Песня ветра. За Семью Преградами

– Мы пришли, чтобы учиться, - твердо ответила Рада. – Нам было несколько откровений, из которых мы поняли ничтожно мало.

– Что, например? – прищурилась нимфа.

– Кровавое колесо смерти, - ответила искорка, и на этот раз глаза Найрин уже совершенно точно полезли из орбит, а от ее собранности и спокойствия не осталось и следа. – Мы видели, что оно должно быть сломано. И еще золотую искру, разделившуюся на две части, которая падает с огромной высоты вниз. Мы думаем, это значит будущее для народов всего мира. Возможно даже… - она на миг запнулась и взглянула на Раду, ища поддержки. Та мягко пожала ее ладонь, и искорка договорила: – Возможно, это значит, что настанет время бессмертия для всех народов. Не мнимого бессмертия эльфов, которое может оборвать любая стрела или клинок, но иного бессмертия для всех. Иного мира.

– Роксана Пресветлая! – губы Найрин дрожали, а голос был едва слышен. – Я вижу волю Твою, Яростная, и я подчиняюсь ей!..

Видя ее потрясение, Рада немного приободрилась. По крайней мере, нимфа не сочла их умалишенными, несущими какую-то околесицу. Да и глаза у нее были такие, будто она сама думала о чем-то подобном и теперь, слыша это от других, убеждалась в правоте своей собственной догадки. Потому Рада взглянула на нее и уверенно проговорила:

– Мы пришли сюда затем, чтобы узнать у вас, как достичь того, что нам открылось. Как сделать так, чтобы изменить это тело и привести в него Великую Мать. Напрямую. – Для большей наглядности она ущипнула на глазах Найрин собственную руку. – Прямо в эту материю, понимаешь? Вы должны нам сказать об этом, вы должны это знать!

Лиара рядом с ней горячо закивала, жадно глядя на нимфу. А та вдруг только горько рассмеялась, хоть золотые искры в ее глазах с каждой секундой разгорались все ярче и ярче, превращаясь в пламя лесного пожара. Раде на миг подумалось, что у нее силы духа едва ли не столько же, сколько и у Лэйк, если не побольше. Просто сила эта скрывалась под бархатной тканью ее спокойствия, самоконтроля и мягкости, в то время, как у Лэйк была обнажена, будто холодная сталь.

– Мы думали, вы нам это расскажете! – в голосе нимфы звучала горечь, но губы улыбались. – Мне было видение в тот момент, когда мы сражались в последней битве Великой Войны. Я видела четырех женщин, в телах которых придут на землю Небесные Сестры. Придут, чтобы принести этот новый мир, бессмертие, о котором ты говоришь. Учитывая все, что вы рассказали мне о том, что с вами случилось, вполне возможно, что одна из вас, или даже обе – две из этих четырех.

Под Радой дрогнули ноги, и теперь она уже широко открытыми глазами воззрилась на Найрин, не зная, что и сказать ей. Точно такой же вид был и у Лиары, с открытым ртом рассматривающей нимфу. Та же, наоборот, как-то собралась после первого потрясения и проговорила:

– В любом случае, это всего лишь предположение. Мы будем говорить и узнавать друг друга, чтобы точно убедиться. Роксана не просто так привела вас в наши земли, зачем-то Огненной это было нужно, а коли так, то мы примем вас, повинуясь Ее воле. Но обо всем случившемся с вами должна узнать Великая Царица. И Эрис должна посмотреть на вас, чтобы убедиться. – Она твердо кивнула сама себе, словно принимая какое-то решение. – Сейчас я отведу вас в ваш дом, где вы отдохнете с дороги. А сама поговорю с Лэйк. Возможно, вечером мы побеседуем еще раз и обсудим все, уже без спешки. Даже если вы и не те, о ком я думаю, Небесные Сестры явили вам Свои лики и Свою помощь, а это значит, что вы сможете оставаться с нами столько, сколько вам захочется. Так что пока отдыхайте спокойно и не бойтесь за свою судьбу. Теперь она в руках Небесных Сестер, а рук надежнее в мире не существует.

– Мы и не боимся, правда, радость моя? – искорка так искренне, так счастливо рассмеялась, прижимаясь к плечу Рады, что та захотела прямо сейчас обнять ее крепко-крепко, пусть даже и на глазах нимфы, и поцеловать прямо в смеющиеся глаза. – Я же говорила тебе, помнишь? Я говорила тебе, что Великая Мать не оставит нас!

