Первозданная

Пока девушка стыдливо тянулась к покрывалу, я тяжело задышал, словно одержимый, вновь воспламенившись от такого простого движения. И затем навис над ней, заводя ее запястья над головой и фиксируя руки, лишая возможности шевелить ими.

— Посмотри на меня, Сатэ, пока я еще в состоянии говорить.

О, да, ее характер не мог не проявиться в этой ситуации. Угроза подействовала моментально — зелень во взоре вспыхнула, подожженная лишь парой слов.

Мы вели борьбу на ментальном уровне, пожирая друг друга глазами. А потом она начала брыкаться подо мной, и мне пришлось бедрами зажать ее колени.

— А вот теперь мы действительно поиграем…

Зловещий шепот дрожью проносится по ее телу, и даже в полумраке я отчетливо вижу табун мурашек на коже. Меня завораживает это зрелище, и я зависаю, пока та вновь не станет гладкой…

В голове нещадный гул, кровь кипит от неудовлетворенного желания.

Знаю, Сатэ будет бороться, думая, что хочу наказать.

Идиотка.

Конечно, сейчас всё обстоит иначе. И рядом с ней я попросту не могу быть собой. Во мне бушует дьявольская мощь, жаждущая превратить ее в прах.

Почему?..

У меня этих «потому что» не счесть. Но главное — это ее взгляд. Слишком. Все в нем слишком. И глубины, и дерзости, и непокорности, и соблазна, и праведного огня. Она обжигает. Мне это нравится, но я не люблю оставаться в долгу. И никак не возьму в толк, для чего эта борьба, если можно покориться и получить заслуженную награду в виде наслаждения?

Хочу взять и распластать её, изгнать внутренних демонов. Распять, заполнить собой. Познать каждый уголок тела, а, может, и души. Как пойдёт. Но сначала прикоснуться к ней вновь и застыть, чтобы вобрать каждую вибрирующую клетку, отклик из глубин этой космически необъятной сущности.

Вновь увидеть удовольствие в глазах этой бестии.

Дать ей это самое удовольствие.

Хочу быть автором каждого её вздоха, стона и крика.

Стать учителем, раскрывающим ей самые сокровенные тайны женского тела.

Хочу вознестись с ней, парить, а потом долго падать в бездну.

Услышать восхищение, искреннюю благодарность, преклонение.

То, что между нами произойдет…будет взрывом, в который выльется вся копившаяся за это время страсть. Мы освободимся, я знаю. Жить в этих оковах становится просто невыносимо. Напряжение душит горло.

Держаться, держаться, держаться.

Чтобы не убить ее.

Медленно приближаю к ней лицо, не размыкая взглядов. Настороженно наблюдает, почти не дышит. Прикасаюсь к губам, вкладываю в поцелуй весь арсенал нежности, на которую способен, чтобы дать понять — я не хочу делать больно. Через какое-то время Сатэ начинает отвечать мне, и я ослабляю хватку, а потом и вовсе освобождаю ее запястья, чтобы почувствовать тонкие пальцы на своей шее в ту же секунду. Девушка обвивает меня, и наша ласка закономерно углубляется.

Когда отрываюсь от нее, она уже довольно расслаблена. Не теряя времени, вновь осыпаю безупречную кожу поцелуями, уделяя особое внимание гордо вздымающейся груди удивительно красивой формы.

— Ты не просто пахнешь цитрусами, — тихо рычу в перерывах, — ты и на вкус такая же. Сладкая с перчинкой.

Она что-то бессвязно бормочет, зарываясь в мои волосы и изгибаясь.

Весь ее вид — сплошная эйфория. Я бы мог просто смотреть на нее. Часами.

Осторожно спускаюсь к животу, оставляя дорожки жарких чувственных прикосновений, и дохожу до гладкого треугольника. Сатэ мгновенно напрягается и подается вперед, вскидывая руки, чтобы остановить меня в беззвучной мольбе. Я перехватываю ее ладони и сплетаю наши пальцы, требовательным взглядом вынуждая ее лечь обратно. И приникаю к тому самому сосредоточению женского естества, вызывая протестующий возглас.

— Тихо, — произношу, как отрезаю. — Доверься мне.

Спустя несколько минут умелых точных ласк, в комнате раздается протяжный грудной стон. И я крепко держу ее, ловя упоительную дрожь тела.

Получаю нереальное удовлетворение, теперь уже зная, что это ее первые экстазы.

Снова прокладываю дорожку поцелуев, но в обратном направлении. Наши ладони до сих пор скреплены, и я медленно завожу изящные кисти над ее головой, пристраиваясь к девичьим бедрам. Не даю времени опомниться или осознать, просто медленно, чересчур медленно для себя, вхожу в ее лоно, стараясь не вызывать дискомфорта. Действую на подкорке подсознания, не зная, как еще подготовить девушку к принятию мужчины.

К счастью, Сатэ больше не сопротивляется, лишь внимательный взор виснет на уровне моего лица. Спустя несколько размеренных движений ее веки смежит, девушка откидывает голову, и я, словно чертов вампир, залипаю взглядом на дуге ее шеи, испытывая неимоверную потребность укусить манящую плоть. Что, собственно, и проделываю. Кусаю и целую. Снова кусаю и целую.

Двигаюсь немного быстрее, замечая, что она подстраивается под темп. Чувствую, как перемещает руки, и теперь ее ноготки бессознательно впиваются в спину.

Третьего и самого яркого финиша Сатэ достигает быстро. Я останавливаюсь и целую ее плечи, чтобы через минуту оповестить:

— Акт второй.

Открывает изумленные глаза в тот момент, как я снова вхожу в нее, слегка сдвинув обмякшее тело в бок.

Ночь была длинной, акты бесчисленными, а сопровождающие звуки — одуряющими.

Мы не говорили. Я учил — она внимала. Даже пыталась повторить что-то на мне, одаривая неумелыми рваными ласками. Окончательно убеждая меня в том, как я ошибался на ее счет… Но это было уже неважно.

А важно было только то, как мы действуем друг на друга. Сливаемся, как два оголенных нерва. Сплетаемся, не желая отпускать друг друга. Не можем насытиться. Напиться. Успокоиться.

Позы сменяли друг друга, силы иссякали и возвращались, а я все равно не был готов отпустить ее. Сжалился лишь под утро, взяв измученное тело в ванной последний раз. После чего оба стояли под струями душа, и я тонул в новых для себя ощущениях, когда Сатэ доверчиво приникла к моей груди, восстанавливая дыхание.

— Наверное, не сможешь ходить пару суток, — промычал ей в затылок, укладывая на постель и прижимая к себе. — И мне ни капли не стыдно. Заслужила.

Услышал, как она хмыкнула, прежде чем провалиться в сон.

С ее появлением в моей жизни я слишком часто ловлю себя на мысли, что «а вот это происходит со мной впервые». И это так. Странным образом в тридцать с лишним лет стал открывать новые грани самого себя. И собираюсь понять, что с этим делать. Но сначала мне нужны ответы на очевидные вопросы, которые я собираюсь задать Сатэ.