Певцы Родины
Шрифт:
одна из них. Могучий Зевс, если верить мифу, без памяти влюбился в юную
прекрасную Европу, дочь финикийского царя Агенора, и решил ее похитить. Он
превратился в быка и вплавь задумал доставить возлюбленную на остров Крит.
Родилось прелестное полотно "Похищение Европы". А за ним - "Одиссей и
Навзикая", пронизанное солнцем и светом.
Поиски простоты, более обобщенных решений, повышенная декоративность -
таков был ответ Серова на вопрос, куда идти.
...В районе бульвара Инвалидов парижские
любопытного пассажира.
Каждое утро, рано-рано, в любую погоду он появлялся у их стоянки, брал
извозчика и ехал в Лувр. Судя по большому альбому, который носил под мышкой,
это был художник. Пассажир был добр, весел, хорошо платил.
Художнику легко работалось в Париже. Здесь он вспоминал свою юность,
бродил по музеям, заб.ывая о портретной заказной кабале, копировал, рисовал.
Много энергии, времени, сил отдал Серов созданию эскиза театрального
занавеса для постановки "Шехерезады" русской балетной труппой Дягилева. В
нем он продолжает поиски новых, оригинальных декоративных решений. Тогда же
им написан портрет танцовщицы Иды Рубинштейн.
Художник непрестанно рисует с натуры. Для этого он ежедневно посещает
студию Коларосси. Там в основном рисовала молодежь. Серов часто был
недоволен своими работами, выдирал листы из альбома и выбрасывал их. Кто-то
сказал ему: "Вы бросаете кредитные билеты".
"Ну, какая я знаменитость! - ответил Серов. - Знаете, есть такой
табак - "выше среднего". Вот я такой табак, не больше".
Валентин Серов был прогрессивно настроенным человеком, ненавидевшим
пошлость, несправедливость, насилие. Его угнетала обязанность первого
портретиста России - принимать заказы царского двора.
Еще в 1900 году, когда Серов заканчивал писать портрет Николая II,
произошел такой случай. В зал дворца вошла царица. Она взглянула на портрет,
взяла сухую кисть из ящика с красками и указала пораженному художнику: "Тут
слишком хорошо, здесь надо поднять, здесь опустить".
Кровь ударила в голову Серову, но взял из ящика палитру и, протянув ее
царице, сказал: "Так вы, ваше величество, лучше уж сами пишите... а я больше
слуга покорный..."
События 1905 года глубоко потрясли Серова.
"Даже его милый характер изменился круто, - вспоминает Репин, - он стал
угрюм, резок, вспыльчив и нетерпим; особенно удивили всех его крайние
политические убеждения, проявившиеся у него как-то вдруг. С ним потом этого
вопроса избегали касаться".
Серов выходит из Академии художеств, навсегда отказывается выполнять
заказы царского двора. На телеграмму с просьбой написать портрет царя
отвечает короткой телеграммой: "В этом доме я больше не работаю".
...Осенью 1911 года Серов приехал отдохнуть в До-мотканово. Русское
раздолье радовало глаз, веселило душу. Художник бродил по дорогим сердцу
аллеям
старого парка, подолгу сидел там.Погожие, теплые дни, осенний воздух развеяли хандру. Серов был на
редкость весел и добр. Он забыл о болезни сердца, омрачавшей его жизнь в
последние годы.
Как-то молодежь усадьбы затеяла игру в городки в старой липовой аллее.
Валентин Александрович решил тряхнуть стариной. Он ловким ударом разбил один
"город", другой. Но внезапно, почувствовав боль в сердце, бросил биту...
В ноябре Игорь Грабарь решил показать Серову новую экспозицию его работ
в Третьяковской галерее. Вот что он пишет об этом памятном дне:
"Я никогда не забуду... как мы стояли с ним перед этим портретом -
"Девушка, освещенная солнцем". Он долго стоял перед ней, пристально ее
рассматривая и не говоря ни слова. Потом махнул рукой и сказал не столько
мне, сколько в пространство: "Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь,
сколько ни пыжился, ничего уж не вышло: тут весь выдохся".
Почти четверть века отделяло этот ноябрьский день от жаркого июньского
дня, когда молодой художник писал Машу. На Серова глядела с портрета его
юность, юность, ставшая вечной.
Андрей Рябушкин
Зa окном черным частоколом стоят ели. Брезжит рассвет. Алые лучи зари
пробивают туман, и лес оживает. Вот на опушку выбегает девушка-березка,
молоденькая, вся в красном, за ней другая - в золоте, а через мгновение они
уже ведут нескончаемый хоровод с подругами. Рассвело, тумана как не бывало.
Березы стоят белые-белые, как мрамор, их вершины то в багряном, то в
червонном уборе. Колоннада белоснежных стволов с золотым куполом: русский
Парфенон! Как прекрасен он на фоне бледной лазури осеннего неба, по которому
чередой бегут облака!
Великий в своей царственной простоте колорит "Троицы" Рублева. Белое,
золотое, голубое... Древние белокаменные златоглавые храмы Московского
Кремля, Новгорода, Пскова - как все это сливается с картиной родной природы,
такой близкой сердцу каждого из нас.
Русская природа. Какой неиссякаемый родник для истинного художника! Но
эта россыпь драгоценных самоцветов запрятана в сказочный ларец, и только
немногим посвященным даны ключи к нему...
"1875 г. Августа 16 дано сие Тамбовской губернии Борисоглебского уезда
из Борисоглебского волостного правления мальчику села Станичной слободы
Андрею Петрову Рябушкину в том, что он уволен для поступления в воспитанники
какого-либо художественного заведения, где только может быть принят к