Пешки Сдвига

На лестнице остались лежать ещё трое, получившие по пуле в колено, и в руку. Лихо выдала каждому из корчащихся, от внезапно свалившихся на них переживаний: по полновесному удару ногой, погрузившему их в беспамятство. Шатун догнал друзей, когда они уже поднялись на площадку второго этажа, и проникли в коридор, с большой матовой стеклянной дверью в конце.

"Там" - Лихо кивком указала на конечный пункт их мытарств, и они двинулись вперёд. Лихо страховала Алмаза, Шатун пёрся в арьергарде, следя, чтобы какая-нибудь шустрая редиска, не выросла с тыла, попытавшись испортить, так удачно начинающуюся вечеринку.

Двое, и в самом деле - высунулись из комнаты, мимо которой так неудачно для них - проходил Шатун. Судя по их заспанному виду, им обломали "тихий час", но громила моментально исправил положение, наглухо вырубив обоих.

Ещё троих угомонил Алмаз, да Лихо высадила пол-обоймы прямо через дверь, рядом с которой она оказалась: и, за которой послышались наводящие на смутные подозрение, звуки. За дверью заорали, и через пару секунд шмякнулось чьё-то тело.

Матовое стекло двери, которое служило конечным пунктом их налёта на чужую вотчину, начало рассыпаться на куски и крошево. Лихо с Алмазом прянули в стороны, прячась за выпуклые мраморные полуколонны, которыми был украшен коридор. Шатун ввалился в первую же попавшуюся комнату, с грохотом высадив дверь.

"Бах! Бах! Бах!" - Пули ударяли в укрытие блондинки, по счастью оказавшегося из настоящего мрамора, и не похабной поделкой из какого-нибудь гипса. Лихо мысленно вознесла благодарность учредителям "Гордости Гиппократа" не поскупившимся на настоящую роскошь. Судя по лицу стоящего напротив неё Алмаза, его обуревали точно такие же мысли.

До помещения, находившегося за теперь лежащей грудой осколков - дверью, было чуть меньше пяти метров. Стрелявшего не было видно. Лихо быстро прикидывала, как они будут входить, когда у стрелявшего закончится обойма, но тут из осиротевшего дверного проёма вылетела "УРка", покатившаяся прямо к нога Лихо. Этой бризантной кракозябры, им с Алмазом хватило бы с лихвой, рвани она там, где рассчитывал неизвестный метатель.

Шатун, наблюдавший за ходом творящейся в коридоре возни, вымелся из своего укрытия, сцапав "УРку" двумя пальцами. Граната полетела туда, откуда взялась.

Взрыв!

Лихо рванула в помещение, до боли в глазах, выглядывая доброго самаритянина, раздающего такие презенты. Искомое обнаружилось в виде поднимающегося из-за массивного стола, абсолютного голого мужчины. Прижимающего к окровавленной голове руки, в одной из который была "Гюрза", находившаяся в разряженном состоянии. Если Лихо что-то понимала, то это был тот самый ствол, который челябинские гавроши слямзили у Книжника, не удовлетворившись одним деактиватором.

Блондинка перемахнула через стол: хороший такой стол, стилизованный под добротную мебель сталинской эпохи - и лягнула варнака, застигнутого в стиле "ню" - каблуком в солнечное сплетение.

Варнак согнулся с утробным звуком, выронив пистоль, и прижимая руки к пострадавшему месту. Лихо бесцеремонно вцепилась ему в волосы, заставляя разогнуться. Особую необходимость выполнения этого телодвижения, подчёркивал упёртый в нижнюю челюсть человека - ствол "Стечкина". Человек полностью отвечал описанию, данному Бухариным.

– Герцог.
– Утвердительно сказала Лихо.
– Здрасьте.

Тот прерывисто дышал, пытаясь восстановиться после ногоприкладства блондинки. Но глаза смотрели без особой боязни, скорее - с каким-то злым разочарованием оттого, что ему приходится стоять голым перед этой симпатичной, и довольно вызывающе себя ведущей незнакомкой.

– Ты кто?
– Выдавил он, бросив быстрый взгляд на вошедших во вместительный кабинет, Шатуна с Алмазом.
– Вы знаете, куда...

– Где серый кругляш, который ты сегодня забрал у Бухарина?
– Лихо сильно дёрнула его за волосы.
– Отвечай, чувырло...

– В верхнем ящике стола.
– Во взгляде Герцога проявилось удивление.
– Вы, что, из-за него весь кавардак замутили? Вы кто такие? Я тебя спрашиваю...

– А их высочество - с гонором.
– Язвительно перебила его Лихо.
– Или, может быть - это просто оборзевший от мозга, и до козявок - ебулдыцкий шапокляк? Самый заурядный.

– Не исключено.
– Алмаз выдвинул указанный ящик, и через мгновение продемонстрировал блондинке найденный деактиватор: с улыбочкой посмотрел на Герцога.
– Вот он какой - северный олень... Давно хотел обозреть вживую. Удосужился, всё-таки. Не впечатляет...

– Знаете, что с вами будет?
– Главный преступный авторитет Челябинска морщился от боли, но не выглядел в корень запуганным и дрожащим.
– Когда я вас найду...

– Моя мстя будет ужасна и кровопролитна... Прямо как сейчас.
– Продолжила за него Лихо, и вторично двинула Герцогу поддых, приложив лицом об стол, расплющив аристократический нос. Кровь хлынула фонтаном.

– Сука!
– Кое-как провыл Герцог.
– Я с тебя лично шкуру драть буду, по лоскуточку. Медленно подыхать будешь. Я тебе обещаю!

– Какие пошлые и необузданные фантазии, у его высочества...
– Протянула блондинка.
– А самое главное - насквозь нереальные. Молчал бы лучше. А, кстати - чего это ты, аки Адам? Нудистского пляжа, или там - придворного живописца, не наблюдаю поблизости...

За спиной у блондинки кто-то сдавленно пискнул. Писк ещё не замолк, а Шатун уже был на том месте, откуда он донёсся. Не оставляя Герцога без контроля, Лихо развернулась. В глубине кабинета стояла большая, двуспальная кровать, на которую поначалу не обратили внимания.

Шатун сдёрнул шёлковое покрывало, готовый слепить из того, что лежало под ним - нечто невразумительное, но не представляющее опасности для находящихся в кабинете.

Под покрывалом лежала девочка, лет одиннадцати-двенадцати, подбородок которой был перепачкан кровью, до сих пор сочащейся из разбитой губы. Девочка была почти раздета, если не считать - без малого полностью разорванных трусиков. Увидев Шатуна, физиономия которого никак не стыковалась с добрыми сказками, и прочими детскими радостями жизни, она пискнула ещё сильнее, и начала отползать на дальний край дивана.

– Ах ты, мразь...
– Лихо всё поняла без лишних разъяснений.
– Собиратель редкостей. Только не говори мне, что она сама пришла, готовая на всё за банку консервов. Не знаю, как я преставлюсь: но ты у меня будешь подыхать самым беспокойным образом.

– Умирать красиво - удел благородных...
– Герцог сплюнул кровью. Глаза загорелись каким-то странным огнём, и Лихо вдруг поняла, что он находится под наркотой: зрачки были расширены во всю радужку.
– Вам никогда не понять, как это - умирать красиво...