Песня ветра. Ветер перемен

Алеор покрутил бренди в бокале, насмешливо глядя на нее, потом сделал еще один глоток. Из-под опущенных ресниц он внимательно наблюдал за дворянами, собравшимися в зале. Те держались на расстоянии, по правде, они боялись Алеора как огня, и никто из них не решился бы подслушивать. Однако эльф все равно был настороже, как и всегда.

– Да, мозги ты себе на севере не отморозила, и это уже радует. И естественно, я бы не потащился сюда только за тем, чтобы поддержать тебя, уж прости.
– Рада нетерпеливо кивнула, ожидая продолжения. – Просто у меня появилось одно дельце, и мне нужен партнер, на которого я смогу положиться в нем.

– Что за дельце? – Рада постаралась говорить как можно спокойнее, однако сердце в груди застучало, как бешеное. Как и всегда Алеор появлялся из ниоткуда словно свежий ветер, появлялся лишь затем, чтобы вытащить ее из этого болота, в которое ее все глубже и глубже засасывало, и порой казалось, что выбраться наверх она уже никогда не сможет.

– Дельце что надо, поверь мне, - Алеор взглянул на нее, и в его глазах Рада углядела знакомые искорки азарта. – Достаточно серьезное, чтобы взяться за него основательно.

– Рассказывай.

– Если в двух словах, то прошу вас, миледи. Владыка Илион предложил мне собрать команду и отправиться за Семь Преград к Неназываемому.

Рада, которая как раз делала глоток, подавилась бренди и закашлялась так, что слезы из глаз хлынули. Алеор по-отечески похлопал ее по спине, пока она прокашливалась, бросая хищные взгляды на разглядывающих их дворян. Как только способность говорить вернулась к ней, Рада вытаращилась на него и сбивчиво зашептала:

– Ты совсем ума лишился, что ли?! Ни один дурак не сунется в логово Неназываемого ни за какие деньги! Проще сразу же выпить яду и упокоиться с миром! Какая бхара тебя туда несет?

– Владыка Лесного Дома Илион, - оскалился Алеор. – А еще – приличный кусок земли к югу от Кевира со всеми доходами в мое полное распоряжение. Ну, и обещание не лезть ко мне как минимум тридцать лет.

Кусок действительно был лакомым, и Рада с трудом, но могла понять, почему Алеор на него польстился. Илион был его дальним родственником, причем бездетным, и не слишком-то с большой охотой отпускал наследника престола из Лесного Дома. Впрочем, тот и не особенно-то спрашивал, куда и когда ему уезжать, но у Владыки была прекрасная узда, сдерживающая его все эти годы, - титул самого Алеора. Как Светлейший Князь Лесного Дома, самый опасный наемник Этлана не имел права шляться там, где ему вздумается. Его место было в его стране, и Владыка использовал любые предлоги и поводы, чтобы задержать его там подольше. В общем-то, в какой-то степени Алеор был предоставлен сам себе еще меньше, чем Рада – ее-то, в конце концов, никакой трон не ожидал. Однако эльф всеми силами пытался игнорировать свое будущее и настоящее, выкручиваясь из цепких лап Владыки, и обещание Илиона не лезть к нему тридцать лет стоило едва ли не столько же, сколько доходы со всех южных земель Лесного Дома вместе взятых. Не говоря уже о славе, которая неминуемо ждала его после возвращения из-за Семи Преград, куда не ступала нога ни одного смертного с самого сотворения мира.

Однако, слава эта ожидала его только в том случае, если он сможет вернуться оттуда живым. За Семи Преградами спало зло, у которого даже не было имени, зло, подстегнувшее на бунт Крона многие тысячелетия назад, зло, породившее империю Сети’Агона и всех тех тварей, которых Алеор с таким прилежным упорством уничтожал последние полторы тысячи лет. Не он один, конечно, в этом участвовали и остальные государства, выставляя свои войска против нежити, ползущей с Востока, из Хмурых Земель и Страны Мрака за ними. Но были и такие твари, против которых отказывались выходить многотысячные армии, и тогда Алеор назначал за свою работу непомерную цену, улыбался своей гаденькой улыбочкой и уходил на время. А потом возвращался с уже подтухшей головой какого-нибудь очередного монстра и бросал ее к ногам бледных от ужаса заказчиков, которые желали лишь одного: чтобы он поскорее убрался с их глаз и никогда больше не возвращался. За такие подвиги ему и дали имя «Тваугебир» - Убийца Тварей, и это имя заставляло людей по ночам запирать ставни и двери, забиваясь поглубже в уютное тепло своих домов, и надеяться, что он никогда не придет к ним на порог.

