Песня полной луны
Шрифт:
В паху аж заныло. Дилан сжал губы: нет уж. Не сейчас. Он должен собираться.
— У Линды есть приглашение, — прохладно ответил он.
— Значит, не придёт, — пожала плечами Лекси. — Надо будет сказать ей, что вечеринки братства лучше не игнорировать, если она хочет произвести хорошее впечатление. Иди сюда, — закинув ногу на его бедро, она потянула Дилана обратно, в ворох простыней. — Тебе ведь не надо краситься на вечеринку, правда?..
Алексис целовала его в шею, и Дилан
Плевать.
Мягкие, настойчивые пальцы Алексис умело ласкали его. Дилан прикрыл глаза, подаваясь бедрами в её ладонь и наслаждаясь волнами удовольствия, поднимающимися из самого низа живота вверх по груди. Губами Лекси снова прильнула к его шее, целуя, покусывая и зализывая укусы.
— Лекс… — выдохнул он.
И вдруг почувствовал, что её прикосновения изменились, а кожа на ладони стала скользкой и липкой.
Распахнув глаза, Дилан увидел её.
Ту индейскую шлюху.
Она сидела на его бедрах; от её тела шла вонь разложения, и она ухмылялась. Индейская тварь ухмылялась так, будто имела право быть с ним в постели. Свободной рукой она вцепилась в его шею, сжимая и давя. Воздух в легких заканчивался стремительно.
Этой сучке всё же удалось застать его врасплох…
Дилан и сам не понял, как из последних сил вывернулся из её хватки, перехватил её липкое, склизкое тело и швырнул на кровать, рукой ухватил за горло…
…а, когда моргнул, она снова пропала, и под ним лежала Лекси, изумленная, но отчего-то не напуганная.
Видимо, он не успел применить всю силу, и она решила, что это его новый кинк во время секса.
Черт.
Дилан чувствовал, как на спине выступили капли пота. Он мог задушить Лекси. Он мог убить её здесь и сейчас. Хорошо, что не применил полную силу.
Не успел.
— Блять… — выдохнул он, обрушился на кровать. — Прости, что-то в голове перемкнуло.
Лгать он умел. Очередное вранье слетело с губ легко и просто, хотя сердце тяжело билось о ребра, выдавая его замешательство. Галлюцинации становились опасными. Он должен найти способ контролировать их, пока они не стали контролировать его самого.
Звоночек был очень тревожным.
Он не мог позволить какой-то полуразложившейся шлюхе определять его жизнь. Она мертва, а он — жив.
— А мне понравилось, — Лекси потянулась, поцеловала его в плечо. — Даже жаль, что тебе уже пора.
— Жаль, — согласился Дилан.
И снова соврал. Именно сейчас ему было вовсе не жаль.
Сон так и не шёл. Дилан даже подумывал отправиться на озеро, но в пять утра туда уже наведывались и джоггеры, и любители гребли, и местные собачники — слишком много людей, чтобы он мог чувствовать себя комфортно. Бессмысленные толпы его раздражали так же сильно, как и бесполезный разброд и шатание.
Воскресное утро он встретил на пробежке.
Оуэн чувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку. Первые минуты после сообщения о смерти Майлза просто выпали из памяти. Новость оглушила, и какое-то время окружающий мир вообще перестал существовать. Боль, вспыхнувшая в груди, была такой резкой и острой, что напоминала сердечный приступ.
Кажется, он осел на пол.
Кажется, кто-то подхватил его.
Оуэн помнил, что плакал, а в груди свистело болью. Белла обнимала его, целовала в макушку, шептала что-то успокаивающее, но он не слушал.
«Это она убила Майлза»
Она. Индейская сучка. Она вернулась мстить.
Нет, этого точно быть не может. Призраков не существует… но кого тогда он видел все эти дни и недели? Психика Оуэна трещала по швам, вот-вот норовила съехать в полнейшее безумие. Только Белла держала его на границе сумасшествия и рациональности.
Только она.
Если бы Оуэн только мог ей всё рассказать…
Сейчас, пока Белла прижимала его голову к груди и гладила по волосам, путаясь в прядях тонкими пальцами, Оуэн чувствовал, как слёзы обжигают ему глаза, а признание скребется в горле. Смерть той девчонки с каждым днём становилась всё тяжелее, а теперь — Майлз, и Оуэн ненавидел и себя, и Гаррета, и гребаную индейскую сучку, что мстит им даже из могилы.
«Это не могла быть она, чувак, и ты это знаешь, — сквозь горечь и боль, злые воспоминания и страх прорывался голос разума, успокаивающий и размеренный. — Даже если призраки существуют, они не могут убивать. Майлза загрызли бродячие псы и утащили в канализацию, и ничего сверхъестественного в этом нет, только невезение»
Но что-то должно было выгнать Майлза на улицу посреди ночи.
И, несмотря на утешающие слова собственного «рацио», Оуэн чувствовал: он знает, <i>что</i> именно видел Майлз перед смертью.
— Мне жаль, — Белла коснулась губами его макушки.
Она была рядом.
Эти слова она повторяла снова и снова.
«Мне жаль». «Я с тобой». «Поговори со мной, пожалуйста».
Он пытался. Но слова застревали в горле, каждый раз превращаясь в признание, которое оттолкнуло бы её навсегда. Оуэн не мог сейчас лишиться её, не мог, не хотел. Он не справится один, теперь без Майлза, он не справится, он свихнется, он…
Сглотнув, он шмыгнул носом. Слёзы снова обожгли щеки.
Майлз, один из его лучших друзей.
Майлз, с которым они в детстве играли в бейсбол в парке, а потом — в школьной команде. Майлз, который списывал у него химию и смеялся, что для него точные науки — это загадка гребаной вселенной. Майлз, шутивший, что на выпускном уломает их школьного психолога на охренительный трах в её кабинете — и уломал же! А поскольку аттестаты они уже получили, то никто и слова ему сказать не смог, хотя директор был в бешенстве.