Первозданная
Шрифт:
Глава 12
«Я не падаю. Я так летаю. Каждый летает, как умеет». Сергей Лукьяненко «Фальшивые зеркала»
Полтора года назад…
Пару дней спустя
Признаю, что я человек весьма импульсивный. Но не думала, что смогу так круто изменить свою жизнь за столь короткий период…
До сих пор не могу поверить,
— Благодарю за все, что сделали. Вы многому меня научили, но я больше не хочу работать под Вашим руководством. Терпеть Ваши двойные стандарты, эту несправедливость, непонятное распределение нагрузки… Нет больше желания. Мне это не подходит.
Не понимаю, чего я ждала, зная, какой циник мой шеф, но последнюю речь произносила без злобы. Он мог хотя бы возразить или послать меня, сказав, что я нахалка. Но нет. Молча подписал и вернул мне лист. Протяжно посмотрел в глаза и пожелал удачи.
Что ж…
Честно говоря, это было не так сложно, как мне казалось. Уйти навсегда. Я была благодарна центру за те ситуации, что пережила здесь, потому что каждое испытание способствовало формированию моей личности. И ретировалась я так же внезапно, как поступила на работу, когда моя преподавательница из университета буквально надавила на меня, чтобы я прошла собеседование у ее мужа, которому нужны толковые люди.
Это была хорошая школа, где я научилась отстаивать свое мнение и поверила в себя как в человека, способного на всё. И мне хотелось развивать эти грани, но не под руководством мужчины, подавляющего мою инициативу…
Здесь я обрела большое количество приятелей, и уверена, что с удовольствием буду поддерживать связь с ними. Но злость на Гаю меня не отпускала. Достаточно было нескольких внимательных взглядов на них с этим водителем, чтобы понять — Адонц говорил правду. Прожженный он, этот гад. Куда мне до его опытности? И все равно в моей голове не укладывалось, как Гаянэ согласилась на связь с человеком на пятнадцать лет старше, особенно, если учесть, что его двадцатилетняя дочь работала с ней в одном отделе. Каждый день смотреть ребенку в глаза, деля постель с его отцом? Боже мой.
Мир реально сошел с ума? В смысле, кроме женатых, некого найти? И дело не в осуждении. Хотя, может, я и осуждаю их… Не знаю. Во всякое случае, мне больно! Просто больно от того, что такие прекрасные люди растрачивают себя на бессмысленные истории. Зачем?! Одна с женатым, другая с женатым… Намеки эти вечные, обвинения в том, что я слишком наивная. Нежелание со мной делиться подробностями, потому что я «правильная и безупречная»…
Плевать я хотела на продвинутость века! Я такая. Мне важно видеть в девушках чистоту, а в мужчинах — уважение к этой чистоте. Я не хочу грязи и вседозволенности, не хочу многочисленных связей и неминуемых сравнений. Не принимаю морального нищебродства. Я знаю, что подобных мне становится всё меньше и меньше с каждым днем. Но раньше меня это не пугало, поскольку я была уверена, что окружает меня именно такая масса.
Какая жестокая ирония судьбы…
Я схожу с ума от этого калейдоскопа. И прихожу к выводу, что виной всему моя излишняя тяга к идеализированию людей. Я так в них верю…
Я проводила Мари в Гюмри попрощаться с родственниками перед отъездом. Ее родители были родом из культурной столицы Армении, где и проживала вся родня. Перспектива поехать с ней и своей кислой миной портить
людям настроение меня не прельщала, хоть подруга и уговаривала долго. Я доехала с ней до вокзала, а потом вернулась и тупо заперлась дома, никуда не выходя сутки.Родителям пока не сказала, что ушла с работы. Даже не знала, что буду делать дальше. Но до вылета Мари еще было несколько дней, и мне казалось, всё к тому времени решится, встав на свои места.
Хаос в голове нуждался в хорошей метле. Ощущение, что ответы на мои вопросы где-то на поверхности, а я их не улавливаю. Это как чувствовать прескевю. Только хлеще в своей извращенности.
И я понимаю, что пришло время взглянуть на всё иначе. Не как перфекционистка Сатэ, оправдывающая всех и вся, находящая частичку светлого в каждом. А как Сатэ, здраво оценивающая ситуацию, понимающая, чего хочет сама, и чего хотят другие.
Мои подруги хотят спать с женатыми? Пожалуйста. Я не буду их осуждать, но попытаюсь хотя бы вникнуть в природу этой потребности. Даже если пока она мне не по зубам. На работе используют меня, никак не поощряя? К черту их. Во мне достаточно потенциала и смелости, чтобы уйти и начать все в другом месте.
Я неотвратимо к чему-то шла. Грандиозному, отрезвляющему.
Но пока все это видится мне в мрачном свете, и я пребываю в некой прострации, не зная, к какой гавани податься.
По сути, до появления Адонца моя жизнь была размеренной, удавшейся и устраивала меня во всем. Я всегда говорила, что являюсь очень счастливым человеком. Искренне. Ценила то, что есть. Не разменивалась по мелочам. И тем труднее сейчас переваривать то, что вокруг меня происходит.
В том числе и между нами.
Какой посыл ты вложила в эту встречу, Вселенная?
Испытываю непреодолимую потребность поговорить с мамой. Мы всегда были близки, но, естественно, я не считала правильным освещать все аспекты своей жизни. А сейчас мне очень нужен совет человека, которому я безгранично доверяю.
— Привет, солнышко, — улыбается в экран, принимая вызов, и удивляется моему домашнему виду в рабочий день. — Где это ты?
— Привет, мам. У нас сегодня выходной, какой-то праздник, — лгу, не краснея, и перевожу тему. — Как у вас дела? Как Эдгар?
Мама болезненно морщится. Как и любой родитель, она тяжело переносит нашу с братом недомолвку. Если с остальными членами семьи я постоянно переписываюсь и созваниваюсь, этот товарищ меня активно игнорит.
После ее рассказов о родных я широко улыбаюсь. Скучаю по всем.
А потом ведаю о том, что мне опять надо переезжать, поскольку не говорила об отъезде Мари, и на этот раз я всерьез задумываюсь об оформлении ипотеки. Сколько я могу мытарствовать и стеснять родственников? Все равно давно для себя решила, что в Москву на постоянное место жительства не вернусь. Пора ставить точку в вопросе с жильем. И, наверное, хорошо, что так вышло. Это явилось мощным толчком.
Слава Богу, встречаю поддержку и обещание помочь всем, чем они смогут. Это заставляет облегченно вздохнуть и еще больше уверовать в правильность задумки.
— А что с Мари случилось? — наконец после детальных обсуждений спрашивает мама. — Такая патриотичная девочка, десять лет живет там одна, и вдруг уехать обратно?
Закусываю губу, не смогу рассказать всё. Не имею права трепаться. Но в общих чертах объясняю причину душевных терзаний подруги.
— Да, сложное дело, — изрекает многозначительно. — Отношения тяжелая работа.