– Я знаю, искорка моя, - мягко улыбнулась Рада и, все-таки не удержавшись, поцеловала ее золотые кудряшки.

Найрин смотрела на них задумчиво и загадочно, и ее изумрудные глаза сияли сейчас такой древностью, что Раде она вдруг показалась чем-то совершенно иным, чем-то далеким и могущественным, как само время.

– Никогда еще не бывало такого, чтобы Низинники обрели веру в Великую Мани прямо из Ее ладоней. Настает новое время, и ветра несут его над миром, растягивая золотым маревом.
– Она покачала головой, рассеяно улыбаясь, словно девчонка, которой поднесли разноцветный гребень. Потом вдруг нимфа встрепенулась и всплеснула руками. – Что же это я? Холод такой, а мы тут посреди дороги топчемся! Пойдемте скорее в тепло, вы ведь устали с дороги! Поедите, отогреетесь, а потом поговорим. У нас еще с вами много времени впереди, очень много!

И в этот момент что-то распрямилось в Раде. Как туго скрученная струна, намотанная на кулак, которую разжали пальцы, и она моментально вновь стала прямой и хлесткой. Так долго она была напряжена, так долго была скручена в точно такой же узел. Все переживания Семи Преград, усталость, напряжение перехода, прощание с друзьями, тревога перед неизвестным будущим и подозрительными анай, все это в один миг слетело прочь, ссыпалось с нее ненужной шелухой, и она вздохнула, всей грудью втянула воздух.

Это был другой воздух, Лиара была совершенно права. Он пах сосной и ветром, и горами, и хлебом. И радостью, искрящейся в припорошенных снегом ресницах над глазами смеющихся детей. И свободой, с которой синее небо над головой распахивало объятия для крылатых женщин, танцующих в нем, будто рой невиданных бабочек, стрелой стремящихся взлететь к раскаленному солнцу, что породило их, впитавшись в их кровь и плоть. И силой, бурлящей, словно поток, звенящей, как горный ручей силой, которая золотыми волнами плескалась в глубоких зрачках Найрин, тенями лежала в уголках глаз Торн, хлестала, будто прорвавший плотину водопад, из золотого ока, вытатуированного на лбу их немногословной сдержанной царицы. Теперь Рада чувствовала эту силу всем своим сердцем, распахнувшимся наружу этому странному месту, этому невиданному народу, такому чужому для нее и такому… знакомому.

Не удержавшись, Рада огляделась вокруг, испытывая никогда раньше не приходившее желание поклониться этому месту в ноги, а может, даже поцеловать снег, что укрывал пушистым одеялом тихое становище в седловине меж гор. Она взглянула на искорку, на свою маленькую золотую девочку, которая сама была немножко Великой Матерью, что мягко вела ее за собой через все преграды, которые вставали на их пути, и привела к ней самой и сюда, где ее ждала ее собственная душа, так долго ждала, носясь с ветрами над белоснежными вершинами молчаливых гор в краю лесов и солнца. Затерянная в этом бесконечном солнце.

В глазах искорки стояли слезы, и она смеялась, так светло и счастливо, как в тот самый первый раз, когда Рада сказала ей, что любит ее. Рада взглянула на Найрин, и в глазах нимфы тоже был этот свет, но немного иной. Странный проблеск молчаливого узнавания, будто через тысячи лет впервые и снова они смотрели друг на друга. Будто когда-то давным-давно они уже вот так же смотрели друг другу в глаза.

– Спасибо тебе, Найрин, - хрипло проговорила Рада, протягивая ей ладонь. – За все.

– Не за что, Рада, - ответила нимфа, крепко пожимая ее руку. – Хорошо, что вы пришли сюда. Мы так долго ждали вас.

Это звучало странно, но правильно. Обняв искорку за плечи, Рада зашагала следом за нимфой к маленькому домику, укрытому белой шапкой снега, прячущемуся под громадой Перста Тары. К домику, который теперь был их с искоркой Домом.

========== Глава 28. Любовь и тишина ==========

– Ты уверена? – взгляд синего, как лед, глаза Лэйк был задумчивым и тяжелым.

Она сидела у стола, придвинув к себе чашку с уже поостывшим чаем, и вид у царицы был усталый.

– Да, Лэйк, - кивнула Найрин, выдыхая через нос терпкий, щиплющий глотку дым. – Ровно настолько, насколько вообще можно быть уверенной в данной ситуации. Что я знаю точно, так это то, что их нужно показать Эрис. Точнее может сказать только она.