Песнь Пророка

Магесса, чье имя Кусланд успел забыть, останавливается у новой двери. Но не успевает ее открыть - она распахивается сама, отбрасывая женщину назад.

Эйдан выхватывает меч. У Алистера это занимает больше времени, поэтому он не выпускает клинок из руки, боясь оказаться застигнутым врасплох.

Из комнаты не вырываются демоны и духи. Лишь напуганная девушка. У нее длинные белокурые волосы, и огромные серые глаза. На вид ей лет четырнадцать. Может быть, она старше, но ее маленький рост и изящность сбивают с толку.

Магесса с облегчением протягивает к ней руки, но девушка лишь отшатывается.

Кусланд думает, что, возможно, его меч мешает, она считает, что они пришли убить ее.

Он прячет его за спиной, хотя знает, что так ее не обмануть.

– Сарика, девочка моя, тебе нечего бояться, - пробует убедить ее Винн, да, кажется, ее так зовут.
– Мы пришли спасти оставшихся магов. Этот человек…

Она поворачивается и показывает на Эйдана.

– Он поможет.

Сарика качает головой и делает шаг назад. Ее красивое лицо искажается.

– Никто не поможет, - шипит она.

Винн отступает назад.

Каждое увиденное перевоплощение оставляет у нее на сердце рану.

Сущность, что Сарика впустила в себя, ходит у нее под кожей. Та начинает отслаиваться, как у змеи. Растягиваясь, кожа образует синюшные стрии. Они тянутся венами по всей поверхности лица девушки, по ее обнаженным рукам и шее. И, бурля, выступают.

– Дыхание Создателя, - с ужасом шепчет Алистер.

Сарика раздувается, как кукла, кожа обтягивает тварь, вселившуюся в нее. Мантия трескается по швам, высвобождая огромное существо. Ему тесно в оболочке миниатюрной магессы, оно рвет ее изнутри. Кожа отлетает клочьями, и показываются длинные руки с кривыми когтями.

– Убьем… это, - приказывает Кусланд.

Он не успевают дойти до одержимой, как около нее возникают призраки, выползшие из тумана. Они кидаются, защищая ее, и не дают подступиться.

Только Рэм оказывается так близко, как нужно. Его это вовсе не радует, но он пытается реабилитироваться в глазах Серых Стражей.

Храмовник делает шаг вперед. Призрак рядом занят Винн, он его не замечает. Тогда Рэм наконец набирается уверенности и замахивается своим огромным мечом.

– Что ты с ней сделал?!
– кричит он.
– Что ты с ней сделал?!

Призрак материализуется прямо из воздуха. Лезвие меча застревает в нем, так и не достигнув того, что было магессой. Сталь втягивается в него, увязая. Рэм ошеломленно смотрит на свои руки, но они примерзли к рукояти.

Он поднимает голову. Одержимая тянется к нему, а все слишком далеко и слишком заняты духами, чтобы его спасти.

Разрубив напополам еще одно создание тени, Эйдан замечает Рэма, но все так же не может подступиться к нему. Он видит, как руки твари обвивают тело юного храмовника, изгибаясь подобно змеям. Проскальзывая под доспех, длинные пальцы выдирают ремни, соединяющие пластины кирасы. Когти впиваются в открывшуюся плоть и растягивают в стороны, чтобы посмотреть, что у него внутри.

Рэм падает в лужу собственной крови, его лицо проезжается по щербатому камню, сдирая кожу. Рука в предсмертном жесте тянется к животу. Не то для того, чтобы прикрыться, не то для того, чтобы помешать через образовавшееся отверстие вываливаться кишкам. Они так и остаются на его руках, когда он закрывает глаза.

Становится слишком поздно, чтобы спасти его, Кусланд наконец разбирается со своим призраком и рвется вперед. Ему кажется, что в нем что-то меняется. Он не видит лицо Сарики, когда убивает тварь, которой она стала. Даже тогда, когда ее тело менялось, и она становилась жуткой тварью, он видел в ней всего лишь магессу. Запутавшуюся девушку, милую и простую, для которой дар магии стал началом ее конца.

Но теперь перед ним зверь. Отвратительный, скользкий и смертоносный.

– Это было… эффектно, - замечает Зевран, вытирая кинжалы от черного осадка, который остался на них после встречи с плотью призраков.
– Жаль парнишку.

– Он… он даже не пожил, - вздыхает Винн.
– Как и она.

Она знает, что должна была предвидеть это. Сарика была слишком слаба, чтобы противостоять демонам своей души. Если бы она сразу попыталась парализовать ее, пока она перевоплощалась, тогда бы… она бы не успела призвать призраков. Они бы не помешали им, и Рэм не погиб бы так глупо.

– Что мы будем делать дальше?
– спрашивает Алистер.
– Я имею в виду, после того, что… этого.

Эйдан не смотрит на него. Перед глазами все еще белокурая девчушка и трусоватый паренек. То, что с ними сделали демоны. Демоны, которые должны быть уничтожены. Как звери. Звери вместе со своими клетками, готовыми в любую минуту сломаться и выпустить в этот мир кусок темноты, уничтожающей все вокруг.

– Никто не должен покинуть башню, - отвечает он, поднимая голову.
– Мы не можем больше рисковать.

Винн молчит. Она надеется, что они все-таки найдут кого-нибудь, кого можно будет спасти.

Зевран молчит. У него нет поводов не согласиться с принятым решением.

Алистер молчит. Он смотрит на разорванное тело храмовника и думает, что мог бы оказаться на его месте.

Кусланд молчит. Он знает, что есть вещи, которых больше не вернуть.

Они идут дальше.

…

Гаррет столько раз видел, как сильные маги отдаются соблазну и превращаются в монстров, что его картины почти не напугали.

Конечно, для командора это было впервые. Запертый в Круге среди десятков демонов и сумасшедших магов. Хоук подумал, что и сам бы не сразу придумал, как поступить.

– И, вы знаете, мне не было страшно, - сказал Савитр, подойдя ближе.
– Не было. Когда она превратилась.

Кусланд сглотнул, но все так же молчал.

– Я был в той комнате, - улыбнулся маг, - из которой выбежала Сарика. Они прошли ее, не став проверять. Меня спасла эта девчушка. Конечно, я не был так опасен, как она. Но моего духа могли принять за демона, и кончил бы я на чьем-нибудь мече. Посвящать всех в свои опыты - это же… неэтично. Но я не жалею. Она все равно была слишком ничтожна. Даже не попыталась сопротивляться греху своего тела. Как еще одна особа. Гаррет Хоук, вы знаете, о ком я говорю.

Гаррет представил, как вытягивается его собственная рука сквозь прутья, он хватает Савитра за воротник и затаскивает его голову внутрь. Видение быстро прошло.

– Не знаю, о чем ты.

– Вы не знакомы с ней лично, но вы о ней наслышаны.

…

Для кого-то видеть Мередит без доспеха странно. Или страшно. Она кажется кем-то совсем другим в теплом бархатном костюме, синем как воды Недремлющего моря. Не крепким воином, не бесстрашным рыцарем-командором, а просто усталой женщиной, не раз пожалевшей о том, что взвалила на свои плечи бремя ответственности.