Первый выстрел

— Я вам сказала, господин офицер, никаких зеленых! — решительно заявила Дуся. — Приезжали такие же, как вы, при погонах. Двое просят — продайте самогона. А самогон, сами знаете, все село гонит. Почему не заработать… Продала четверть. А они спросили закусить и сели выпивать, нам поднесли. А потом уехали и даже за закуску не заплатили. Вот вы, к примеру, захотите выпить, закусить — пожалуйста! А потом уедете, и явятся другие и будут кричать — где зеленые! А кто вы и что вы, мы же не знаем.

— Мы — карательный отряд! И ты мне зубы не заговаривай. У тех были белые повязки на левых рукавах?

— Не было.

— А где они?

— Около часа как уехали.

— Эй ты, встань с постели! Обыскать постель!

— Так хоть отвернитесь, я платье надену! — попросила Фрося.

— И так встанешь! Пороть будем — совсем разденем.

Фрося встала, солдат откинул одеяло, и все увидели лежавшего за кроватью Юру.

— Это кто? — Офицер вскинул наган. — Встать!

— Я? Я — Юра! — Юра поспешно застегнул ворот, встал и рукой поправил подол рубахи, висевший поверх брюк.

— Так это же братик мой двоюродный!

— Этот тоже был с ними! — зло сказал Фролов.

— И как же вам, Степан Петрович, не стыдно людям в глаза неправду говорить. А еще бывший урядник! Юрочка приехал раньше. Если бы он был с ними, он бы и уехал с ними, а не остался… Ведь так же, господин поручик? Я же про ихнего Петруся ничего не говорю…

— Какого-такого Петруся? — насторожился офицер.

— Раз точно не знаю, где он, то и не говорю, — продолжала Дуся. — Мало ли что люди болтают про грабителей да про золото…

— Документы! — требовательно крикнул офицер Юре.

— Я ученик шестого класса судакской гимназии. Никаких документов у меня нет…

— А почему здесь околачиваешься?

Вбежал пожилой солдат и доложил:

— Его благородие господин штабс-капитан приехали!..

Послышались шаги, и в комнату вошел офицер.

— Опять прохлопали?! — крикнул он срывающимся голосом. — Как вы не поймете! Мне нужен живой партизан из отряда Мокроусова. И теперь же! Понимаете? Сейчас!

— Захватили вот этого, — доложил поручик. — Хозяйка говорит — ее двоюродный брат, а он уверяет, будто он судакский гимназист.

Молодой штабс-капитан повернулся, и… Юра узнал в нем Бродского.

— Гога! — воскликнул он.

— Что за черт! — отозвался тот. — Ты…

— Юра Сагайдак. Помните Эрастовку? Первую екатеринославскую гимназию?

— Ничего не понимаю. Почему ты здесь?

— Я… Я ездил в Карасубазар к директору сельскохозяйственного училища… Ну и остановился здесь переночевать.

— Как зовут этого директора?

— Прокопий Федорович Вовк…

— Где Федорчук? Позвать!

Вошел фельдфебель с пышными усами.

— Федорчук, есть в Карасубазаре сельскохозяйственное училище?

— Так точно!

— А как зовут директора?

— Прокоп Хфедорович Вовк. Когда говорит, чмыхает в нос. Мы там семерых студентов взяли.

— Ладно! — Гога снова обратился к Юре: — Были здесь партизаны?

У Юры сердце билось так, что ему казалось, будто это слышат все присутствующие.

— Были двое солдат. В погонах… — Для убедительности Юра коснулся рукой плеча. — Мы, говорят, разведчики из карательного отряда. Спрашивали про зеленых.

— А белые повязки на левых рукавах у них были?

— Таких, как у вас, не было. Потребовали самогона. Потом спросили закуску. Играли на хозяйской гармони, пели… А разве они зеленые?..

— Давно ушли?

— Я заснул, не знаю…

— С час, как ушли, — ответила за него Дуся.

— Так где же твои зеленые? — повернулся Гога к человеку, который привел их в хату. — Этот?.. Чтобы впредь не врал, всыпать ему двадцать!

Фролова увели.

5

— Григорий Владиславович, — обратился к Бродскому поручик, видя, что тот бросает взгляды на стоящие на столе четвертные и тарелки. — Не находите ли вы, что нам можно воспользоваться этими трофеями?

— А ты сам как считаешь? — ответил Гога вопросом на вопрос.

— Я понимаю срочность и важность задания, но ведь ночью нам ни одного живого мокроусовца не поймать. В кои-то веки!.. «Марш вперед, труба зовет! Черные гусары!» — запел поручик.

Женщины забегали, накрывая на стол. И снова в комнате заиграла гармонь.

— А ты, гимназер? Садись и ты!

— Не могу пить!

— С красными мог, а с нами — не могу! Хорош гусек!

— Ну что у тебя за вид, Сагайдак? Волосы всклокочены. Рубаха без пояса. Босой. Приведи себя в порядок — и за стол! — приказал Гога.

Юра надел ботинки, причесал волосы, даже посмотрелся в зеркало, стоявшее на комоде, и сел за стол.

— А пояс? — спросил Гога. — Твои одноклассники-гимназисты уже щеголяют у нас в офицерской форме. Загоруй-Полесский — прапорщик. Боевой!

— Он старше меня, два раза второгодничал, — ответил Юра. — А пояс, когда мне стало плохо, я снял и не знаю, где он.

Не мог же он признаться, что пояс у него на брюках, и, заправь он рубаху в брюки, будет виден велодок, засунутый за пояс.

— «Коперник целый век трудился, чтоб доказать земли вращенье…» — пропел поручик.

Все выпили.

— Вот что, Сагайдак, заедешь к нам на дачу и скажешь — на днях буду!

— Письмо напишете?

— Осточертело писать! И так каждый день приговоры строчим. А ты очень вырос и возмужал. Надеюсь, поумнел? Я хорошо помню ту дурацкую историю в семнадцатом году. Ты тогда разыскивал в гимназии на чердаке спрятанные нами от реквизиции учебные винтовки, хотел передать их красным.

— Мы же для себя винтовки искали — пострелять!

— Смотри, Сагайдак, чтобы при твоем вздорном характере ты не докатился до банды и мне не пришлось тебя вешать. А тебя, памятуя делишки твоего отца, я повесил бы без сожаления. Распустились, сволочи! — выкрикнул Гога, и лицо его исказилось, глаза закатились под лоб, и он задергался.

Поручик быстро поднес ко рту Гоги стакан с водкой.

Гога перестал дергаться, крикнул:

— Федорчук, любимую!

Федорчук заиграл «Марш вперед, труба зовет!».