Первым делом

— Думаю, что в штаб ихний, допрашивать.

— Ни гадай, поведжалем (молчать, я сказал), — повысил голос сопровождающий, и мы заткнулись.

Тряслись мы в этом засранном кузове примерно час, ехали естественно на запад, и оказались между делом всё на том же аэродроме, откуда вылетели утром, под названием Мачулищи. Тут нас без промедления запихнули в здание, где раньше располагался штаб авиадивизии, а теперь, очевидно, тоже был штаб, но уже польский какой-то. Завели в помещение, где сидел молодой и улыбчивый офицерик, который обрадовался нам, как малолетний пацан новогодней ёлке. Сопровождающего он сразу отпустил, а нам предложил закурить и начал беседу на сносном русском языке.

— Значит ты Панин, — показал он на Толика, — а ты Сокольников. И вы оба лётчики 184-й дивизии, верно?

— Не совсем так, господин эээ… — начал Толик.

— Можешь называть меня пан капитан.

— Пан капитан, — продолжил командир, — мы только вчера прибыли в расположение этой дивизии, и нас ещё не зачислили в её состав. На довольствие тоже не поставили, так называть нас лётчиками этого соединения немного преждевременно.

— Ну не будем придираться к мелочам. Откуда вы, кстати, вчера прибыли?

Толик переглянулся со мной и решил вываливать уж всё до конца.

— Из Монголии.

— Ого, — удивился капитан, — воевали с японцами?

Глава 12

Снова лагерь

Мы с Толяном третий день сидим в концентрационном лагере. Нет, называется он естественно не так вот прямо, все говорят что это «Лагерь военнопленных № 2», есть где-то ещё и первый, значит, но суть дела от этого не меняется. Концлагерь и есть… как Тухоль в гражданскую войну. Приспособили они для этого заведения советский пионерский лагерь, это на полпути между Минском и Мачулищами, называется «Солнечный», тут имеются шесть штук бараков, бывшие пионерские спальни, а ещё столовая и клуб, где разместились охранники и начальники над ними. Обнесено всё это дело колючей проволокой в два слоя по ограде пионерлагеря, вышек с вертухаями пока не придумали, наверно это предстоит увидеть в недалёком будущем.

Разместились здесь около тысячи человек, все, кто не успел вовремя отступить, рода войск самые разные, но лётчиков всего четверо, кроме нас. Кормят здесь отвратительно и мало, брюквой какой-то недоваренной и кашей из списанных за давностью армейских запасов — я прикинул и вычислил, что за месяц примерно от такой пищи мы превратимся в натуральных доходяг. Охранники к нам относятся, как к скоту… не, я конечно был ко всему готов после опыта Варнаковского лагеря-то, но тут это как бы перешло все границы — тут запросто могут забить ногами заключенного, если он что-то нарушил… даже если и не нарушал, но чем-то не угодил, тоже могут. Расстрелы каждый день бывают, выстроят всех на центральной площади, зачитают какую-то бумажку и прямо тут и постреляют двух-трёх наших товарищей.

С работой пока не навязываются, в этом самое большое отличие от нашей системы — с одной стороны это и хорошо, больше сил остаётся, но с другой не очень — день деньской сидеть и ничего не делать это хреново сказывается на состоянии нервно системы.

Как мы сюда попали? Тот капитан из Мачулищ удивился, конечно, что мы уже имеем опыт боевых действий, но спрашивать про это ничего больше не стал, задал с десяток стандартных вопросов и кликнул конвоиров. Они нас и сопроводили прямиком в Солнечный концлагерь, по дороге отобрали сапоги, фуражки и гимнастёрки, взамен какое-то рваньё выдали. Надо было бы рвать когти, пока мы следовали в лагерь, но не вышло, увы и ах.

