Первым делом

— Значится так, люди добрые, — начал тот, — мы сейчас вот туточки стоим.

И он показал точку на карте немного южнее Гребёнок.

— До Марьиной горки вам по прямой вёрст 30–35 будет, но тут болото непролазное по дороге встретится, так что объезжать придётся.

— Где болото? — сразу решил уточнить я.

— Тута вот, — и он очертил обломанным ногтем круг в районе Дружного. — Обойти его можно и слева, и справа, но в дружном поляки сидят, человек двадцать примерно, так что лучше с другой стороны, через Рудзенск, там тихо пока. А в Горках этих ваших аж целая рота на постое стоит, так что я бы на вашем месте туда не совался.

— Спасибо, отец, — сказал Толик, сворачивая карту. — Может тебя подвезти надо до этих ваших… Гребёнок, так залезайте в кузов.

— Благодарствуй на добром слове, но куды ж я от своей кобылы-то поеду?

— Ну да, ну да, — согласился Толя, — тогда прощайте и это… не поминайте лихим словом.

Я снова уселся на место водителя и тронул машину вперёд, а Толик залез наверх, к пулемёту.

— Вон на то одинокое дерево едешь, — указал мне направление он, перед тем, как забраться наверх, — а как доедешь, я тебе новую цель покажу.

Но доехать до той одиночной липы нам не было суждено, где-то на полдороге справа по борту где-то в полукилометре из-за леса показались зелёные автофургоны, целых три штуки подряд — там, видимо дорога какая-то пролегала.

— Глуши мотор, — крикнул мне Толик, — может не заметят.

Но было поздно, нас явно заметили, с стой стороны раздалось несколько одиночных предупредительных выстрелов и крики на польском.

— Разворачивайся и вон к тому сараю, — заорал мне сверху Толик, показывая на бревенчатое строение на опушке очередного перелеска.

Автомобили дёрнулись было за нами, но тут же завязли на пашне — у них явно ведущими не все колёса были. Тогда из кузова посыпались солдаты, которые быстро выстроились в цепь и двинулись в нашу сторону.

— Плохо дело, — заметил я Толику, когда мы достигли сарая, — даже если они и не специально за нами приехали, всё равно плохо… их вдесятеро больше, чем нас.

— На Ганомаге уйдём, — не очень уверенно возразил Толик, — сейчас просеку какую-нибудь отыщем и вперёд, ногами они нас точно не догонят.

Я пожал плечами и переключился на пониженную передачу, но в этот момент произошла ещё одна неприятность — мотор заглох.

— Что там у тебя? — недовольно спросил Толя.

— Бензин кончился по-моему, — ответил я, осмотрев приборную панель, — вот эта хрен кажется показывает уровень топлива в баке, и она прочно на нуле стоит.

— Что ж ты раньше-то не сказал?

— Виноват, тщ командир, плохо ознакомился с приборами управления. Да если бы и сказал, помогло бы это нам что ли?

— Забираем оружие и делаем отсюда ноги, — скомандовал он.

— Есть предложение заминировать Ганомаг, — внес я новое предложение.

— А ты умеешь?

— Делов-то на копейку, — гранату закрепить здесь, веревку привязать к запальному шнуру и протянуть сюда. Растяжка называется.

— Давай, только в темпе.

Я быстренько соорудил растяжку, повесил на оба плеча по винтовке. В карманы положил по Вальтеру, запасные обоймы засунул в сумку полковника.

— Я готов, тщ командир, куда ноги будем делать?

— Прямо в лес, бегом марш — ты первый, я замыкающий! Остановка через пять минут или по обстоятельствам!

Я пожал плечами и рванул в лесную чащобу… леса в Белоруссии разные встречаются, нам сейчас попалась какая-то совсем непроходимая тайга, с очень густым подлеском и сплошными завалами из старых деревьев. Посекундно приходилось подо что-то подныривать или наоборот перепрыгивать, и лицо я быстро исцарапал не один десяток раз. Одно хорошо, подумалось мне — раз нам тяжело, то и преследующим полякам не легче придётся, вот чёрта лысого они нас тут без собак отыщут.

По моим прикидкам пять минут истекло, я остановился, тяжело дыша и поглядел назад — Толик отстал на полсотни метров и выглядел не лучше меня.

— Перекур, командир? — спросил я у него.

— Да брось ты со своими командирами, мы же тут вдвоём, — сказал он мне, садясь на замшелый сосновый пень, — так что можешь звать меня просто Толиком.

— Есть, товарищ Толик, — ответил я, — хочу заметить, что для надёжности нам неплохо бы ещё хоть на километр-полтора от этих поляков оторваться, так что отдыхать надо недолго.

— Правильное замечание, считай про себя до трёхсот, потом повторим марш-бросок. Что там у нас на местности обозначено? — и он вытащил из сумки ту самую крупномасштабную карту.

— Так, через километр этот лес должен закончиться и начнётся деревня Дубровка… есть такое мнение, что до ночи туда соваться не следует, — начал размышлять вслух Толик, но я его быстро перебил:

— Вроде ветка хрустнула вон там.

— Где?

Я показал направление.

— Это совсем не там, откуда мы прибежали, — заметил Толя, — может зверь какой? Здесь должна водиться разная живность…

— Нет, милок, — раздался голос из-за кустов, — это не живность. Ну-ка живо встали и руки повыше подняли оба! Если что, мы стреляем без предупреждения.

Из всего этого обращения я выделил слово «мы» и сделал вывод, что их там не один человек, но встать, конечно, встал и руки поднял.

— Оружие медленно положили вон под тот можжевеловый куст, — продолжили раздаваться команды.

Мы выполнили указание.

— Теперь становитесь рожами к этим двум соснам, руки держите над собой… кто такие? — наконец задал правильный вопрос голос.

— Бойцы Красной армии, — ответил за нас Толик, — были в плену под Минском, сбежали, теперь пробираемся к своим.

— Документы есть?

— Были, но в лагере же всё отобрали? А вы сами-то кто такие? — задал Толя встречный вопрос.

— Много будешь знать, скоро состаришься. Это за вами погоня была от Рудзенска?

— Так точно — мы же бронетранспортер у поляков угнали, попытались на нём проскочить до линии фронта, но не сумели, обложили нас. Вот и бегаем теперь по этому лесу.