Песня Волчьей луны

Бриллиант холодил грудь, но этот холод не мог отогнать огонь, который тек по ее телу, расплываясь от чужих рук. Арьяна обернулась – лицо Ирвина, привычно напряженное, сейчас было необычно спокойным, почти мягким. Он смотрел на Арьяну так, словно сейчас все его надежды лежали у нее под ногами.

Ступай легче…

– Ты говорила, что хочешь выбрать сама, – сказал Ирвин. – Думаю, ты уже выбрала, Арьяна.

Несколько пронзительно долгих минут они смотрели друг на друга, и в голове у Арьяны не было ни единой мысли. В ней воцарилась звонкая пустота – такая же, которая появилась за миг до того, как она встала перед Ирвином с пистолетом в руке. И она всегда знала: любая пустота ждет, чтобы ее заполнили.

От Ирвина пахло дорогим одеколоном, сухой степной травой, горечью охоты. И та сила, которая сделала Арьяну его истинной, почти бросила их друг к другу. Арьяна не знала, что можно целоваться вот так – жадно, жарко, сливаясь с другим человеком в одно существо.

Это и была истинность – теперь Арьяна понимала и принимала ее всей своей сутью.

Одежда соскользнула на ковер осенней листвой. Когда сильное жилистое тело вмяло Арьяну в кровать, то она смогла лишь медленно развести ноги и податься навстречу чужому желанию – принять его, дать ему погрузиться в самую потаенную глубину, растаять в нем, окончательно стать единым целым.

А потом пламя поднялось до небес, и Арьяна растворилась в нем до капли.

И ничего на свете больше не имело значения. Были только они с Ирвином и ритм, в котором они двигались – древний, звездный, единственно возможный.

Тишина, укутавшая их потом, была похожа на то спокойное безмолвие, которое наступает после шторма – огонь стих, его последние лепестки растаяли. Ирвин негромко рассмеялся, поцеловал Арьяну в плечо – от него веяло теплом и умиротворением.

Пламя улеглось, только сердце еще билось так, словно хотело вырваться и сбежать.

“Никакой истинности, – подумала Арьяна, устраиваясь в объятиях Ирвина поудобнее и пытаясь выровнять дыхание. – Никакой истинности, я просто наконец-то выбрала свою жизнь сама, как и хотела. Я пошла по той дороге, по которой хотела идти. А не по той, которую мне навязали”.

– Кажется, я придумал, как тебя удивить, – сказал Ирвин. Скользнул губами по ее плечу, легонько дунул в волосы за ухом. Арьяна подумала, что могла бы лежать вот так с ним вечно.

– Что же это будет? – спросила она. Ирвин улыбнулся – она не видела его улыбки, просто почувствовала ее.

– Завтра увидишь, – пообещал Ирвин. – Доброй ночи.

Глава 6

Арьяна заснула почти сразу. Ирвин снова поцеловал ее в плечо – теплое, чуть влажное – и за окнами негромко зазвенел голосок ночной делевы, крохотной серой птички, которая по поверьям прилетает к истинной паре.

Вот и к ним прилетела.

Забавно, конечно, подумал Ирвин, я лежу рядом со своей истинной и думаю не о ней, а о политике и неслучайных случайностях. Арьяна негромко вздохнула во сне. От нее веяло чуть солоноватым запахом морской воды и цветов – тем запахом, который всегда окутывает пару после страсти. Ирвин улавливал его своей волчьей сутью – он всегда мог точно сказать, кто, когда и с кем нескучно провел время.

“У меня есть истинная, – сказал он себе. – Моя истинная. И теперь я с ней, и я нормален”.

Он вслушался в ту тишину, которая окутывала душу. Ни следа того серебристого волка, который всегда был в нем и готов был вырваться в мир – ему и полнолуния не надо было. Ни следа безумия и горя.

Мать была бы счастлива. В отличие от отца, она всегда верила, что Ирвин встретит истинную и исцелится.

Но он встретил не только Арьяну, и эта встреча заставила его думать о том, что все не так просто. Что-то было не так, и Ирвин должен был понять, что именно.

Мейв часто появлялась при дворе, но все это время старалась не пересекаться с Ирвином. Иногда, запертый в своих покоях, он улавливал тонкую фруктовую ленту ее запаха и знал: Мейв здесь. Сегодня на ней светло-зеленое платье с глубоким вырезом, сегодня она выбрала простенькие духи и нанесла их за ушами, сегодня от темного облака ее кудрей веет дорогим шампунем… У Ирвина бывали дни и даже недели просветления, когда он вел обычную жизнь: читал, гулял в дворцовом парке, даже выбирался в Зеленую слободу – в эти чистые спокойные дни Мейв тоже избегала его.

Однажды она заметила его на лестнице, торопливо развернулась и практически сбежала.

А вот сегодня почему-то подошла. И вела себя не так, как ведут, когда между людьми есть только дружба.

“Мне очень жаль, что я не твоя истинная”.

Ирвин не верил в светскую вежливость и чужие сожаления. Почему, интересно, Мейв заговорила об этом только сейчас? После того, как старательно избегала его несколько лет.

А тут еще и этот Аделард Пиннет. Ирвин, конечно, понимал, что его не воспринимают всерьез – пока еще не воспринимают. Он слишком долго был безумцем в зверином обличье, неудивительно, что Аделард заявился к младшей княгине и предложил свои услуги. Ладно, допустим, он забыл об инстинкте самосохранения, когда сунулся к той, которая принадлежала не просто волку – младшему князю хармиранскому, и думал, что ему за это ничего не будет. Но почему он сделал это настолько стремительно?

Аделард и Мейв. Ирвин чувствовал, что между ними есть какая-то связь.

Та самая, что соединяет марионеток в руках кукольника.

Арьяна негромко вздохнула во сне. Ирвин вытянулся на кровати, закинул руки за голову. У него есть истинная, у него есть своя семья, и в пекло всех интриганов и всех королей – но та безумная легкость, которая окутывала его в волчьем обличье, ушла и не возвращалась.

Он понимал, что Аделард и Мейв появились не просто так. Их подсунули младшим хармиранским князьям… но для чего? Всем известно, что невозможно изменить истинной, так что маневр с Мейв был не оправдан – и для чего совершен вообще?

Ирвин провел руками по лицу. Все вдруг стало ясно.

Он встретил истинную. Исцелился и обрел разум рядом с ней – значит, младшая ветвь хармиранской княжеской фамилии существует по факту, а не просто на бумаге. Значит, Ирвин имеет значение и влияние. Если что-то случится с Киганом, если князь, например, умрет, не оставив законного потомства, как не раз случалось в истории, то тогда Ирвин с полным на то правом займет трон. А потом править будут его дети – он собирался серьезно поработать над этим в ближайшие дни.

Тому кукловоду, который стоял над игровой доской, не нужны были лишние влиятельные фигуры. И он искал способ избавиться от них. Арьяна едва не умерла после тех проклятых сушек – Ирвин едва не отправился за ней. Теперь в игру ввели Мейв – но даже если бы Ирвин раньше любил ее без памяти, он все равно не поддался бы на ее чары и многообещающие взгляды. Теперь у него была истинная.

Впрочем, может быть, кукловод не верил в истинность до конца.

Ирвин выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Тонкий серп стареющей луны висел над деревьями – раньше один его вид вызывал тоску. Раньше Ирвин не мог спокойно смотреть на луну – а теперь вот стоит и смотрит, и в душе нет ничего, кроме спокойствия, почти равнодушия.