Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Я тогда списал это на переизбыток эмоций, на облегчение, на благодарность. Но сейчас, глядя на ее напряженную спину, на то, как она теребит край своего платья, я начал понимать, что все было… сложнее.

— Да? — спросил я мягко, стараясь не спугнуть ту хрупкую решимость, которую она, видимо, так долго собирала.

Арина резко развернулась. В полумраке ее глаза казались темными, бездонными, но в их глубине я увидел отблеск лунного света и… что-то еще. Смесь страха, надежды и отчаянной смелости. Она шагнула ко мне, сокращая расстояние, и осторожно, почти робко, взяла меня за руки.

Ее пальцы были холодными, но ладони — сухими и на удивление сильными для такой хрупкой на вид девушки. Касание было совсем не таким, как тот порыв у лазарета. Тогда — эмоции, сейчас — осознанное, обдуманное действие.

— Я знаю, что у вас с госпожой Долгоруковой… отношения, — начала она, голос ее все еще дрожал, но в нем уже появились твердые нотки. Она смотрела мне прямо в глаза, не отводя взгляда. — Но… вы… вы же…

Она снова запнулась, слова застряли у нее в горле. Я видел, как тяжело ей дается это признание.

— Смелее, — я мягко сжал ее пальцы, стараясь передать ей немного своей уверенности. — Я не кусаюсь. По крайней мере, не сегодня, — добавил я с легкой усмешкой, пытаясь разрядить обстановку.

Она несколько секунд молчала, ее грудь тяжело вздымалась. Затем она глубоко вдохнула, словно собираясь нырнуть в ледяную воду, и тяжело, почти со стоном, выдохнула.

— Вы мне нравитесь, барон. Очень. Давно.

Я не стал делать удивленное лицо. Не стал изображать непонимание. Это было бы нечестно по отношению к ней, да и к самому себе.

— Я знаю, — спокойно сказал я, одарив ее мягкой, понимающей улыбкой.

Арина распахнула глаза, ее ресницы испуганно взметнулись. Щеки ее мгновенно залил густой румянец, который был виден даже в тусклом свете луны. Она хотела что-то сказать, но лишь беззвучно открыла и закрыла рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Я… я настолько очевидная? — наконец прошептала она, голос ее был полон растерянности и смущения.

Я еще шире улыбнулся.

— Ну, как тебе сказать… — я сделал вид, что задумался, потирая подбородок. — Твои… скажем так, весьма красноречивые взгляды, которыми ты меня одаривала время от времени, тот самый поцелуй в щеку, который, согласись, был не просто дружеским жестом… Да и тот случай в палатке, когда ты предлагала мне свое «успокоительное», — я чуть заметно подмигнул ей. — В целом, Арина, если сложить все это вместе, то картина вырисовывается вполне определенная. Ты очень плохо скрываешь свои чувства, — я усмехнулся.

О том, что мне рассказала Маргарита, прочитав ее мысли, я, разумеется, умолчал. Незачем было ее еще больше смущать.

Ариша снова потупилась, ее плечи поникли. Она молча смотрела на наши сцепленные руки.

— В общем, — она снова подняла на меня взгляд, и в нем уже не было прежней робости, скорее — какая-то отчаянная решимость, — я знаю, что это неправильно. Что у вас госпожа Долгорукова, она… она знатного рода, красавица, да еще и с Даром. А я… я просто знахарка из глуши, сирота, которую приютили хламники. У меня нет ничего, кроме моих трав да умения латать раны. Но… — она сжала мои пальцы сильнее, — но я знаю, что у царей и королей в старые времена были… наложницы! Я как-то об этом читала в старых книжках, которые остались от прабабки. Женщины, которые были рядом, которые дарили им тепло и утешение, не претендуя на большее…

— Ого, — искренне удивился я, — у тебя были книги? И ты умеешь читать? Это большая редкость в наше время, Арина. Ты молодец.

Она на мгновение растерялась от моего неожиданного вопроса, явно не ожидав, что я переведу разговор в такое русло.

— У прабабки… у нее много было книг, — смущенно пробормотала она. — Она была… она тоже была знахаркой, но… другой. Учила меня не только травам, но и грамоте. Говорила, что знания — это сила… Барон! — воскликнула она вдруг, вспомнив, о чем говорила. — Вы… вы сбиваете меня с мысли!

— Даже не думал, — я снова усмехнулся, наслаждаясь ее смущением и одновременно восхищаясь ее смелостью. Признаться в своих чувствах, да еще и сделать такое… предложение, зная о моем положении и о Маргарите — это требовало недюжинной отваги.

Она недовольно топнула ногой и потянула меня за руки, которые все еще держала в своих.

— Идемте.

— Куда? — я позволил ей вести себя, заинтригованный.

— Пойдемте, покажу кое-что. То, что словами не объяснить.

Я пошел за девушкой. Она уверенно вела меня сквозь густеющий сумрак леса, легко огибая деревья и кусты, словно кошка. Мы отошли от реки, углубившись в чащу. Я не спрашивал, куда мы идем, просто доверял ей. И это доверие было приятным. Впервые за долгий промежуток времени это меня кто-то вел и что-то решал, а не все на мне.

С одной стороны все держать под контролем стало привычкой, а с другой стороны… ну… иногда хотелось расслабиться и отпустить все. Катись оно все к чертовой бабушке, а я вот на завалинке полежу.

Через некоторое время лес расступился, и мы вышли на берег небольшого, почти идеально круглого пруда. Лунный свет заливал его поверхность, превращая воду в расплавленное серебро. От воды, прогретой за день, шел легкий, едва заметный пар, создавая вокруг пруда таинственную, почти мистическую дымку.

Камыши по берегам стояли неподвижно, словно завороженные этой ночной красотой. В воде отражались звезды и тонкий серп луны. Тишина была абсолютной, лишь изредка квакали лягушки да шелестела листва на деревьях. Место было… волшебным. Словно из старой сказки.

— Любите купаться, барон? — голос Иши прозвучал тихо, почти шепотом, но в нем слышались озорные нотки.

Я повернул голову и… Чего греха таить, я молодой, здоровый парень, и скромность из меня этот жестокий мир вышиб очень быстро, начав с угрозы петлей на городской площади и закончившись недавними приключениями на Севере. Так что зрелище, открывшееся моим глазам, было более чем приятным.

Пока я любовался ночным прудом, Иша успела скинуть с себя свое простое платье и теперь стояла у самой кромки воды, освещенная лишь лунным светом. Ее стройная тонкая фигура в этом призрачном свете казалась выточенной из слоновой кости. Длинные темные волосы рассыпались по плечам, контрастируя с бледной кожей. Она была… красива. Дикой, первозданной красотой лесной нимфы.

Иша медленно вошла в воду, сначала по щиколотку, потом по колено, по бедро… Вода обнимала ее тело, скрывая его, но одновременно подчеркивая изгибы. Она обернулась ко мне, ее глаза блестели в лунном свете.

— Люблю, — ответил я, глядя ей в глаза, но от периферийного зрения ничего не укрывалось.

— Тогда жду вас здесь, — сказала она с игривой улыбкой и, легко оттолкнувшись от дна, нырнула в темную воду.

Женщины… Удивительные создания. Порой решить сложнейшее дифференциальное уравнение или спроектировать хитроумный механизм было проще, чем понять, что творится в их очаровательных головках.

Вот только что она стояла передо мной, краснея и смущаясь, а теперь — смело зовет в ночной пруд, недвусмысленно намекая на продолжение. Логика? Какая логика? Здесь правят бал эмоции, интуиция, внезапные порывы… И это, пожалуй, было даже интересно.