Пешка для Ферзя

В доме на удивление шумно, никто не ходит на цыпочках, и атмосфера какая-то неправильная, не скорбная. Наоборот, все взбудоражены. Я хватаю за рукав дворецкого:

– Лирр Грегор, а что происходит?

– Льера Лисовского чуть не убили, представляете?

– Чуть не убили? — тупо повторяю я, хватаясь за косяк двери.

– Тихо, льера, тихо! Вовремя заметили! Демьян привез мага, теперь всё будет хорошо! Да вы садитесь, садитесь. Ой, не плачьте, льера, только не плачьте! Всё будет хорошо.

Как это «не плачьте»? Как я могу не плакать? Он живой! Он будет жить! Господи, если ты есть — спасибо!

Я не могу дышать, рыдания вырываются из груди с хрипами. Сусанна и Милена бегают вокруг меня, не зная, чем помочь. Приезжий маг — разумеется, я узнаю старого знакомца отца Йозефа Гродного — заявляет, что у меня истерика, и он, без сомнения, прав. Дядя Йозеф кладет мне пальцы на виски… и милосердная тьма окутывает мой разум.

Всю картину я могу уяснить только наутро: и не Зеленов заметил, а кухарка, она и тревогу подняла, она и что-то сделала, отчего отец дотянул до приезда мага. Я догадываюсь, что — чай, сама менталистка, да и бумаги не зря наизусть учила. Значит, у льера Лисовского роман с кухаркой. Не такой уж он и благородный, выходит. С прислугой спать, конечно, можно. Ее репутация не важна, да?

Не в силах терпеть, прошу кухарку подняться ко мне.

– Вы желали меня видеть, льера?

Внимательно оглядываю Ольгу: аристократка. На кухне ей не место.

– Лирра Ольга, как мне выразить вам свою благодарность? Вы спасли моего отца от смерти, я ваша вечная должница.

– Не нужно меня благодарить, — спокойно отвечает она. — Это нормальный человеческий поступок.

Говорю ж: происхождение, воспитание — его не скроешь! Так отвечают льеры.

– Но именно вы заставили Демьяна ехать за Гродным! — напомнила я.
– Если бы не забили тревогу, отец был бы уже мертв! Пожалуйста, я должна вас отблагодарить, это нужно мне лично!

– Льера Софья, насколько сильна ваша благодарность? — внезапно задает неправильный вопрос Ольга, и, прежде, чем я успеваю недоуменно вскинуть брови, продолжает. — У нашей посудомойки куча братьев и сестер. Помните, вы говорили, что можете отдать старые вещи? Мы бы взяли, что-то перешили, что-то продали... Лиска говорит, что семья совсем плохо живет.

Если отец на ней не женится, я сама… нет, будь я мужчиной, я бы точно ее в жены взяла! Но пока она дает мне возможность отвлечься от острого чувства вины и засасывающего меня страха и заняться чужими проблемами.

А потом приехал Ян.

* * *

Он красив до невозможности. Деловит. Строг со слугами, приветлив с Ольгой, разговорчив с нашими магами. И снова не замечает меня. Но на этот раз я рада.

Письмо с признанием я сожгла. Нет, я не думала, что теперь пронесет: Ян не дурак, он всегда докапывается до истины. Просто… он приехал, и в моей жизни появилась какая-то нелепая надежда. Мне ведь казалось, что в прошлый раз что-то сдвинулось в наших отношениях. Нам было тепло вдвоем. Что, если и теперь мне будет тепло рядом с ним?

Я почти не выхожу из своей комнаты. Мне страшно. Но ради Яна я готова рискнуть.

Удается перехватить его в гостиной.

– Лирр Рудый, как продвигается расследование? — светским тоном спрашиваю я.

Он смотрит куда-то мимо меня и отвечает:

– Не думаю, что вам на самом деле это интересно, Софья.

– А что же мне, по-вашему, интересно?

– Разумеется, вы желаете знать, не замешан ли в этих делах ваш любовник.

– Мой… кто?

– Георг Селиванов.

– Ах, этот… он мне не любовник, - сообщаю я.

– Лгунья.

– Хамло.

– Ссс…

– Ну, продолжайте!

– Скандалистка?

– Это, по-вашему, ругательство?

– Ну… да.

– Мне кажется, вы хотели сказать совсем другое. Так кто из нас лгун? Да еще и трус?

– Я не трус! — возмущается он. — Я вежливый и воспитанный человек.

– Вы? — изумляюсь я. — Да вы самый мерзкий, самый противный… из всех людей, которые встречались мне в жизни! О, как же я вас ненавижу!

– Что-то не заметно, - насмешливо отвечает мне Ян.
– Смотрите на меня...

– И как же?
– щурюсь я, невольно скользнув взглядом по его губам.

– Как будто жаждете, чтобы я вас поцеловал, - нагло фыркает Ферзь.

– Вы?
– картинно возмущаюсь я — а сердце стучит где-то в горле.
– Да все знают, что вас интересуют женщины постарше!

– Это вы про кухарку, что ли?
– удивляется Ян.
– Ну так я и не спорю. Ольга - женщина очень интересная, к тому же опытная. А опыт - это, знаете ли, немаловажно.

– Извращенец, - надуваю губы я.
– Ну и идите к своей Ольге. Только учтите, что вы ей не сдались.

– Я заметил, у нее роман с вашим отцом. Ревнуете?

– А вы?

– Я? Нет. Я вообще не знаю, что такое ревность.

– Да, я в курсе, что вы бесчувственный чурбан.

– Софья, чего вы вообще от меня хотите? Прицепились, как репей к заднице.

– Ну вы же такой умный мужчина, вы уже решили для себя, чего я хочу.

– Неужели поцелуев?
– двигает бровями он.
– Как неожиданно!

– А что, если да? Сбежите, поджав хвост?
– мне было уже всё равно, что он обо мне подумает. Моя жизнь настолько стремительно катилась под откос, что я хотела взять от нее все возможное.

– Ян Рудый никогда не сбегает, - мурлычет он, опуская руки мне на талию и притягивая к себе.
– К тому же я никогда не умел отказывать красивым женщинам.

– Ну так и не отказывай, - выдыхаю я ему в губы, сама приникая к нему.

Он прильнул к моим губам, жадно раздвигая их языком, намотал на руку мои косы, заставляя прогнуться, прижаться к нему животом. Меня затрясло. Я чувствовала его возбуждение и никак не могла поверить, что всё это в самом деле происходит. Он — и я? Наяву? По-настоящему? Но его руки быстро расстегивают пуговки на домашнем платье, потом спускают его с плеч. Он не остановится? О, только бы он не остановился!

В висках стучит, тело горит от его ласк. Я стаскиваю с него рубашку — мне так нужно его потрогать! Я хочу раствориться в нем, забыться в его руках, он сильный — я стану сильнее рядом с ним.

– Софья, ты чокнутая, - шепчет Ян, стаскивая с меня платье окончательно, а я скулю от счастья. Он и в самом деле — со мной. Он видит именно меня и целует именно меня.

– Не останавливайся, - словно в бреду шепчу я, обвивая руками его плечи. — Только не останавливайся!

– Как будто я могу остановиться, - бормочет он.
– В спальню. Отец твой застукает — головы оторвет обоим.