Песня горна
Шрифт:
– Переломаешься – лечить не буду, – сказала вслед Валерия Вадимовна с абсолютным хладнокровием. Потом перевела взгляд на Володьку: – Я понимаю, что ты уже большой, и очень. Но во-первых, ты сам не отмоешься как следует. А во-вторых, нужно тебя ещё разок осмотреть. Так что марш в ванную… ты знаешь, где она? – Володька помотал головой. – Ясно. Тогда бери эту простыню, которую ты уже изгваздал, заматывайся и пошли. Я покажу, а пока буду переодеваться, ты как раз наберёшь воды…
…Когда Денис, насвистывая и бешено вытирая голову полотенцем, вошёл обратно в дом, то первое, что он услышал, были истошные вопли в ванной комнате:
– Ой! Ай! Ай-ай-аййййй! ГорячооооооОООО!!! ЩИИИИИИПЕЕЕЕЕТ!!!
– Вот то-то и оно, что «мама»… повернись… не вертись… повернись, я сказала… ага, сядь… кудддда, не выйдет эта хитрость… а это что?..
– Вввваааа!!! Это давнооооооо!!! За про-во-ло-кууууууу!!! Ма-моч-кааааа, ну го-ря-чоооООООО ЖЕЕЕЕ!!!
– Ясно… теперь так…
– УАААААААААМАМАААААААААА!!!
– Радость моя, я тебе не рассказывала о правиле, которое у нас заведено… стоп, прррр, лошадка… кто в ванной на пол налил, тот и вытирает? Денис занимается этим регулярно. Олег тоже.
– Можнооооооо я пря-моооо сейчааааааа… уыыыЫЫЫ!!!
– Сейчас ты будешь домыт, и мы пойдём ужинать. А потом ты опять ляжешь спать, но уже по-людски. И будешь спать… оп, долго.
– Уууййхахахаааа, ще-кот-ноооооОООО ЖЕЕЕЕ!!!
– Щекотно – не больно, не умрёшь.
– АуауауауаууууууУУУ!!!
– М-да, не повезло, – философски прокомментировал Денис, заглядывая на кухню.
Ольга Ивановна накрывала на стол и поглядывала на часы. Посмотрев через плечо на Дениса, озабоченно сказала:
– Беспокоюсь я за Олега… То вы вместе возвращаетесь, а тут вон уже все сроки прошли, а его нет и нет…
– Да ничего с ним не случится, тёть Оль, – беззаботно ответил Денис. – А что на ужин, а?
– Кыш, – Ольга Ивановна замахнулась на него полотенцем, потом засмеялась: – Да иди ты, оденься! Ничего особенного.
– У вас даже овсяная каша особенная, – убеждённо ответил Денис. Ольга Ивановна поддалась на провокацию тут же:
– А чего овсяная каша? Про неё много зря говорят – пресная, безвкусная, мол, противная… А ведь это, как сварить, да с чем подать! Вот берёшь… Дениска! Да что ж такое?!
Спохватилась она поздно. Денис уже прозондировал обстановку – на ужин был огромный омлет с ветчиной и помидорами, чёрные гренки с сыром и колбасой и маленькие, умилительные, похожие на толпу поросят пирожки с капустой, горкой на большом блюде. Тем временем Володька взвыл особенно истошно, с нотками всемирной трагичности – в общем, так, что как раз появившийся Борис Игоревич чуть ли не подскочил и покачал головой:
– Сурово. Старший сын мой, ты почему без штанов? Не лето.
