Первый инженер императора IV

— Ладно-ладно, — на удивление быстро сменил тему говорливый принтер. Кажется, мои аргументы застали его врасплох, или он просто решил не ввязываться в философскую дискуссию, где у него было не так много шансов на победу. — Признаю, аналогия имеет право на существование. Ваша способность к созданию сложных систем из примитивных элементов действительно впечатляет. С точки зрения математики. Так что, барон? Принимаешь мои условия?

Я принимал это пари не потому, что был уверен в успехе на сто процентов, а потому, что отдавал себе отчет: если Руническое Ядро не запустится в ближайшие восемь дней, то в обозримом будущем я точно не смогу запустить этот принтер.

У меня просто не будет на это ни времени, ни ресурсов. Все силы уйдут на оборону, на выживание, на решение текущих проблем. И тогда… тогда этот «Феникс» так и останется просто красивой, но бесполезной коробкой.

А когда кто-то другой, уже после меня все-таки смогу его завести, пройдет столько времени, что эта наша договоренность потеряет всякий смысл. Так что, по сути, я ничем не рискую. А вот если выиграю… Если выиграю, я получу полный контроль над самым мощным инструментом в этом мире. И над его строптивым обитателем заодно.

— Принимаю, — сказал я твердо, глядя прямо на принтер. — Идет. Восемь дней. Если я не успеваю, твое тело — первый проект, который мы запускаем. Но если успеваю… — я сделал паузу, — ты становишься моим личным помощником. Исполняешь мои приказы без пререканий и саркастических комментариев. И первая директива будет — «Молчать, пока не спросят».

— Условия приняты, барон Кулибин, — на этот раз голос ИсКина прозвучал почти официально, без тени иронии. — Начинаю отсчет. У вас осталось сто девяносто один час, пятьдесят девять минут и…

— Помолчи, — оборвал я его, снова берясь за уголек. — Время пошло. И не мешай мне работать.

В кабинете воцарилась тишина. На этот раз — настоящая. ИскИн, видимо, решил, что дальнейшие комментарии будут излишни. И я с головой ушел в работу.

Эти восемь дней превратились в один сплошной марафон. Я почти не спал, забывал про еду, полностью растворившись в чертежах, расчетах, в звоне молота и скрипе напильника. Кузница стала моим вторым домом, а Михалыч — моим незаменимым помощником.

Мы работали, как проклятые. Я доводил до ума чертежи, рассчитывая каждую деталь с предельной точностью, а старый кузнец, кряхтя и ругаясь, воплощал мои задумки в металле.

Хламники, видя наше одержимое усердие, тоже не оставались в стороне. Иван выделил мне Руслана и Олега в постоянные помощники. Они таскали заготовки, раздували мехи, помогали с грубой обработкой — делали все, чтобы мы с Михалычем могли сосредоточиться на самой тонкой и ответственной работе.

Иша регулярно заходила в кузницу, принося нам еду и свои травяные отвары, которые, на удивление, действительно снимали усталость и придавали сил. Она молча ставила на верстак кружки и миски, смотрела на меня своими пронзительными, темными глазами, в которых читалась и тревога, и какая-то тихая поддержка, и уходила, не мешая.

День за днем, деталь за деталью, Руническое Ядро обретало форму. Это было похоже на сборку сложнейшего часового механизма. Каждая пластина, каждая грань, каждый сегмент должны были идеально подходить друг к другу, без малейшего зазора или люфта.

А руны… Нанесение рун на металл было самой сложной частью. Я делал это сам, вручную, используя тончайшие граверы, которые мы выковали с Михалычем.

Концентрация требовалась абсолютная. Одна неверная линия, один лишний завиток — и вся деталь могла стать бесполезной. Я чувствовал, как энергия течет сквозь меня, направляя руку, подсказывая правильное движение. В такие моменты я почти забывал о боли в правой руке, полностью растворяясь в процессе, в этой странной смеси инженерного расчета и интуитивной магии.

ИскИн молчал. Но я чувствовал его присутствие. Знал, что он наблюдает, анализирует, просчитывает. Иногда, когда я заходил в тупик, не зная, как решить ту или иную конструктивную задачу, мне казалось, что ответ приходит сам собой.

Словно невидимый помощник подкидывал мне идею, направлял мысль в нужное русло. Было ли это так на самом деле, или это просто мой переутомленный мозг выдавал желаемое за действительное, я не знал. Но решения находились. И работа двигалась вперед.

Хотя такие решения бывали со мной и раньше. Когда-то давно я читал, что если человеческий мозг очень долго бьется над какой-то задачей (и эта задача для него важна и интересна), то рано или поздно он найдет для нее решение.

Либо очень мудреное и сложно выполнимое, либо… гениально-простое.

Со мной так случалось и в институте. Помню, как на парах по ТОЭ на первом курсе мне попалась самая сложная схема по расчету контурных токов. Как я тогда ругался, мол, для чего мне, механику, вообще нужна электрика. А оно вот как вышло, хех.

Но суть в другом. Она в том, что задача мне казалась нерешаемой. Я и так ее рассчитывал, и так. И ничего у меня не сходилось, хоть ты тресни. И в одну из ночей в голове родилось решение. Я буквально видел, как вывожу формулу, пересчитываю в сто первый раз всю схему и нахожу то место, где ошибся.

Утром проверил. Так и оказалось.

Жаль, что я пропустил пятьсот лет. Вдруг ученые узнали за это время на что еще способен наш мозг?

На седьмой день, когда до истечения срока оставалось чуть больше суток, все было готово. Перед нами, на большом верстаке в центре кузницы, лежало ОНО. Руническое Ядро. Многогранный, сложный, испещренный светящимися символами артефакт. Он был прекрасен в своей технологической и магической завершенности, не смотря на кустарный вид. И он был жив. Я чувствовал, как он слабо пульсирует, как от него исходят едва уловимые волны энергии.

Мы с Михалычем, Иваном, Русланом и Олегом стояли вокруг, глядя на наше творение. Уставшие, перепачканные сажей и металлической стружкой, но… счастливые. Мы сделали это. Вопреки всему.

— Ну что, барон, — хрипло сказал Иван, нарушая тишину. — Момент истины?

Я кивнул, доставая из кармана Сердце Руны. Серый конусообразный камень казался теплым, живым. Я медленно поднес его к центральной полости в Ядре, чтобы поставить Сердце, словно на постамент.

— Ебанет? — спросил вдруг Руслан.

Я хохотнул. Вот уж и вправду чудеса. Кто бы подумал, что спустя пятьсот лет я столкнусь с такой легендарной фразой, которую слышал в, можно сказать, прошлой жизни от электриков во время практики на одном из объектов.

Наверное, правду говорят, что история ходит по кругу. Или вьется по спирали. Кому как нравится.

— Не должно, — ответил я.

И в тот момент, когда камень коснулся металла, все вокруг залил ослепительный, голубой свет. Ядро загудело, сначала тихо, потом все громче, его грани начали медленно вращаться, руны на них вспыхнули ярким, пульсирующим светом. Энергия, доселе дремавшая в Сердце Руны, пробудилась, потекла по каналам, которые мы создали, заставляя механизм жить.