Пин-код для Золушки

Уоллес не услышал ничего нового для себя, но удивился: откуда про возможное покушение стало известно богу войны маори и каким образом эти сведения дошли до ума Кахуранги?

— Скажи, как ты это делаешь? — спросил он вождя. — Как узнаёшь то, чего знать не можешь? Объясни, ведь ты окончил Кембридж и получил докторскую степень!

— Да. Но по этнографии, а не оккультизму…

— Но не думаешь же ты, что деревянный идол читает мою судьбу и каким-то образом, через бездушное боевое весло, передает сведения тебе?!

Кахуранги помолчал.

— Но я действительно узнал то, что сказал! Это знание просто появилось у меня в голове! И знаешь, что я думаю?

Вождь замолчал в мучительном раздумье. Уоллес ждал окончания ответа. И он последовал:

— Я думаю, что великий Туматауэнк прочел твою судьбу и сообщил ее мне!

Уоллес выругался про себя, однако внешне не проявил никаких чувств. Молчание затягивалось.

— А сейчас пойдем, вернемся к нашему гостю, — произнес наконец Кахуранги.

Когда дощатые врата в капище бога маори Туматауэнка открылись, в помещение прорвались не очень мелодичные, отрывистые звуки музыки и речитатив песен. Как будто отдраили полутонную бронедверь противоатомного бункера. И это тоже удивило Уоллеса.

Из душной комнаты, пропитанной неприятными запахами и с такой же неприятной давящей атмосферой, они вышли на веранду. Здесь продолжалось веселье, Гафур был задумчив, хотя делал вид, что с интересом рассматривает танцующих девушек. Уоллес с Кахуранги заняли свои места, и развлечения гостей продолжались, но не очень долго, поскольку вождь дал команду переходить к обеду.

Окружающая обстановка и постоянное упоминание людоедства так подействовали на Гафура, что, когда накрывали на стол, он даже не удержался и, несмотря на свою обычную невозмутимость, спросил:

— А что, действительно вы до сих пор едите людей?

— Конечно нет, — ответил Кахуранги. — Это осталось в прошлом. Разве что в день совершеннолетия даем молодым мужчинам попробовать человечину. Маленький кусочек…

Но, посмотрев на лицо гостя, засмеялся:

— Шутка! Конечно, у нас давно нет каннибализма!

Какие выводы сделал из всего происходящего Гафур — неизвестно, но когда начался обед, он не притронулся к мясным блюдам, а для приличия только попробовал фрукты. Правда, после трапезы подали кальяны, и араб с удовольствием стал вдыхать пряный, необычный для себя дым. Через некоторое время он заметно расслабился и повеселел. Строгость сползла с лица, и из бездушного робота, выполняющего волю хозяина, он превратился в обычного человека.

— А скажите, у вас действительно здесь свои законы? — благодушно спросил он.

— Конечно! — кивнул вождь, выпуская густые клубы дыма.

— И полиция сюда не может приезжать?

— Не может. Кроме Энтони, мы не пускаем полицейских, — важно сказал Кахуранги.

— А если власти захотят арестовать вашего подданного?

— Без нашего согласия это невозможно!

— Неужели дело обстоит именно так?! — обратился Гафур к Уоллесу, который хотя и делал вид, что курит, но не затягивался.

— Чистая правда, — подтвердил сержант. — Но за всю историю не было ни одного случая, чтобы маори отказали полиции в доступе или выдаче подозреваемого.

— Да, это так! — кивнул Кахуранги. — Мы дружим с властями, и такова наша добрая воля. Но она может измениться! Правда, Тони?

— Несомненно! — кивнул Уоллес.

Словом, все были откровенны, расслаблены и довольны, настал подходящий момент для задушевных разговоров. Уоллес подал Кахуранги условный знак, и вождь оставил их наедине.

— Что значит это письмо из банка? — вдруг спросил Энтони. — Ну, то, которое вы оглашали на днях. Про пин-код французской гражданки, который откроет ей доступ к наследству Афолаби?

Тут же лицо обычного человека подтянулось, затвердело и снова превратилось в железную маску робота.

— Я не могу отвечать на эти вопросы, мистер Уоллес, — холодно ответил Гафур. — Попрошу не затрагивать темы, относящиеся к моим служебным обязанностям.

— Дело в том, что кое-какие моменты из этого письма меня заинтересовали, — продолжил Уоллес. — И я бы хотел оплатить услуги кого-нибудь, кто мне их прояснит.

— Боюсь, что вы выбрали не того человека, — выпрямившись и глядя как бы свысока на собеседника, который отнюдь не был ниже его, сказал Гафур. — Должен вам сказать, что на службе у шейха Касима, да пребудет он в раю, я достаточно хорошо зарабатывал!

— Но сейчас шейха Касима, к сожалению, нет, — отметил Уоллес. — И вам придется искать новую работу. А насколько я понимаю, это нелегкая задача.

И действительно, тут он был прав, потому что хорошо знал — верные одному шейху люди не ценятся всеми другими. Каждый должен вырастить своего собственного, покорного и полностью лояльного человека. Только на него он может рассчитывать. Поэтому со смертью шейха карьера Гафура закончилась. Но это напоминание не произвело желаемого результата.

— Я достаточно заработал у шейха Касима, — повторил он, — и мне нет необходимости нарушать слово верности, которое я дал ему много лет назад.

— Но я компенсирую ваши угрызения совести, — сказал Уоллес.

Гафур холодно усмехнулся.

— Вряд ли. У вас просто нет ничего такого, что могло бы перевесить мою преданность ушедшему от нас шейху.

— Вы ошибаетесь, — спокойно сказал Уоллес, и положил на стол сверкающий и переливающийся разными цветами бриллиант. — Знаете, сколько здесь карат?

Гафур бросил беглый взгляд.

— Около пятнадцати.

— Правильно. Я вижу, вы понимаете в этих вещах. — Уоллес положил рядом еще такой же кристаллик. — А этот?

— Примерно такой же.

— И оцените чистоту обоих. А также цветность и огранку.

— Да, я вижу, это хорошие камни. — В голосе Гафура появился интерес. И тогда Уоллес достал и положил рядом третий камень. На этот раз он ничего не говорил. Да говорить и не было необходимости. Гафур со своим обычным невозмутимым видом достал платок, чистый и отглаженный, которым недавно вытирал нос, развернул его, положил туда все три драгоценных камешка и, аккуратно завернув, сунул в карман. После чего, глядя сержанту в глаза, сказал:

— Банк Deposit Suisse в Цюрихе. Там хранится одна из частей активов ушедшего от нас друга шейха Касима, да успокоит Аллах его душу, — мистера Афолаби. И есть его завещание о том, что часть этой суммы, а она выражается в нескольких миллионах долларов, должна перейти к миссис Бойер. Но только в том случае, если она подтвердит свое право пин-кодом, который и является ключом доступа к ее богатству.

— Спасибо, — кивнул Уоллес. — Но вряд ли можно подозревать какую-то женщину в убийстве шейха…