Песнь Сирены

— Прости.

Даже в тусклом свете Оберон заметил темно-красный румянец, заливший ее щеки.

— Не стоит.

Возможно, влечение, которое он испытывал, не было односторонним. Оберон еще не определился со своими желаниями, а тот факт, что страсть была обоюдной, усугублял ситуацию.

Кэсси прочистила горло.

— Вспомнил что-нибудь еще?

— Не так уж много, — он не собирался сообщать Кэсси, что вспомнил о демоне, который забрал Титанию. Во всяком случае пока. Как минимум до тех пор, пока доверие не установится на уровне ста процентов.

Независимо от заверений Шейна и Джейдена, Оберон никому не доверял. Вернее, не доверял до предъявления доказывающих обратное фактов.

— Когда мы остановимся на ночь, то я снова приступлю к твоему исцелению, — Кэсси прикусила губу. — Наверное поэтому Шейн хочет, чтобы мы были рядом с водой. Океан увеличивает мои силы.

— Значит, если бы мы были в океане, то ты сразу бы вернула мне все воспоминания?

— Вероятно, — несмотря на согласие, нежелание возвращаться в воду было очевидным. По какой-то причине русалка не хотела купаться.

— Кэсси, — как понял Оберон, опасность исходила от водяных. Была ли она разыскиваемой преступницей? Или происходило что-то еще? — Я не сумею помочь, если не буду знать подробностей.

Косой взгляд, который бросила на него Кэсси, был полон иронии.

— Забавно, ведь это должна быть моя реплика.

Такими темпами ни один из них не доживет до хэппи-энда.

— Я доверил тебе свою жизнь, Кэсси. И прошу о взаимной услуге.

— Ты не имеешь понятия, о чем просишь, — Кэсси съехала с шоссе. Похоже, они остановятся на ночлег раньше, чем планировали. — Кроме того, ты все узнаешь, как только восстановишь воспоминания, — ее лицо вытянулось. — И тогда мне придется уйти.

Нет.

Все в нем кричало в отрицании при мысли, что он больше никогда не увидит Кэсси. Ее присутствие стало необходимым. Оберон представил, что она находилась где-то там, раненая, преследуемая, неспособная вернуться к нему…

Он глубоко вдохнул, пытаясь сдержать переполнявшую его ярость. По небу поползли темные тучи. Что бы ни преследовало ее, Оберон не позволит забрать девушку.

Никому.

Сначала ему нужно было определить, в чем заключалась угроза. А раз Кэсси не признается, значит он приложит больше усилий, чтобы вспомнить.

Вздохнув, она заехала в мотель.

— Прости.

— Ничего страшного, — Оберон поморщился от собственного холодного тона.

Она положила ладонь на его колено.

— Нам нужно продолжить. Пока к тебе не вернутся воспоминания и не восстановятся гармонии, ты очень внушаем.

— Что это значит? — по его спине пробежал холодок.

— Если тебя захватят в плен плохие люди, то ты поверишь большей части их утверждений, если не всему. Единственная причина, по которой ты вообще начал вспоминать свою истинную суть, заключается в том, что…

— Ты спела мне, — Оберон не сомневался, что Кэсси спасла его от участи худшей, чем любая, с которой он сталкивался раньше. Скульптура из черного стекла и люди, с которыми они сражались, доказывали это.

Головорезы знали, что он пойдет по той дороге. Что наводило на подозрительные мысли, действительно ли он выбрался из Серого Дворца самостоятельно или ему помогли. Еще одна нить воспоминаний, за которую нужно зацепиться, когда Кэсси снова начнет петь.

Она кивнула.

— Я не хочу каким-либо образом влиять на тебя. Ты должен обрести самого себя, а не следовать за нашими мнениями. Если я расскажу слишком много, то, боюсь, нарушу гармонии. Тебе необходимо стать настоящим Обероном, а не моей версией Оберона.

Он расслабился. Холод начал таять от ее рассуждений. С такими доводами было сложно спорить.

— Тогда зачем ты привела меня к Шейну?

Кэсси убрала руку с его ноги.

— Шейн видит то, чего не видят другие. Его силы… уникальны. Плюс он заранее предупредил меня, что тебя можно спасти только через вашу встречу. Я знаю лишь одну скульптуру, которую он тебе показал.

— Какую именно?

— С клыками. Если честно, я не хочу видеть остальные. Не стоит омрачать твое исцеление.

Неприятно, но он понимал ее точку зрения.

— Что-то мне это не нравится.

— Понимаю.

— Было бы лучше, если бы ты просто описала происходящее.

Она вздохнула.

— Поверь, мне бы тоже было проще. Если уже совсем честно, то я вообще не хотела бы видеть тебя в таком состоянии, но ты здесь, — девушка откинула челку со лба. — Пожалуйста. Будь терпелив. Я приложу все силы, чтобы вернуть потерянное.

— Какой ценой?

Когда она вышла из машины, не ответив, Оберону захотелось схватить ее за руку и остановить. Что-то подсказывало ему, что именно она заплатит за его восстановление.

И речь шла о чем-то очень дорогом, о чем он сам никогда бы не попросил.

Глава 7

— Расслабься. Никакой боли.

Кэсси вздрогнула от холодного взгляда, который бросил на нее Оберон, прежде чем устроиться на кровати.

— Постарайся.

Черт. Он все еще был расстроен ее отказом в ответах, но Кэсси была честна. Она не хотела оказывать на него сильное влияние. И так уже плохо, что она чувствовала желание сблизиться с Обероном, заявив на него права, как на пару. Кэсси даже не знала, чувствовал ли Верховный Король такое же притяжение, как и она. Девушка до сих пор помнила, каким взглядом он одарил ее в момент предложения исцелить одного из Клинков. Прошло всего пара недель. Когда к нему вернутся воспоминания, то он станет прежним мужчиной… который не желал терпеть ее присутствие.

Восстановление памяти принесет конец их отношениям. Мужчина, наслаждавшийся миксом с шоколадом, снова превратится в хладнокровного, сдержанного короля, повернувшегося к ней спиной, даже не взглянув во второй раз.

Но это не имело значения. Все было неважно. Главное, чтобы ее истинная связь полностью восстановилась, чего бы ей это ни стоило.

Кэсси начала напевать, постепенно подстраивая голос под гармонии Оберона.

Вот темные нити диссонанса, обвивающие гармонии, стали более свободными и тихими, особенно там, где хранились его самые ранние воспоминания. Одна гармония каким-то образом высвободилась. Дикие ноты танцевали и выгибались на протяжении большей части жизни Оберона.

Эта гармония, должно быть, обозначала Робина Гудфеллоу, сумасбродного Хоба, которого большинство считало тайным сыном Оберона. Кэсси сомневалась. В песне Оберона не было ничего, что указывало бы на ребенка. Гармония Робина была цельной от начала до конца, будто он появился в жизни Оберона полностью сформировавшимся существом, наделенным необузданной силой.

Итак, она последовала за этой нитью, освобождая от остатка диссонирующих нот и давая ей волю буйствовать в мелодии Оберона.

Тело Оберона сильно задрожало, но Кэсси продолжала петь, вытаскивая гармонии из темных нитей. Тем не менее ей все никак не удавалось полностью уничтожить дисгармонию. Оставшись невоспетыми, нити продолжали опутывать его гармонии. Даже если Кэсси удастся все распутать, то дисгармонии все равно вернутся, заглушив все вокруг.