А в лагере мы наконец узнали обо всём, что же происходит в нашей стране и остальном мире и почему поляки, мать их за ногу, нарушили договор о ненападении. Всё подробно нам поведал штабной майор из штаба аж самого Западного военного округа — контузило его при отступлении, вот он и выпал из машины на обочину. Очнулся, кругом поляки. Так вот что он нам рассказал вечером после отбоя…

Поляки, как я правильно догадался, взяли и договорились за один день с Гитлером насчёт Данцига и экстерриториального перехода в него. А взамен, это напрямую нигде не афишировалось, но было понятно и без афиширования, товарищ Гитлер пообещал им не вмешиваться в разборки с Советским Союзом, а также не имел ничего против переустройства границ Польши в рамках 1772 года… если кто-то не помнит, то тогда в состав Речи Посполитой входили Литва с Белоруссией полностью плюс верхняя половина Украины. Мало того, немцы не совсем прямо, но намекнули, что могут помочь полякам в борьбе с клятыми большевиками живой силой и техникой, включая новейшие истребители Ме-109Е. Себе же они выторговали свободу действий в остальной Прибалтике, исключая Литву, но включая Мемель-Клайпеду, а также южную часть Украины, буде военные действия дойдут до этой черты.

А что же Англия с Францией, хором спросили мы с Толиком, на что майор ответил буквально так… переговоры с ними закончились полным провалом, после чего и те, и эти заявили о своём полном нейтралитете и невмешательстве. Поставки оружия в Польшу пока вроде не замечены.

Ну и дальнейшее вы сами наверно знаете, продолжил майор, 1 сентября ровно в четыре часа утра началось вторжение польских войск на территорию Советских Белоруссии и Украины.

— И как далеко они продвинулись? — задал я наболевший вопрос.

— Сейчас линия фронта проходит примерно по линии Витебск-Могилев-Мозырь-Житомир-Винница.

— Ничего себе, — охнул Толик, — это ж вся Белоруссия и почти рядом с Киевом получается…

— Да, всё верно, — ответил майор, поправив круглые очки. — Почти рядом.

— И как же так вышло, — вступил в диалог я, — что непобедимая и легендарная Красная армия отдала врагу такой кусок своей земли? Это ж за неделю всего…

— Трудно сказать, — подумав, продолжил майор, — внезапность нападения большую роль сыграло… плюс война на Дальнем Востоке, большие силы туда отвлечены были — вам же это лучше, чем мне должно быть известно, вы же прямиком оттуда.

— Да не такие уж и большие силы на Халхин-голе были задействованы, — возразил Толик, — тысяч пятьдесят бойцов с нашей стороны, по полтыщи танков и самолётов. В Красной армии раз в десять всего этого больше.

— Резервы еще наверняка какие-то создавались в Сибири и под Хабаровском, — добавил майор, — а так-то вы правы конечно, облажались мы с обороной, как есть облажались. Очень много народу просто руки вверх подняло, как только поляков увидело — с этим тоже надо что-то делать.

— Не о том мы говорим, товарищи, — сделал я очередную попытку сменить тему.

— И о чём же нам надо говорить по вашему мнению, молодой человек? — интеллигентно справился майор.

— Как ноги отсюда сделать, и как можно быстрее — это ж не охранники здесь, а звери какие-то, вполне может случиться такое, что завтра-послезавтра и нас выведут перед строем и шлёпнут без суда и следствия.

— Ты же уже сбегал один раз из лагеря, — подколол меня Толик, — вот и поделись опытом, может повторим.

— Не, — помотал головой я, — тогда я убежал по очень эксклюзивному сценарию…

— По какому? — не понял майор.

— По исключительному, такое не повторить…

— Но ты расскажи всё-таки.

Вздохнул и вывалил им сагу про бензопилу и мини-вертолёт.

— Мда, — прикусил язык Толик, — бензопилу здесь не найти, это точно. Да и доступа в мастерскую у нас нету…

— Да и троих человек она точно не поднимет, даже если б и нашлась, — добавил я. — Так что надо изобретать что-то новое. Предлагаю устроить мозговой штурм…

— Это как? — озадачился Толик.