Песня для Корби

Кристаллики полупрозрачного серебристого тумана закружились над его лицом, грудью и обессиленными руками.

– Мне надо было убить тебя, - сказал мужчина.

– Ты не сделаешь этого, не сделаешь, я не дам тебе, - шептал мальчик.

Вдруг мужчина перестал прижимать его к земле. Туман каплями слизи осел на его кожу. Он разъедал ее как кислота, резал кристаллами.

Корби почувствовал, что из его глаз, из глаз придавленного к земле мальчика, текут горячие слезы.

– Этого не будет, - сказал он.
– Я этого не позволю, ты не сделаешь. Ты ничто, ничто, мы убили тебя, убили все вместе, убили тогда, когда ты был слаб.

Дикий крик мужчины, лицо которого распадалось, перекрыл шум огня. Он эхом полетел между черных елей, а мальчик все продолжал шептать:

– Я не убью папу, я не буду этого делать. Я не ты. Не ты.

И кристаллы стали меньше, а капли кислоты перестали сверкать. Из жуткой раны текла кровь. Мужчина попытался прикоснуться к своему лицу и снова дико закричал. На его трясущихся руках повисли волокна распавшейся плоти.

Из огня выстрелил сноп искр. Дом загрохотал. Его крыша проваливалась вниз. Огненный вихрь взвился вверх и начал снова превращаться в небо.

***

Корби почувствовал, что лежит на асфальте. Его голова была на коленях у Ары, и тот очень мягко гладил его по волосам. Рядом стоял встревоженный Ник. А в двух метрах от них, тихо и горько плача, сидел Токомин. На него издалека смотрела Маргарита. Маленькая Алеся в темных очках Однокрылого Ангела сидела у Ани на руках. А Комар тщетно пытался убедить охранника клуба, что здесь ничего не происходит и все присутствующие вот-вот разойдутся по своим делам.

– Что случилось?
– спросил Корби.

– Очнулся!
– громко, обрадовано сказал Ара.

Все к нему повернулись.

– Что я сделал?
– снова спросил Корби.

Ара кивнул на отца Андрея.

– Кажется, ты несколько изменил его жизненные приоритеты, - сообщил он.

Глава 28. Корби настоящий.

Корби чувствовал ужасную слабость. Ему удалось сесть. Небо было уже не таким ярким, как тогда, когда друзья заходили в клуб. День клонился к вечеру и все никак не кончался. Он уже казался Корби самым длинным из всех в его жизни.

– Ты в порядке?
– спросил Ник.

– Никто здесь не в порядке, - тихо ответил Корби. Его начинало мутить при мысли о том, как Токомин получил свое увечье, но не думать об этом он не мог. Кем или чем был Андрей? Кошмарная белая слизь. Галлюцинации. Призраки. Безумные депрессивные рисунки. Богатая несчастливая семья. Двойная жизнь. И, наконец, смерть в семнадцать лет от организованной группы убийц.

– Корби проснулся, - затараторила маленькая Алеся.
– Братик говорил, что ты будешь делать чудеса. Ты потрогал папочку, и папочка успокоился.

Корби дико оглянулся на девочку. Он не мог отделаться от чувства, что у Ани на руках сидит маленькая копия Андрея. Ее слова рефреном повторились у него в голове. "Братик говорил, что ты будешь делать чудеса". Братик говорил. Андрей говорил о нем.

Корби заметил, что ее лепет производит сильное впечатление не только на него. Обернулись Ара и Ник. Вздрогнула подошедшая ближе Маргарита. Она больше не плакала, но со вчерашнего дня ее лицо сильно осунулось, а глаза запали.

– Эй ты, великий гитарист, - перебивая сестренку Андрея, обратился к Корби охранник клуба, - кто тебя так?

– Никто, - вступился Однокрылый Ангел.

– Нет, не никто. Он приходит из долин, - возразила Алеся.

– Кто приходит из долин?
– поинтересовалась у нее Аня.

– Я тоже спрашивала братика, - охотно ответила девочка, - и он сказал, что из долин приходит тот, кто приходит из долин.

Охранник удивленно посмотрел на нее, потом отмахнулся.

– Я хочу знать, здесь была драка?
– спросил он у Корби.

– Нет, - сказал Корби, - я просто упал. Что-то вроде припадка.

– Он потерял сознание, - подтвердил Ара.

– Вот и я говорю, - жизнерадостно заявил Комар.
– С ним это с пяти лет. Ходит туда-сюда, и вдруг - раз: упадет.

– Я сказала Андрюше, - продолжала тараторить Алеся, - что это нечестно, потому что он сказал то же самое, что и сначала. А он перестал со мной разговаривать и просто ушел.

– Она никогда не встречалась с моим сыном!
– внезапно выкрикнула Маргарита.
– Она не могла с ним встречаться!

Она повернулась к отцу Андрея.

– А ну, признавайся, - потребовала она.
– Ты его привозил к себе. Без меня. Без моего ведома.

Мужчина безумно посмотрел на нее.

– Он сам приходил, - ответил он.
– Несколько раз.

– Не может быть!
– снова перешла на крик мать Андрея.
– Он ненавидел тебя!

Сквозь небольшую толпу, собравшуюся у входа в "Сакрифайс", прошла группа посетителей. Они нервно оглянулись на плачущего мужчину с покалеченным лицом и шарахнулись от кричащей женщины. Для охранника это стало последней каплей.

– Все!
– гаркнул он.
– Хватит! Валите ссориться в другое место.

Он схватил отца Андрея за грудки и рывком поставил на ноги. Тот устоял, хотя и выглядел странным, перекосившимся. Его лицо сводила похожая на усмешку нервная судорога.

– Да ничего же не происходит, - запротестовал Комар.

– Ты! Либо в клуб, либо вон с этого двора!
– заорал на него охранник.
– Ты, истеричка, - он ткнул пальцем в Маргариту, - будешь сцены устраивать у себя на кухне!

Корби понял, что следующий наезд будет на него, и сам поднялся на ноги. Ара ему помог.

– Иди, иди, - толкнул Токомина охранник.
– Это публичное место. Давайте! Все! Вон отсюда!

– Нет, ты ответишь, - мать Андрея цепко схватила бывшего мужа за плечо.
– Ты воровал моего мальчика? Ты сводил его с ума?

– Я сейчас вызову полицию, - предупредил охранник.

– Вы двое стоите друг друга, - вдруг сказал Ник.
– Всю жизнь делили своего несчастного сына. А у него, видно, были другие проблемы, побольше ваших.

– А ты кто такой?
– вскинулась на него мать Андрея.
– Один из так называемых друзей? Смотрел, как его убивают, и пальцем не пошевелил?