Песня горна
Шрифт:
Денис оказался колено к колену с Настей, снова безошибочно глядевшей на него. Да будь всё проклято… что ж такое?..
– У тебя дела ведь, наверное? – Настя чуть наклонила голову вбок.
– Да нет у меня дел. – Денис потупился. – Не хочу я сейчас никаких дел. Ну может же у меня быть выходной. Один. У взрослых давно по два, а у нас совсем нету… как в самые тяжкие времена…
– Мы уже четыре часа ездим, – напомнила Настя. – Ты ведь мужчина, их дела важней всего.
В её голосе не было насмешки. Только констатация привычного женщине и совершенно неоспоримого факта, части жизни.
– Да
– Мой.
Денис сглотнул, пытаясь начать дышать нормально, ровно. Заставил себя смотреть в лицо девчонки – какое-то суровое, исполненное достоинства. Словно картина, портрет, а рама – удачно попавшийся прогал в листве вокруг тропинки.
Туманка тоже положила голову на круп Серого. Кони притиснули всадников вплотную. Денис поднял руку Насти, лежавшую на её колене, обтянутом мужскими казачьими штанами, бережно, но крепко сжал между своих ладоней, поднёс к губам.
«Настенька, милая моя, я на тебе женюсь, – вдруг подумал он истово. – Женюсь, как только исполнится шестнадцать, гори оно… Плевать на всё, я буду твоими глазами, наши дети будут твоими глазами…»
«…Если они будут видеть», – холодно произнес кто-то в мозгу. Не зло, не ехидно, не мерзко. Сказал спокойно и безразлично, вот что было самым страшным…
Действительно страшным. Таким, что затошнило, едва Денис представил себе это – рождённый ребёнок, его и Насти… и голос врача: «Он слеп».
Но Денис не отпустил ладонь девчонки.
– Что с тобой? – встревоженно насторожилась Настя.
– Да ничего…
– Не ври. У тебя сердце выпрыгивает.
Врать не пришлось. Кони настороженно подняли головы, а через миг послышался до этого отсечённый поворотом тропы звук – и появился открытый плоский вездеход, в котором сидели несколько человек. Но Денис не успел даже насторожиться – в глаза бросилась эмблема на капоте. Это были люди со строительства струнника, ближайшая мачта которого находилась уже совсем рядом.
– Строители едут, – весело сообщил Денис и махнул рукой, разворачивая Серого. – Здравствуйте!
– Будь готов! – откликнулся с переднего сиденья молодой, года на три-четыре старше Дениса, парень с карабином между колен. – Салют, пионерия!
– Всегда готов! – засмеялся Денис. – Салют, инженерия! Вы к нам, в Седьмой Горный?
– Да вот, решили навестить. – Вездеход тем временем остановился. – Пора уже. Скоро на вас базироваться будем.
На верховых мальчика и девочку смотрели четверо улыбающихся молодых мужчин – вооружённых, сильных… своих. Это было главное – своих. Для Дениса даже вдвойне своих – это были люди Империи. И он вдруг вспомнил! Конечно, надо спросить! Вспомнил, быстро нагнулся с седла, спросил:
– А где у вас инженер… – Денис понял, что Максим тогда не называл ему фамилии, немного смутился, но продолжил: – Его Максимом зовут…
Они переглянулись. Один из сидевших впереди сказал:
– А, ты тот парень… сын штабс-капитана Третьякова, вы у нас ночевали. Максима ищешь?
– Ну да. – Денис недоумённо переводил взгляд с одного на другого. И тогда молчавший до сих пор тяжело и негромко произнес, глядя прямо в глаза Денису:
– Мальчик, инженер Рубейкин погиб при исполнении служебного долга в стычке с бандой в июле
этого года. Его могила там.И указал себе за спину, на бесконечные изгибы и подъёмы горных лесов, над которыми – ослепительно победоносные и могучие! – высились десятки опор струнной дороги.
«…я тогда очень пожалел, что не «витязь», думал – хоть похоронили бы в Пантеоне…» – вспомнил Денис слова весёлого молодого инженера. На глаза навернулись слёзы, но мальчик сморгнул их и упрямо вскинул подбородок.
Ну и пусть – не «витязь». Ну и пусть не Пантеон. А вот! Разве это… разве ЭТО не Пантеон?! Разве…
Он не стал додумывать. Только выпрямился и вскинул руку в пионерском салюте.
И увидел: мужчины в машине поднялись и отдали честь… а рука Насти легла на его плечо.
Всё было правильно.
Всё.
Глава 6
Днём и ночью
– Таким образом, эта операция покончила с последним бандитским гнездом в Центральной России. – Денис посмотрел на часы – и в тот же самый миг прозвенел звонок.
Он прокатился по коридорам филиала, оставляя за собой шум, топот и гул, буханье открывающихся дверей и дробь беготни по лестницам… Но в 6-м классе только лёгкое движение показало, что урок закончен, хотя Денис отошёл к доске и стал как ни в чём не бывало сворачивать новенькую карту, ещё даже пахнущую клеем от марлевой основы. Он ощущал, что ему глядят в спину четырнадцать пар глаз.
Среди взглядов не было ни одного недоброго. Хотя обычно…
– Денис Борисович… – послышался голос Иры Балуевой, старшей соседей Третьяковых. Денис про неё и знать-то долго ничего не знал, думал, что там из детей только Никитка. Ира была тихой, очень аккуратной и никогда не глядевшей в глаза учителям девочкой.
– Звонок был, Денис Борисович ушёл, – напомнил Денис, поворачиваясь к классу. Там постепенно начали собираться, но по-прежнему тихо – и глядели на Дениса. Кто-то всунулся в дверь из коридора, кукарекнул. Озадаченно покрутил головой и исчез – на него не поглядели.
– Ой, то есть Денис… – Балуева встала. – А почему вы… ты… не рассказали про подвиг витязя Третьякова?
– Про какой? – спокойно ответил вопросом Денис. Вместо Иры подал голос Саня Тимашенко, сын рудничного фельдшера – того, которому в своё время досталось от Денисовой мамы:
– Когда он заставил сдаться Совет Ангельского Братства! Мы читали в учебнике и думали, что ты расскажешь… Там даже сноска есть, целых полстраницы в рубрике «Это интересно»!
– Обычный эпизод, – буркнул Денис. – Таких героев было много… тут важно общее течение событий запомнить… и причины-следствия…
– Он тебе кто? – спросил Саня прямо. – Дед?
Денис некрасиво присел на край стола. Помолчал секунду. Кивнул:
– Дед.
Класс взорвался:
– Я говорил!
– И я!
– А ты не верил!
– Да ну!
– А ты нёс – «однофамииииилееец»!
– А он жив сейчас?!
– Да жив, учебники новые совсем, а дата смерти не указана!
Можно любить или не любить Империю, имперцев, нового учителя истории – своего ровесника и где-то даже классового врага. Но… прийти в банду с пустым портфелем… и… В общем, подвиг – он всегда подвиг.