Рада верила в то, что Алеор способен на все, ну, практически на все, но даже он не обладал достаточной силой, чтобы сунуться к Неназываемому. Никто из смертных и бессмертных ей не обладал.

Постаравшись звучать как можно увереннее, она взглянула на своего старого друга и заговорила:

– Никакие деньги, никакие обещания и слава не стоят того, чтобы лезть за Семь Преград, Алеор. Ты сгинешь там. – Алеор фыркнул, и Рада настойчиво продолжила: - Неназываемый – это не какой-нибудь Страж Болот, это первородное зло. Что ты вообще собрался там делать? Убивать его? Но как?

– Тут выяснились кое-какие подробности, - Алеор придвинулся к ней, оглядываясь по сторонам и следя за тем, чтобы никто их не подслушал. – Говорят, в Роуре семь лет тому назад была большая заварушка. Якобы Сети’Агон попытался вырастить там армию и при помощи Неназываемого создать плацдарм для атаки на Срединный Этлан. Только у него ничего не вышло: местные скооперировались и разбили его в пух и прах.

– Местные? – удивленно вскинула брови Рада. – Там вообще кто-то обитает? Мне казалось, что там только дикари-лошадники, вот только вряд ли они смогли бы отбиться от Сета.

Роур находился на далеком западе материка, отделенный от основной части мира высокими непроходимыми горами, и вести оттуда до крупных городов доползали так медленно, что проще было ничего и не знать. Не говоря уже о том, что по дороге они обрастали невиданными подробностями, вроде баек о летающих на драконах мужчинах или женщинах, что жили отдельным народом, воюя против всего остального мира. Рада считала все это полнейшим бредом и выдумками заезжих менестрелей, однако послушать новости из тех дальних мест все равно было любопытно.

– Ты удивишься, но там есть народы и помимо лошадников, которые смогли дать отпор Сету, а уж поверь, он туда бросил достаточно сил для того, чтобы стереть их в порошок, - хмыкнул Алеор, отхлебывая из своего бокала. – Но да это неважно. Важно вот что: Илион говорит, что Неназываемый – это вовсе не то, что мы представляем, и не настолько опасен, насколько мы привыкли считать. Порукой тому слово Илиона, и на этот раз я склонен ему верить. Потому я и согласился собрать команду и отправиться туда, чтобы завершить то, на что у дикарей не хватило сил.

У Рады в голове все перемешалось, и она сказала себе, что и не хочет ничего понимать. Слова Алеора о том, что Неназываемый не так опасен, как все предполагали, звучали для нее совершенной бессмыслицей, едва ли не откровенной ложью. Вот только сейчас у нее не было времени вникать во все это, не говоря уже о том, что Алеор ничего по делу в общем-то и не рассказал. А Рада привыкла делать выводы по факту, владея всей имеющейся информацией.

С другой стороны, Алеор никогда не врал, во всяком случае, когда речь шла о серьезных делах, и она склонна была прислушиваться к его словам. А коли так, и Неназываемый – не угроза (что отказывалось укладываться в ее голове), оставалось еще Семь Преград, через которые нужно было пройти. Железный Лес, где листья деревьев были острыми будто копья, огненная земля, где под ногами буквально бурлила лава, холмы червей, которые населяли твари похуже, чем то, о чем рассказывали детям на ночь страшилки… Погоди! Ты что, серьезно задумываешься над его предложением?

Словно что-то вдруг вернуло Раду с небес на землю. Они стояли в золоченом зале королевского дворца Мелонии, где с минуты на минуту должна была начаться ее унизительная присяга на верность королю. Внизу, у парадного входа, ее муж общался с дворянами, прикладывая усилия к тому, чтобы на нее не смотрели, как на амбициозную жестокую чужеземку. Дома спал ее маленький сын, который вот-вот должен был поступать в Военную Академию Мелонии. А дочка, должно быть, уже встала и под приглядом дядьки сейчас штудировала книги по истории и культуре Мелонии. Она родилась и выросла в этой стране, она вышла замуж за мелонца и родила ему двоих детей. Она принадлежала этой земле так же, как и ее проклятая эльфийская кровь принадлежала ее жилам. И она не могла взять и бросить все для того, чтобы убежать следом за Алеором на край света стяжать себе славу первой бессмертной, ступившей в логово Неназываемого.