Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

— Готов, мэтр. Более чем.

Мы снова вошли в воду. На этот раз ледяной холод уже не казался таким шокирующим. Тело привыкло, или, может, разум научился его игнорировать, сосредотачиваясь на более важных вещах.

— Помнишь ощущения? — спросил Скворцов. — Поток. Руна. Воля.

Я кивнул, закрывая глаза. Образ сияющей руны-волны легко возник перед внутренним взором. Я сосредоточился на дыхании, стараясь поймать ту едва уловимую вибрацию энергии, что текла вместе с рекой. Вот она… Знакомое легкое покалывание, щекочущее ощущение, поднимающееся от ступней. Я зацепился за него, позволил ему наполнить себя.

Воля. Спокойная, сосредоточенная. Я вытянул руку ладонью вверх, представляя, как вода медленно поднимается, формируя шар. На этот раз я не торопился, не форсировал события. Я просто… хотел. Не приказывал, а именно хотел, чтобы это произошло. И вода снова послушалась.

Она поднималась медленнее, чем в прошлый раз, но увереннее. Я чувствовал, как она отрывается от основной массы, как моя воля удерживает ее, придает ей форму. Шар. Он был уже не таким корявым, его поверхность почти не дрожала. Он висел над моей ладонью, прозрачный, почти идеальный, переливаясь в лучах утреннего солнца.

— Держи, — тихо сказал Скворцов. — Постарайся удержать его как можно дольше. Почувствуй его вес, его плотность. Управляй им.

Я сосредоточился. Шар слегка покачивался, но не падал. Я чувствовал его — не физический вес, нет, а скорее, энергетическую массу, которую я удерживал своей волей. Усталость начала подступать, но я стиснул зубы, продолжая концентрироваться. Минута. Две. Шар начал терять форму, его края оплывали. Еще немного…

С тихим плеском вода вернулась в реку. Я тяжело вздохнул. Рука дрожала, мышцы гудели, но на этот раз я устоял на ногах. И чувство удовлетворения было куда сильнее, чем в прошлый раз.

— Очень хорошо, Александр, — голос Скворцова был полон одобрения. — Очень хорошо. Ты быстро учишься. Твоя связь с внутренней руной дает тебе огромное преимущество. Ты не просто используешь руны как ключи, ты… ты сам становишься частью потока. Если будешь продолжать в том же духе, то очень скоро сможешь перейти к более сложным заклинаниям.

Его слова были лучшей похвалой. Я кивнул, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, несмотря на холодную воду.

По возвращении в поместье я, как и планировал, направился в кузницу. Михалыч уже вовсю трудился, выполняя очередной заказ для города. Запах раскаленного металла, угля и тяжелого машинного масла, которое притащили из Новгорода и теперь смазывали все движущиеся части механизмов, приятно ударил в нос. Эта атмосфера была мне родной, понятной.

— Ну что, юный маг, освоил водную стихию? — спросил кузнец, не отрываясь от работы. Он ловко орудовал молотом, придавая раскаленной заготовке нужную форму. Искры летели во все стороны, освещая его сосредоточенное, покрытое копотью лицо.

— Почти, Андрей Михайлович, почти, — усмехнулся я, снимая мокрую куртку и закатывая рукава рубахи. — Кое-какие успехи есть. Но до покорения океанов еще далеко. Чем помочь?

— Да вот, подсоби с этими скобами, — Михалыч кивнул на стопку толстых металлических полос. — Нужно их согнуть под прямым углом, да отверстия просверлить. Руки у меня уже не те, чтобы такую толщину гнуть, как раньше. А ты у нас парень молодой, сильный.

Я взялся за работу. Металл поддавался неохотно, но моя возросшая сила и знание рычагов делали свое дело. Мы работали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Стук молота, шипение раскаленного металла в воде, скрип тисков — эти звуки были для меня музыкой.

Здесь, в кузнице, я чувствовал себя на своем месте. Инженер, творец, создающий из бесформенного металла полезные вещи. И не важно, для чего они — для простого плуга или для сложного магического артефакта. Принцип один — познание, расчет, воплощение.

Когда солнце перевалило за полдень, мы закончили с основной частью заказа. Я снял пропотевшую, перепачканную сажей рубаху и перекинул ее через плечо. Обтер лицо и грудь мокрой тряпкой, чувствуя, как приятно холодит кожу вода. Мышцы приятно ныли от нагрузки.

— Пойду, проведаю наших постояльцев, — сказал я Михалычу, направляясь к выходу. — Узнаю, как там у них дела с переездом.

— Валяй, — крякнул кузнец, снова склоняясь над горном. — А я тут пока… еще кое-что подправлю.

— Не переусердствуй, бать.

— Ага, — отмахнулся Михалыч.

Вот же упрямец старый. Я покачал головой и вышел во двор, щурясь от яркого солнца. С голым торсом, в одних штанах и сапогах, я шел по вычищенному двору, чувствуя на себе взгляды. Крестьянки, занимавшиеся своими делами, нет-нет да и бросали на меня любопытные, а порой и откровенно оценивающие взгляды. Мужей бы своих постыдились, что ли.

Я старался не обращать на это внимания, но не мог не отметить, что их реакция была… иной, чем раньше. Не было прежнего страха или подобострастия. Скорее — интерес, смешанный с уважением.

Проходя мимо одного из отремонтированных окон первого этажа, я мельком увидел свое отражение. И замер.

Черт возьми… Я действительно изменился. Не только внутренне, но и внешне. Куда делся тот худощавый, слегка сутулый интеллигент из двадцать первого века, большую часть жизни проводивший за чертежами и расчетами? Передо мной в мутноватом стекле отражался другой человек.

Тело обрело рельефную, сухую мускулатуру. Не перекачанный бодибилдер из спортзала, нет. Скорее, жилистый, поджарый, как говорится в народе, парень, чья сила была не в объеме, а в упругости и выносливости. Отчетливо проступали кубики пресса, косые мышцы живота создавали четкий V-образный силуэт, плечи стали шире, на руках прорисовывались вены и сухожилия.

Даже осанка изменилась — спина выпрямилась, плечи развернулись. Я не прилагал к этому никаких специальных усилий, это произошло само собой — результат постоянной физической работы, тренировок со Скворцовым, пережитых стрессов и, возможно, той самой внутренней силы, что пробудилась во мне.

Я усмехнулся своему отражению. А ведь я даже не замечал этих перемен, полностью поглощенный делами и планами. Приятное открытие. Очень приятное.

Полевой лагерь хламников, вернее, то, что от него осталось, выглядел сиротливо. Потухший костер, несколько брошенных на землю спальных мешков, пара пустых котлов. Самих хламников я нашел неподалеку, у сараев, где они, видимо, решили временно разместить своих ослабевших товарищей и Митю.

Иван, Руслан и Олег сидели на перевернутых ящиках, что-то обсуждая. Увидев меня, они поднялись.

— Приветствую, барон, — кивнул Кречет. Его лицо было серьезным, но уже без прежней тревоги. — Как раз собирались тебя искать.

— Что-то случилось? — я подошел ближе.

— Да нет, все спокойно, — ответил Иван. — Митька… он снова в себя пришел. Поел немного, даже поговорить пытался. Слабый еще, конечно, но… держится. Сказал, что голова уже не так болит. Твое яблоко, барон, и отвары Иши, видать, и вправду чудеса творят.