Песня ветра. Ветер перемен

– Я предполагал, что будет нападение, Рада, - эльф взглянул в ответ с жесткой улыбкой, и в глазах его был мороз. – Сет просто так своих жертв не отпускает. Но это ты захотела ночевать в таверне, это было твое решение. Так что даже не думай винить меня во всем произошедшем.

Рада смотрела на него, не моргая, и чувствовала, как захрустели костяшки пальцев, до боли сомкнувшись на рукояти меча, что до сих пор был в ее руке. Алеор также смотрел в ответ, и столько жесткой насмешки было в его лице, что ей захотелось прямо сейчас же вбить свой клинок прямо в его ухмыляющиеся зубы.

– Я был на улице, - спокойно проговорил эльф, не отводя глаз. – Я думал, что они ударят с улицы, и специально вышел, подготовил лошадей и ждал, чтобы встретить их не в забитом людьми зале, а возле двери, как и полагается. Вот только Псарь вышвырнул их из-за Грани прямо в общую залу, а дверь к тому времени уже закрыли на ночь изнутри, как делают во всех постоялых дворах у дороги. Так что я ничего не мог сделать. – Взгляд его стал еще более тяжелым, и он добавил, уже очень тихо. – К тому же, как я погляжу, вы очень нужны Сету. Он послал за вами полную Свору во главе с Псарем, и вряд ли он остановится только на этом. А раз вы очень нужны ему, то это значит, что я не дам ему вас получить. А также то, что вы обе стоите гораздо больше, чем весь народ, собравшийся в этой гостинице. Так что я сделал выбор, и выбор правильный.

Еще несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Рада ощутила, как ярость медленно, неохотно, но сходит прочь. Он был таким, каким был, и ей нужно было научиться принимать его таким. Уж, наверное, она не могла переделать характер, сформировавшийся за полторы тысячи лет, да и имела ли она вообще право чему-то его учить? Он делает так, как делает, всегда. Не в его силах предотвратить вещи, которые происходят по чужой воле. Пальцы на рукояти меча ослабили хватку, и она ощутила, как напряжение покидает мышцы.

– Ладно, - дернула плечом Рада, первой опуская ресницы. – Дай мне вещи, все-таки не середина лета.

– Все в твоих седельных сумах, - взгляд Алеора стал мягче, но ироничная ухмылка никуда не делась, когда он протянул Раде поводья Злыдня. – Смотри сама.

– Так, я только одного не поняла, - Улыбашка хмуро сплюнула на землю. – Если ты подготовил их лошадей, то с какой бхариной радости ты не подготовил мою?

– Я тебе уже сказал, что лично мы с ней познакомиться не успели, – усмехнулся, глядя на нее Алеор. – Или ты бы хотела, чтобы я всех лошадей в конюшне оседлал, чтобы у тебя был выбор?

– Если бы ты посмотрел повнимательнее, древолюб ленивый, ты бы понял, какая именно лошадь мне принадлежит, - угрожающее заворчала Улыбашка. – А если бы у тебя было побольше мозгов, ты бы просто спросил у меня об этом.

– Вы мылись, Вирра! – раздраженно отозвался Алеор. – И вряд ли бы порадовались, если бы я полез к вам в купальню интересоваться, какая именно лошадь – твоя! А что касается валитов, то там их было семь! Ты здесь не единственный гном, ими вся гостиница забита, просто дрыхли все! Так что возьми эту гнедую, а в Онере разберемся.

– Да она ж сдохнет подо мной! – Улыбашка с сомнением осмотрела гнедую Звездочку, на которой ездила Лиара. – У нее просто хребет переломится и все!

– Ты не настолько толста, не льсти себе, - огрызнулся Алеор. – А если и переломится, поедешь верхом на Радиной шее. Все лучше, чем пешком.

Рада только зыркнула на него поверх седла Злыдня, резкими движениями вытаскивая из своих седельных сум запасной плащ и свою обычную шерстяную одежду. Спорить с эльфом было бессмысленно: он уже все решил и отступать не собирался, да и сил у нее на это не было. Резким движением расправив плащ, она обернулась и закутала в него прячущуюся за ее спиной Лиару.

