Песнь Пророка

Но Хоук уже не удивляется.

Он приходит не в первый раз. Он не соблюдает дистанцию. Он может это. Город обязан ему жизнью.

На нем пиджак и брюки, и он без оружия. Гаррет доверяет Мередит, она это знает. Нехотя ей приходится признать, что он первый, с кем она говорит, не держась за рукоять меча. Не в буквальном смысле, конечно же.

Мередит бросает на него короткий взгляд и освобождает кресло в углу, в котором он привык сидеть, от кипы бумаг, не уместившихся на столе. Ей нужно много работать.

Хоук не спрашивает разрешения, когда лезет в шкаф. Он вытаскивает пару бокалов и ставит на край столешницы. Теплое вино, что он принес, пахнет алычой. Терпкое, антиванское. Оно ей нравится.

Он устраивается в своем кресле с бокалом. Вино переливается охрой в свете ламп. Гаррет делает вид, что любуется, и не касается его, пока рыцарь-командор не поднимает свой бокал. Мередит тоже умеет делать вид, что доверяет, поэтому безбоязненно пригубляет алычу. Приятный запах, температура добавляет определенный шарм и вязкость, когда оно тает прямо на языке.

– Защитник… Хоук, вы же пришли не просто напоить меня, - замечает она.

– Не похоже, что вы смущены, Мередит.

При ее подчиненных он обращается к ней, как то подразумевает ее положение, но сейчас фамильярничает.

Она не на службе, и он позволяет себе многое.

– Попробую предугадать цель вашего визита, - женщина задумывается.
– Пришли поговорить о магах?

Внезапная догадка не нравится ей. В ее глазах мелькает огонек недовольства. Она уверена, что раскрыла его план. Не в первый раз он одними намеками дает ей понять, что не хотел бы видеть наряд храмовников в эльфинаже или где бы то ни было еще. Мередит знает Гаррета, знает, что лучше не трогать его друзей. Хотя они не кажутся особо опасными по сравнению с теми, которых сам Защитник помогает ловить. Он полезен. Поэтому ее это устраивает. И будет устраивать до поры до времени.

– Вы их обожаете так же, как и я.

Глотая вино, женщина захлебывается. Горло сжимается от внезапного порыва смеха. Это и вправду забавно. А она действительно умеет смеяться, просто не все об этом знают.

Хоук улыбается в свой бокал так, словно одержал над чем-то победу. Может быть, над ее сдержанностью.

– Не думаю, что вы можете меня понять, - Мередит берет себя в руки.

Он не отвечает, она догадывается почему.

– Вы, наверное, думаете, Хоук, что не все маги одинаковы, - продолжает она.

– У меня есть на то причины.

Рыцарь-командор удивлена тем, что он не соглашается с ней. Но она тут же чувствует внезапную жажду доказать ему свою правоту. Это согревает ее.

– В моей жизни магия тоже много что отравила, - заговаривает Гаррет раньше, чем она успевает собраться.

– Да, ваша мать, - Мередит не ощущает особой жалости, но ей не приходится навешивать скорбное лицо - он все понимает.
– Это все магия. Сумасшедшие маги, одержимые… чего еще нам ждать? И Первый Чародей твердит, что у него все под контролем.

Хоук молчит, и она принимает это как согласие. Она рада, что хоть тут он на ее стороне.

– Вам маги как-то по-особому насолили, Мередит?
– спрашивает он внезапно.

Женщина не ждала этого вопроса, но ответ на него знает хорошо. Слишком хорошо.

Она отворачивается и идет к столу. Она все равно чувствует его взгляд у себя на затылке.

– У меня была сестра, - говорит Мередит, но почему-то никак не может вспомнить, как она выглядела.

– Так же любила магов, как и вы?
– уточняет он.

– Она и была магом, - рыцарь-командор повествует, как о каком-то редком виде животного.
– Амелия, маленькая наивная дурочка, она любила собирать ракушки на побережье и мечтала о зеленых атласных туфельках. Как бы я хотела помнить ее такой…

– Что с ней стало?
– Гаррет перестает улыбаться.
– Ее забрали в Круг?

– Если бы, - фыркает та.
– Я была бы счастлива. Для несмышленой неуклюжей Амелии магия стала смертельным приговором. Она убила ее.

Хоук молчит. Рыцарь-командор оборачивается. Он смотрит на нее с таким же интересом, но ничего не говорит. Неужели ему нечего сказать?

– Ею овладел демон, - с нажимом говорит она.
– Она стала одержимой. Грязным куском кожи, натянутым на монстра.

– Не магия убила ее, - пробует переубедить ее Гаррет, но она не дает ему продолжить.

– Амелия расправилась со всей нашей семьей. С отцом и матерью. Мне самой едва удалось спастись. Я была напугана, я думала, что доживаю свои последние часы. Последние минуты, пока она не доберется до меня. И я благодарю Создателя за тех храмовников, что оказались в нужном месте в нужное время.

Женщина замолкает. Она делает глоток вина, в горле пересохло.

– Что вы чувствовали, Хоук, когда… тот сумасшедший убил вашу мать?

Она хочет сочувствия, хоть и не признается в этом. Она хочет услышать от него поддержку, но он всего лишь пожимает плечами.

– Приятного мало, - беззаботно отвечает Гаррет, и ничто не выдает того, что ему есть что сказать.

– А я видела своих родителей, - Мередит подходит к нему ближе, нависая над ним.
– Искореженными. Разорванными. Искромсанными. Моей собственной маленькой сестрой.

– Я… - кажется, он смущен тем, что она так близко, поэтому он откидывает голову назад, - сочувствую вам, Мередит. Оно убило вашу семью. Демон.

– Мою семью и еще семьдесят человек, - упрямо уточняет она.
– Всех, кого я знала. Всех, кого я любила. А они пытаются убедить нас в том, что маги безопасны! Что они такие же, как мы.

– Я понимаю вас, - Хоук кивает, бросая взгляд на ее руку на спинке своего кресла.
– Но…

Он внезапно разъезжается по сиденью и разводит руками. Его улыбка раздражает.

– Это значит, что и у вас, Мередит, рыльце в пушку, - Гаррет облизывает губы.
– Маги в роду. Нехорошо.

– Как и у вас.

– Как и у меня

Он так просто соглашается, будто для него это ничего не значит. Не то несмываемое пятно позора, которым для нее была Амелия.

Рыцарь-командор убирает руку с его кресла и отходит назад.

– Поэтому я не завела семью, - без капли горечи говорит она.
– Не только долг влиял на мои решения. Мои дети тоже могли бы оказаться… такими. Я не могла себе этого позволить.