Петербургский пленник

– Я, оказывается, очень деловой человек, Авдотья Яковлевна, - улыбнулся Лазарев.
– Кручусь подобно известной белке, но результат есть, вместо скорлупок из моего колеса сыплются денежки.

– Нам Иван рассказывал, как ловко вы с ним на пару обыграли кого-то в клубе. Там колесо установили?

– Упаси бог. В клубе люди бывают обидчивы: иного обыграешь, а он за пистолет хватается. А я не стрелок, нет.

– Точно не стрелок? А по женской части?

– Господи! У него слова вообще во рту не держатся? Клялся ведь, что ни-ко-му!

– Не переживайте так. Мы все понимаем, я то есть. Вы человек молодой и живете здесь без жены. Девушки на Вас явно поглядывают. А тут еще шальные деньги свалились, да повеса Панаев под боком - вот и оскоромились....

Лазарев потоптался, изображая то самое смущение, и Панаева рассмеялась:

– Давайте ваши бумаги. Редакторов опять сегодня нет, они все на обеде у одного писателя средней руки, который так их благодарит за публикацию. И если дела Ваши позволяют, то выпейте со мной чаю и расскажите о чем угодно. Мне нравится Ваша манера рассказывать.

После этих слов она вдруг подняла полуобнаженную руку к прическе, повернулась вполоборота и взглянула на него из-под приопущенных век.

– "Мать моя женщина, да ведь она меня клеит!" - осознал Лазарев и тотчас ощутил давление в чреслах.
– "А почему, собственно, нет? Ее пикантность я давно оценил и она это, видимо, поняла". Краснея против воли, но и наглея, он сказал:

– С удовольствием, Дотти....

Спустя час, лежа неглиже на груди у вовсе обнаженного Дмитрия Николаевича, Панаева изливала ему свои накопившиеся обиды:

– ....после свадьбы опять побежал по девочкам. Второй сначала очень рьяно бил копытом и добился меня все-таки. Но знали бы Вы, каким он бывает нытиком! А эта его ревность: всегда, везде, ко всем мужчинам! В итоге я бросила обоих, но жить совсем без любви пылкой женщине тяжело. Вы ведь оценили мою пылкость?

Вместо ответа Митя поцеловал "Дотти" в уголок губ, почувствовал вновь зарождение желания и стал ее зацеловывать везде, везде, везде....

Глава пятнадцатая, в которой гастроли почти прошли

Поезд наконец-то вполз под своды Николаевского вокзала в Москве. Измученные долгой дорогой (22 часа!) и холодом (рождественские морозы ударили во-время), артисты варьете тоже почти ползком выбрались на вокзальный перрон.

– Будь прокляты эти гастроли!
– с ненавистью произнес Алексей, которого Митя в последний момент упросил поучаствовать.

– Нич-чего, - клацая зубами, сказала Варенька.
– Сейчас в вокзале от-тогреемся, в-выпьем чаю и з-заживем....

– Какой чай?
– произнес заветное Шишкин.
– Где бы здесь нечто обратное справить....

– Отставить разговорчики!
– скомандовал Лазарев.
– Все сейчас будет, резво идем в вокзал. Но не дай бог что в вагонах оставите.... А вот и наш антрепренер! Что скажете, Андрей Модестович?

– Извозчики ждут, номера в "Большой Московской" заказаны, можно ехать.

– Хорошо. Но полчаса мы пробудем здесь - ибо члены все позамерзали.

– Все все?
– улыбнулся антрепренер.

– Все!
– подтвердил "мсье Персонн".

Гостиница дамам не понравилась.

– С нашей никакого сравнения, - брезгливо изрекла Поленька.
– Мне кажется, здесь могут быть клопы....

– И постояльцы, в основном, купчики, - добавила Варенька.
– Многие в поддевках.... И так нагло смотрят....

– Тем слаще будет домой воротиться, - внес нотку оптимизма Дмитрий Николаевич.

– Ох, не говорите мне о возвращении, - простонала Полина.
– Эта дорога ужасная будет долго сниться, а представить, что надо будет ее еще раз пережить, я не могу.