– Вот, так теплее будет, - негромко проговорила она.

– А ты? – на нее поднялись два огромных серых глаза, полных такой заботы, что в груди снова потеплело. На носу у Лиары было пятно мокрой земли, как и на лбу и щеках. Не удержавшись, Рада улыбнулась и осторожно стерла пальцем грязь с кончика ее носа.

– Я сейчас переоденусь в теплое. Да и у тебя еще есть запасная одежда, поддень ее, чтобы теплее было. А плащ себе оставь, погрейся.

На то, чтобы собраться в дорогу, у них ушло еще несколько минут. Алеор все это время нетерпеливо топтался рядом, то и дело зыркая на постояльцев сгоревшей гостиницы, которые наконец-то прекратили метаться и собрались в стороне от здания, уныло наблюдая за тем, как полыхает кровля, а вместе с ней – все их имущество, в панике забытое в комнатах.

Рада с наслаждением натянула на себя свою обычную одежду из тонкой шерсти, сверху надела теплую куртку, простеганную в несколько слоев изнутри, чтобы не пробирал до костей осенний ветер. Эту одежду она привезла с собой еще с Севера, и никакой золотой вышивки на ней не было: только черная добротная шерсть и ничего больше. И это было правильно: золотые кони дома Тан’Элиан остались далеко за спиной вместе со всей ее жизнью, которая теперь казалась такой отдаленной, будто и не неделя прошла. Как ты там, сынок? Тревога на сердце так никуда и не ушла, оставшись смутным воспоминанием где-то на грани ее сознания. Она непроизвольно оглянулась на восток, туда, откуда они с таким упорством уезжали все это время. Я обещаю тебе, что приеду за тобой. Я обязательно приеду за тобой, как только разберусь с теми, кто преследует меня. Грозар Громовержец, пусть беда уйдет за мной и не коснется моих детей!

У Улыбашки с собой ни вещей, ни запасной одежды не было, поэтому опять возникла заминка. С грехом пополам им удалось натянуть на ее объемистые бедра старые потертые штаны из тех, что брал с собой для маскировки Алеор, а вот никакой рубашки или даже куртки ей по плечам не оказалось. Потому гномиха, ворча и понося спутников, Гончих и осень на чем свет стоит, обмоталась целиком в запасной плащ Алеора, став при этом абсолютно круглой. Из-под этой кучи черной шерсти торчали только ее голые ноги с короткими растопыренными пальцами, которые гномиха то и дело поджимала от холода.

Рада и сама уныло повозила голыми пальцами в холодной липкой грязи под ногами. Естественно, тащить с собой запасные сапоги никому и в голову не пришло, а это означало, что босиком ей ехать до ближайшей более-менее крупной деревни. Одно было хорошо: лес почти закончился, а вместе с ним и владения Латра, что означало, что следующая деревня не так уж и далеко. Однако до нее еще нужно было доехать, а ночи с каждым днем становились все холоднее, да и дождь то и дело накрапывал с неба, неся с собой пробирающий до костей ветер.

Когда, наконец, со всеми одеваниями, оханьями, жалобами и подтягиваниями стремян для Улыбашки было покончено, и они с грехом пополам водрузили оказавшуюся почти что каменно-тяжелой гномиху на спину моментально просевшей под ее весом гнедой кобылы, Рада смогла вздохнуть спокойно и сама взобралась в седло. Поморщившись, когда ледяные стремена коснулись голых пяток, она свесилась с высокой спины черного жеребца и подала руку Лиаре:

– Давай, искорка, залезай. Со мной поедешь.

Спорить Лиара не стала, да и выглядела она так, словно сил у нее на это не было. Все это время девочка стояла, привалившись к черному боку Злыдня и прикрыв глаза, и вид у нее был такой, будто она прямо сейчас свалится на землю без чувств. Когда ее маленькая ладошка оказалась у Рады в руке, Черному Ветру пришлось практически втаскивать ее в седло. Оказавшись верхом, Лиара сразу же привалилась к ней, с глубоким вздохом устроив голову у Рады на груди и затихнув. Руки ее висели как плети, и сердце вновь сжалось от жалости.