Первозданная

Угроза потери самого близкого человека катастрофически невыносима. Особенно для девочки моего возраста. Особенно в нашей дружной семье. Мы с Эдгаром ведь уже были «большими» по сравнению с младшей сестрой. Нам популярно объяснили, что и как будет происходить в ближайшие месяцы. И как нужно себя вести, чтобы не тревожить маму…

И мы старались, очень-очень старались…

Слишком рано научились ценить каждый миг.

Может, благодаря этому сегодня я вижу в Эдгаре достойного мужчину, готового создать свою собственную семью? И никак не могу нарадоваться тому, что он приехал. Пусть я и не являюсь единственной причиной этого долгожданного визита.

Арминэ. Так зовут миловидную кареглазку, заколдовавшую моего брата. Хвала создателям социальных сетей, в пучинах которых образуются пары. И, видимо, некоторые — настолько крепко, что такие вот парни готовы бросить всё в одной столице и отправиться в другую, чтобы познакомиться поближе и обговорить детали свадьбы. А уж мысль о том, что через пару месяцев сюда съедется вся моя родня, просто бьется фейерверком. Я увижу маму с папой, сестру с племянницей, по которым так изголодалась…

Наверное, столько лет молчания между нами стоили такого громкого воссоединения. Повод просто потрясающий. Жаль только, что Эдгар хочет девочку забрать, а не самому переехать…

— В общем, я задержусь. Вы отдыхайте. И привет от меня Арминэ.

— В котором часу за тобой заехать? — не отступает он.

— Не раньше десяти, — сдаюсь, тоскливо прикидывая примерное количество непочатых листов.

— Хорошо, буду.

Как давно я не чувствовала этой опоры. Неподдельной заботы родного человека, которому важно, чтобы тебе было хорошо… Одно дело — общение на расстоянии, другое — вот эти, казалось бы, незначительные поступки. Но как они незаменимы!

Чувствую прилив сил и с воодушевлением окунаюсь в разложенные протоколы, смету, договоры. Тщательно выстраивая хронологическую цепь, расставляю просмотренные документы, медленно подходя к развязке. Время от времени по номеру ввода ищу какие-то хвосты в mulberry, всё той же несовершенной системе электронного управления, где потерять что-то явно легче, чем отыскать.

Спустя еще два часа сокрушенно роняю голову на вытянутые ладони. Обидно, конечно, но судя по полученной картине, из-за несоблюдения сроков подачи заявки на выплату, мы и проиграли суд…

— Ты и здесь всё взяла на себя… Ничему жизнь тебя не учит. Я знал, что найду тебя на рабочем месте.

На столе появляется умопомрачительно пахнущая какой-то свежей выпечкой цветастая коробка. Я, вперившись в неё уставшим взглядом, прислушиваюсь к клокочущему от радости нутру. Он здесь. Беспокоится.

Поддаюсь минутной слабости, когда крепкие пальцы опускаются на мои напряженные плечи, размеренно массируя ноющие мышцы. Превращаюсь в желе, отказываясь прерывать момент своими высказываниями. Веки смежит от затопившей неги.

— Ты сильно похудела, тебе надо питаться, — железным тоном.

Я даже не старалась, это произошло само по себе. И плевать. Но, по ходу, не ему.

— Давай, Сатэ, в этой кондитерской очень вкусные сладости.

Я не имею сил отвечать. Сижу с закусанной губой, чтобы не застонать в голос от ощущений, подаренных этими старательными руками. Не могу думать о еде в такой миг. Пусть говорит, что хочет, лишь бы еще чуть-чуть…вот так…чувствовать его так близко.

Но спустя минуту молчания приятная тяжесть исчезает. И, придвинув ко мне второй стул, Адонц усаживается рядом, деловито раскрывая коробку и с помощью салфетки выуживая оттуда покрытый шоколадной глазурью эклер. Я просто слежу за его действиями, не в состоянии пошевелиться.

Почему он всегда печется о том, что я работаю больше других, считает, что меня не ценят, пытается вразумить. Думает, я не умею себя отстаивать. Но это ведь не так. Я знаю свой предел.

— Ты…ты, что, собираешься меня кормить? — выдаю вымученным придыханием поражающую догадку.

— Я давал тебе шанс сделать это самой. Ешь, душа моя.

Дрожь проносится по телу от двоякости ситуации. От этого обращения, переворачивающего всё, перечеркивающего негативные впечатления, заставляющего плавиться.

— Пока не съешь хотя бы это, я не уйду. Считай, заглаживаю свою вину. Если бы не я, тебе не пришлось бы сидеть здесь в бумагах, к которым не имеешь отношения.

Непроизвольно раскрываю рот, и Адонц спешит этим воспользоваться, аккуратно всовывая кончик угощения. На автомате откусываю, всё еще не соображая, что это происходит наяву. Вкус качественного шоколада на языке рождает бурю удовольствия. А, может, это его взгляд, неотрывно следящий за моими слабо двигающимися губами? Чувствую, что испачкалась, но не решаюсь облизать их, понимая, как это будет выглядеть. А потянуться за салфеткой не могу. Парализована.

Кто мы друг другу? Два сумасшедших. Отталкивающих. Притягивающих. Неспокойных. Борющихся.

К чему ведет наше противостояние? Только к моему крушению.

Но сейчас это меня не волнует. Я заслужила порцию дорогого счастья. Плата велика, но и аромат его дороже последствий.

— Я хочу тебя поцеловать, — говорит тихо, с хрипотцой, пока я вновь откусываю поднесенный эклер.

Меня затапливает щемящая нежность от того, как это было сказано. Подкупает, что он осторожничает, не берет натиском, как раньше, а считается со мной.

Дожевываю под пристальным взором Торгома. Любуюсь глазами, покрывшимися стальной коркой. Я их так полюбила… Лед и огонь. Два полюса, которые попеременно отражаются в них, сводя меня с ума.

— Не помню, чтобы тебе раньше требовалось моё разрешение, Адонц, — проговариваю медленно, понимая, что хочу этого не меньше.

Не спешит, получив своеобразное приглашение. Вместо этого заставляет доесть, удивляя своими действиями. Я всё же тянусь к салфетке, чтобы вытереться. Но он пресекает это движение. Подаётся вперед и подхватывает меня, усаживая себе на колени.

— Такая легкая… — укоризненный шепот. — Совсем как птичка.

И мне хочется разрыдаться от своего тщедушия, немощности и хилости всех попыток казаться равнодушной. Провала миссии «Ты стойкая». Ничего подобного…

Горячие губы касаются моего рта, вбирая в себя остатки шоколада. Меня выворачивает наизнанку, и это вынуждает вцепиться в ворот белого поло, покрывающего мощное тело.

Сколько раз я запрещала себе думать об этом наслаждении? Сколько времени прошло с последнего поцелуя… Как долго я ждала…

И когда это, наконец, происходит, теряю остатки выдержки и не сдерживаю хрупкий стон, который он тут же ловит. Плоть к плоти, сильнейшее безумие, перекрывшее даже то, что было между нами тогда… Обоюдный голод, жажда, стремление слиться, не отпускать…

Будто я задышала только в эту секунду, столько месяцев находясь в фазе «заморозки». И это при том, что легкие разрывало от нехватки воздуха. А я и рада задохнуться в его объятиях.

Перемещаю подрагивающие пальцы на его напряженную шею, хочу чувствовать кончиками жар кожи. Увериться, что и с ним та же напасть — рушение барьеров.