привык быть сильным и властным, он привык решать такие проблемы, которые кого угодно заставили бы трястись от страха - но сейчас он стоит лицом к лицу с чем-то очень важным, и ему не по себе.

– Честно говоря, да, - ответил Кайлен.
– Потому что чувства - это то, что вводит меня в замешательство. Это слишком глубоко. Это слишком личное.

Я понимающе кивнула. Лучше не говорить ни о чем. Лучше отведать вот эту куропатку, вот этот салат, вот эти запеченные овощи - и не тратить силы на то, чтобы заглядывать в душу себе и другим.

– Ты со мной уже давно не споришь, - сказал Кайлен. Судя по разрезанной и нетронутой куропатке на его тарелке, у него не было аппетита.
– Ты заметила?

– Конечно! Ты все делаешь правильно, зачем мне с тобой спорить?
– ответила я вопросом на вопрос. Кайлен действительно сделался спокойнее. Он двигался навстречу не сыну - он шел к самому себе и видел, что это правильно. Королева отправила его в отставку, и это действительно оказалось к лучшему.

– Раньше ты спорила, и я думал: вытащил из другого мира проблему на свою голову, -Кайлен налил еще вина, но пить не стал. Над его головой проплыли искры, и я подумала, что он взволнован. Невероятно взволнован.
– А потом я тебя спас от дуагвера. И от доктора Лорана. И ты... ты стала чем-то больше, чем просто первоклассная учительница.

Кажется, я перестала дышать. Слова текли из Кайлена - медленно, размывая незримую преграду в его душе, и это было тем, что спасало нас обоих. Мы могли начать жить заново. Мы могли по-настоящему спастись от прошлого, спастись и исцелиться.

И мы, кажется, уже успели это сделать - только не поняли до конца.

– Я вижу, как ты любишь Джолиона. Я вижу, сколько добра в твоей душе. Смелости тоже не занимать. И ты.
– Кайлен замялся, словно школьник, и я подумала, что он, должно быть, никогда и ни с кем не был настолько откровенен.
– Я недавно подумал, что не знаю, что такое любовь. Что боюсь это узнать. Наверно, любовь это слишком сильное и слишком большое слово, но... Мне тепло и светло, когда ты рядом. И я не хочу, чтобы ты когда-нибудь ушла.

Все слова и мысли выветрились у меня из головы. Мне казалось, что я держу в ладонях что-то очень нежное и хрупкое, что-то, что можно разрушить одним неловким движением. Мне хотелось смеяться от счастья - и плакать.

– Останься с нами, - Кайлен взял меня за руку, сжал пальцы.
– Останься со мной. Давай пойдем дальше вместе.

Я молчала, не зная, что тут можно сказать. Все мое прошлое сделалось последним апрельским снегом - и он таял, и его не надо было удерживать. В глазах жгло, и я поняла, что готова расплакаться.