– Понял, – кивнул Денис. Слышно было, как он на лестнице во всё горло распевает одну из песен первых отрядов – тех, по многим признакам ещё больше похожих на банды «благородных разбойников» на подхвате у «витязей» РА, как в фильмах «Так будет всегда» или «Снежные вихри»:
– Пионеры в леса уходили,Оставляли могилы предков –И курились дымы седыеНад патлатыми головами…Борис Игоревич одобрительно кивнул, про себя подумав, что ведь и правда – Денис уже с месяц вот так не пел ни с того ни с сего. А ведь можно было обратить внимание, что он не поёт, а значит – устал… Третьяков-старший покачал головой и подумал, что и сам устал. Когда-то он представлял себе свою работу, как перестрелки, погони, драки… Что ж, этого хватало. Но сейчас вокруг громоздились горы и горы услужливо выкладываемых бумаг. В бумагах прятались миллионы золотых рублей и десятки человеческих жизней. И разгребание
этих гор – привычно-профессиональное – выматывало хуже любой драки. Правда – было удовольствие: видеть, как сереют и раскисают лица тех, кто был уверен: и миллионы, и жизни похоронены надёжно……Ольга Ивановна, кажется, хотела снова пожаловаться – теперь уже «хозяину» – на долгое отсутствие сына, но тут на улице послышались шум, приветственный брёх Презика, а через несколько секунд в дом вошёл Олег. За ним на пороге толпились ещё несколько человек.
– Добрый вечер, – через плечо Олега сказал Санька Бряндин, кашлянул и переступил с ноги на ногу. – А Денис проснулся?
– Проснулся! – заорал, ссыпаясь по лестнице, Денис, застёгивавший на бегу рубашку. – Меня просто к телефону не звали!
– Да мы знаем, – усмехнулся Санька. – Из Лихобабьей позвонили, сказали, что ты спишь.
Денис сердито посмотрел на взрослых. Но как раз в это время дверь в ванную распахнулась, и оттуда, подталкиваемый очень довольной Валерией Вадимовной, появился Володька.
– Опаньки, – в полной тишине, мгновенно установившейся в окружающем мире и прилегающих Вселенных, сказал Санька, делая круглые и большие глаза. На лицах у Васюни, стоявшей тут же, появилось некое полностью атавистическое выражение – заторможенное умиление, граничащее с дебилизмом, как мгновенно определил про себя вовсю развлекавшийся Денис. Мишка просто моргал. Генка Раймонд изображал памятник самому себе. «Боец середнёй» приоткрыл рот и так его и оставил – да уж, Пашку удивить – это сильно…
Володька покраснел всеми видимыми частями тела и ляпнул сразу всем, как-то судорожно нырнув головой вперёд-вниз:
– Здрассссь…
Он был в широченных трусах и катастрофически великоватых ему шлёпках, мокрые волосы ещё не расчёсаны. И он держался за руку Валерии Вадимовны. Очень прочно держался.
– Чаю всем налью, – в этой тишине сурово пообещала Ольга Ивановна. С сомнением оглянулась через плечо и добавила через силу, почти с мукой: – Ну, ещё по пирожку с капустой. А трескать – марш по домам, орда голодная.
Первым захохотал её сын…
Потянувшись, Третьякова посмотрела на часы. Первый час ночи. В принципе, ещё рано… но, похоже, все дела сделаны. На сегодня.
Она вспомнила лицо Семской, буквально излучавшее любовь ко всему миру – во время сегодняшней случайной встречи. «Энергетическая» врачиха привычно поздоровалась первой. «Дарья Аркадьевна, милая моя, да вы здоровайтесь не здоровайтесь, улыбайтесь не улыбайтесь – недолго вам на своём месте сидеть, – подумала Третьякова зло. – Похороню я вас в глубокой яме с хлорной известью и памятник закажу, расщедрюсь – холерный вибрион, танцующий на хвосте… Всё-таки великая это вещь – воля государства. Перевешивает разом все деньги и все подковёрные дрязги. Главное, чтобы государство было правильным, иначе это конец. Проверено. Если государство принадлежит подонкам, то перешагнуть через него можно, лишь залив всё вокруг кровью.
А это страшная цена. Даже за великую победу…»
Валерия Вадимовна вздохнула. М-да, а до счастливого исхода ещё далековато. Пару раз она даже начала подозревать, что Кенесбаев саботирует расследования. Но потом подумала и поняла: нет, казах кристально честен и на самом деле очень рад, что теперь у него развязаны руки, просто все хвосты и концы последних дел очень хитро похоронены.
А ампулка, та, которой траванулся водитель покушавшегося стрелка, не фабричного, между прочим, производства, самодув, хотя и хороший. И цианид в ней кустарный… Сделать-то его, кстати, и не особо сложно, но ведь кто-то должен был этим озаботиться…