Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Воины, прикрываясь щитами, отчаянно пытались сдержать его безумный натиск, нанося ответные удары мечами, топорами и копьями. Но их оружие, такое эффективное против плоти и крови, лишь со скрежетом и визгом скользило по т ржавой, броне Хранителя, оставляя на ней лишь неглубокие, почти косметические царапины.

Хранитель двигался с лишенной всякой логики и эмоций эффективностью. Он, казалось, совершенно не обращал внимания на те редкие удары, которые все же достигали его корпуса, но не причиняли ему существенного вреда, и методично, одного за другим, разбрасывал наших солдат в разные стороны, словно кегли в боулинге.

Вот один из воинов Бориса Рыжебородого, здоровенный детина с русой бородой, отлетел в сторону, сбитый с ног мощным, почти невидимым ударом манипулятора, его щит раскололся надвое. Вот другой, из отряда Игната, пытаясь поднырнуть под размашистую руку робота, получил сокрушительный удар по спине и тут же рухнул навзничь. Оставалось надеяться, что позвоночник цел.

Это была не битва, не равный поединок. Это было методичное, хладнокровное избиение. Мы были похожи на стайку неопытных, испуганных муравьев, пытающихся остановить несущийся на них каток. Шансов, казалось, не было никаких.

Нужно что-то делать! И делать немедленно, иначе нам всем здесь крышка! Он слишком силен для лобовой, примитивной атаки! Нужно найти его слабое, уязвимое место! Те искрящие, поврежденные участки на его броне… он явно их инстинктивно бережет! Значит, это и есть его Ахиллесова пята!

— Отвлекайте его! Бейте по площадям, максимально на себя! Не давайте ему возможности сосредоточиться на одной цели! — крикнул я, мой голос сорвался от напряжения, пытаясь перекрыть оглушительный лязг металла, рев гусениц и отчаянные крики раненых. — Он инстинктивно бережет свои поврежденные сектора! Цельтесь туда! Бейте по ногам, по гусеницам, пытайтесь заклинить его проклятые манипуляторы!

Я видел, как робот, словно в подтверждение моих слов, то и дело неуклюже разворачивался на своих гусеницах так, чтобы его сильно искрящий левый плечевой привод, прикрытым массивным корпусом. Или инстинктивно прикрывал его одним из своих еще работающих манипуляторов, когда кто-то из наших воинов, рискуя жизнью, пытался нанести удар именно в ту, наиболее уязвимую, как мне казалось, область.

Он, черт бы его побрал, явно провел какую-то внутреннюю самодиагностику и четко, до миллиметра, осознавал свои слабые, поврежденные места. Будь проклят этот искусственный интеллект!

Хламники, услышав мою команду, тут же, без лишних слов, перестроились, их действия стали более скоординированными.

Руслан, выпустив короткую, прицельную очередь из своего верного Чо-Ко-Ну в сенсоры робота, начал быстро, как мог для своих габаритов, маневрировать, используя остатки какого-то оборудования в качестве укрытия, стараясь зайти роботу с левого, наиболее поврежденного, бока.

Олег, прикрываясь своим щитом с выдвижным шипом, старался отвлекать многозадачное ведро с болтами, взяв на себя правый манипулятор. Он нападал на железяку, затем делал ложные выпады, стараясь действовать максимально непредсказуемо, но чертов робот либо не велся, либо каждый раз угадывал. А может попросту хаотично размахивал манипулятором в ответ.

Иван же, перезарядив свою верную Бьянку, которая в его руках выглядела не просто арбалетом, а настоящим осадным орудием, с ледяным спокойствием на лице выцеливал тот самый искрящий, поврежденный плечевой привод левого манипулятора.

— Держись, проклятая железяка! — прорычал он сквозь стиснутые зубы и, выждав какое-то, только ему понятное, мгновение, выстрелил.

Тяжелый, почти пушечный болт, специально изготовленный для Бьянки, с утробным, раздирающим воздух воем, врезался точно в намеченную цель. Раздался оглушительный сноп ярких, ослепляющих искр, громкий, почти оглушающий треск, и левый, наиболее поврежденный, манипулятор робота, дернувшись несколько раз в конвульсиях, безвольно повис вдоль его корпуса, продолжая отчаянно дергаться и извергать из разорванных шлангов целые потоки черного масла.

— Есть! — торжествующе, почти триумфально, взревел Иван, его лицо озарила дикая, первобытная улыбка победителя. — Выкуси, Хренитель!

Робот на какое-то время замер, словно не понимая, что произошло. Я был полностью уверен, что в данный момент внутри его железной черепной коробки проходит самый настоящий анализ критического повреждения.

Масло пульсировало из шланга, контакты искрили. Скорее всего его гидравлика протянет еще немного, после чего каждый подвижный элемент начнет деревенеть.

Его красные оптические сенсоры яростно вспыхнули. Он издал какой-то новый, совершенно непередаваемый звук, полный невыразимой механической ярости и боли, и, развернувшись на своих гусеницах с неожиданной для его габаритов скоростью, полностью игнорируя остальных, ринулся прямо на Ивана.

Вот он, тот самый шанс! Единственный! Он отвлекся! Он потерял контроль! Сейчас или никогда!

Я рванулся вперед, почти не осознавая своих действий, подчиняясь лишь какому-то внутреннему, почти звериному инстинкту. Используя то секундное, драгоценное замешательство робота, пока он перестраивал свои приоритеты и выбирал новую цель. Моя задача сейчас — искрящий в груди сервопривод. Со спины я видел небольшое отверстие в сочленениях, куда нужно было ударить и тогда — победа.

Я бежал, отчаянно пригнувшись к самому полу, стараясь оставаться как можно ниже, вне зоны досягаемости его уцелевшей, смертоносной руки. Он заметил меня, конечно же, заметил, в самый последний, критический момент. Попытался неуклюже развернуться, перехватить, но было уже слишком поздно. Я уже был рядом, почти у самого его металлического, пахнущего озоном и горелым маслом, корпуса.

Поднырнув под его все еще работающий манипулятор, который со свистом пронесся буквально в сантиметрах над моей головой, едва не снеся ее, я оказался у самого его «тела». Запах раскаленного металла, перегретой смазки и озона, смешанный с вонью горелой изоляции, ударил в нос с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание.

Но меня это не волновало. Критическая точка маячила перед глазами.

Я выхватил заголенный нож, словно опытный ассасин из тех видеоигр, что были популярны в мое время и со всего размаху вогнал его аккурат в сервопривод.

Это не было его сердцем, но должно было точно остановить. Нарушив центр всех датчиков обратной связи — мы лишим его подвижности. А значит — победим.

Лезвие моего ножа со скрежетом, от которого заломило зубы, вошло в податливый, незащищенный металл, перерубая на своем пути какие-то провода, разрывая шланги, из которых тут же хлынула горячая, дымящаяся жидкость.

Если бы мы были в игре, то я сто процентов увидел бы сейчас перед глазами огромную красную надпись «КРИТ!». Но ничего такого не было.

Зато был сноп ярких искр. Ослепляющий, как вспышка молнии. Меня с невероятной, почти нечеловеческой силой отбросило назад. В глазах на мгновение потемнело, все вокруг завертелось, а тело пронзила острая, обжигающая боль — мощнейший электрический разряд прошел сквозь меня, от кончиков пальцев до самых пяток, заставив сократиться каждую чертову мышцу.