– А не выпить ли нам по рюмке коньяка?
– бодрился по-прежнему Митя.
– Закусить шоколадом, запить кофеем, потом повторить, А? Или сразу спуститься в трактир и плотно поесть?

– Отстаньте, мэтр, - вяло сказала Варя.
– Я просто зароюсь сейчас в постель и буду спать, спать....

– Меня к себе возьмешь?
– вдруг предложила Полина, - Вдвоем нам будет теплее.

– А если еще и меня?
– озорно улыбнулся Митя.

– Нет!
– дружно ответили дамы.
– Ты никогда нам спать не даешь!

– Так это когда мы тет-а-тет. Сейчас же будем а-труа....

– Тогда мы тебе не дадим, - хохотнула Полина.

К следующему вечеру артисты, кончено, пришли в себя и явились в "Яр" полные желания положить этих купчиков и вальяжных простоватых бар к своим ногам. Потому они озвучивали здесь преимущественно разгульные и озорные песни: "Выйду на улицу", "Ехал на ярмарку ухарь купец", "Нет, ребята, все не так", "Бирюзовые златы колечики", "Я московский озорной гуляка", "Я милого узнаю по походке" и много в этом же роде. Но вставили и несколько лирических песен: "Кавалергарды", "О бедном гусаре", "Не говорите мне о нем", само собой песни Малинина и т.д. Помост для выступлений был устроен в "Яре" в центре, куда сходились все залы и эркеры кабинетов, так что любой посетитель просторного ресторана мог внятно слышать песни. Они и слушали жадно, а когда "мсье Персонн" разрешал, то подпевали во всю глотку. Залы ломились от публики, которая принимала их "на ура". Неделя выступлений пролетела быстро. Хозяин ресторана спохватился было и предложил продолжить концерты, даже за двойную цену, но к тому времени антрепренер договорился об одинарном выступлении труппы на сцене Большого театра, по какому случаю репертуарный балет был перенесен на другой день - и Дмитрий Николаевич решил такой случай не упускать. Все же публика тут будет другая, более интеллигентная, хоть и разбавленная снобами.

Он тщательно продумал репертуар и последовательность номеров, осмотрел сцену театра и ее освещение, приставил командовать осветителями бездельного Андрея Модестовича и проконсультировался с директором театра по поводу того, что цензоры считают здесь неприличным. Затем познакомился с гримерами и попросил их гротескно раскрасить себе лицо. Он вышел от них удовлетворенный, но и Варя и Полина ужаснулись новому облику мэтра: - Зачем Вам понадобились эти шрамы? Просто Квазимодо какой-то!

– Будем считать, что я снял маску, - усмехнулся Лазарев.

Наконец театр наполнился очень респектабельной публикой. Дмитрий дал знак оркестрантам, и в зал медленно полилась мелодия вальса "Ласкового зверя". Под эту тихую музыку он вышел к рампе и начал свои речи:

– Прекрасные дамы и уважаемые господа! Я тот самый "мсье Персонн", основатель Петербургского театра "варьете". Мои артисты немногочисленны, к тому же не имеют богатых оперных голосов и потому наш стиль пения - доверительный, мы апеллируем к вашей душе. В нашем репертуаре есть романсы, народные песни и озорные куплеты, которые мы будем в сегодняшнем концерте чередовать. Некоторые наряды моих артисток можно счесть вызывающими - но таков стиль варьете, мы предлагаем зрителям необычные номера, с так называемой "изюминкой". Вам предстоит осознать, приносит ли этот стиль удовлетворение вашим глазам, ушам и всему существу. Итак, вот звезды моего варьете: позитивная героиня Варенька, роковая женщина Полина, многоплановый тенор Алексей и струнная группа под управлением Бориса Шишкина. На аккордеоне и фортепьяно играет тот же Шишкин. Я пою при случае слабым баритоном, имею в руках гитару и бразды правления. Обычно я выступаю в маске и меня много раз просили ее снять. Теперь я стою перед вами без нее. Как видите, мне есть что скрывать.... Ну, а первым номером нашей программы будет, конечно, песнь о Москве!