Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

H.H. Степун приехала для ухаживания за Фондаминской вечером 6 марта и пробыла у них три недели, см. в письме Зензинова Рутенбергу ( RA):

Сегодня вечером должна приехать Наталия Николаевна Степун, будет ухаживать за А<малией> О<сиповной>, у них же и поселится; пробудет три недели. А<малия> О<сиповна> и Илья Исидорович ее приезду очень радуются.

43. ‘Она столь мила, что необходимо облегчить ее страдания’ {фр.).

44. ‘красивой улыбке’ {фр.).

45. ‘несчастий’, ‘страданий’, ‘бед {идиш).

46. Описка: нужно – mars.

47. Речь идет о болях в горле, которые Амалия Осиповна сравнивала с режущей бритвой. Зезинов вспоминал:

Физические ее страдания были очень велики. «Как будто бритвой горло режут…» (Зензинов 1937:102).

48. Ср. у Гиппиус:

Ноябрь… Декабрь… Амалия выздоровела? Нет, далеко не совсем, говорит доктор (русский специалист) <Манухин>, который с большим трудом вывел ее из острого периода столь серьезной болезни. Еще бы не с трудом, – при характере Амалии: она и тут стремилась действовать по-своему, не подчиняясь требованиям врача: а у него, кстати сказать, свой был характер, и между ними, доктором и пациенткой, все время как бы шла глухая борьба.

Не прекратилась и тогда, когда Амалия «выздоровела». На новую квартиру, поздней осенью, ее еще «перевезли»; но она быстро вошла, со всеми деталями, в свой прежний образ жизни; выезжала во всякую погоду (а какие это были слякотные осень и зима!), слышать не хотела ни о лечении, ни о режиме, и твердо установила дальнейшие свои планы. Доктор протестовал, категорически восстал и против плана ехать ранней весной в Грасс, указывал на постоянную возможность возвращения болезни, при всех этих условиях: Амалия осталась непоколебима. На категоричность протестов отвечала тою же категоричностью: она «выздоровела»! И такая была у нее сила… внушения, скажем, что окружающие, самые близкие, не то поверили ей, не то, от привычки не спорить – не спорили; во всяком случае не очень беспокоились; и конфликт пациентки с врачом их мало тревожил. Действовала и ее веселость; очень довольна была новой квартирой: – «я тут как в раю» – написала мне раз в записочке (Гиппиус 1937: 42-3).

49. Яков Осипович Гавронский (1878–1948), брат Амалии, врач; член партии эсеров, см. о нем: Вишняк 1954: 81, 83.

50. Декоративное растение из рода рододендронов (семейство вересковых).

51. Ср. в письме Зензинова Рутенбергу от 6 марта ( RA):

Слышал я, что в отдельном разговоре с Марией Самойловной <Цетлин> Леметр высказывался за немедленныйотъезд в теплый климат, но Илья Исидорович об этом и слышать не хочет.

52. Наверное, Рутенберг писал до этого Фондаминской о необходимости сбросить лишний вес – мотив нередкий в его письмах разным корреспондентам, см., например, в приводившемся письме М. Горькому от 20 июля 1934 г. из Лондона (II: 3).

53. Александр Мильеран (1859–1943), французский социалист-реформист; в 1920-24 гг. президент Франции.

54. От немецкого: Freileihe – ‘свободная ссуда', ‘одалживание!

55. Ср. в письме Зензинова Рутенбергу от 24 марта 1935 г. ( RA):

Благодаря Вам стараюсь ее всячески баловать. Вчера ей вдруг пришло желание иметь новое чистое одеяло. «– Я напишу Петру Моисеевичу, он мне пришлет деньги и тогда куплю себе одеяло…» Только сегодня я узнал об этом, но сегодня воскресенье – завтра же куплю ей одеяло, какое она хотела, и ей скажут, что это от Вас. Она будет счастлива!

56. Сестра милосердия А. Яшвиль, одна из авторов посмертных воспоминаний об Амалии.

57. Елена Алекс<андровна? – еевна?>, сестра милосердия (см. также ее упоминание в следующем письме Фондаминской).

58. Это письмо пришло в одном конверте с письмом Зензинова, который писал (RA):

Пишу из квартиры А<малии> О<сиповны>, чтобы вложить эту записку в письмо А<малии> О<сиповны>, которое А<малия> О<сиповна> сейчас Вам пишет и которое я пойду сейчас сдавать на почту. Знаете ли Вы, что только Вам А<малия> О<сиповна> сейчас и пишет?

59. Ритуальное пасхальное застолье у евреев.

60. Ср. в воспоминаниях Зензинова:

Умирала и умерла она фактически от голода – на 28-ой день голодания. Личико ее стало маленьким, глаза большие, все глубже уходящие внутрь. За месяц до смерти они стали необычайно лучистыми, всех поражали своей красотой (Зензинов 1937:103).

61. Амалия Осиповна намекает на знаменитую куртизанку Марию Дюплесси (наст, имя Альфонсина; 1824-47), умершую от туберкулеза. Дюплесси была любовницей многих выдающихся людей: Дюма-сына (который под именем Маргариты Готье вывел ее в «Даме с камелиями», 1848), Ф. Листа и др.

62. ‘ссамой красивой улыбкой ( фр.).

63. чудесный месяц май’ (нем.).

64. «Новая Россия» – двухнедельный журнал, выходивший в Париже под редакцией А.Ф. Керенского (1936-40; вышло всего 84 номера).

65. Имеются в виду две книги Керенского, вышедшие в 1936 г. в парижском издательстве «Payot»: «La v'erite sur le massacre des Romanov» (с предисловием Bernard Pares) и «L’exp'erience Kerenski».

Часть VI Несостоявшийся герой? (О последних годах Рутенберга)

Рутенберг удивительно цельный человек с здоровыми нервами…

А. Яковлевич ¹

Веселым никогда не бываю. Веселости у Господа Бога на мою долю не хватило.

Из дневника Рутенберга (запись от 14 марта 1932)

< image l:href="#" />

До сих пор речь в основном шла о Рутенберге-деятеле, Рутенберге-герое, жившем в мире, как выразился бы Ф. Достоевский («Скверный анекдот»), «коловращения идей» и пытавшемся найти этим идеям практическое применение. Пусть не всегда его активность увенчивалсь лаврами победителя, но почти всегда сопровождалась колоссальной энергичностью его натуры, деловой предприимчивостью и волевым напором. Деятельная сторона рутенберговской личности при таком портретировании естественным образом оказалась выдвинутой на передний план. Ограничить, однако, этой стороной сложный и неодномерный во многих отношениях, и прежде всего в психологическом, феномен Рутенберга значило бы обеднить его целостный облик. Между тем написанное об этом человеке тем именно по преимуществу и грешит, что до неумеренности выпячивается его активное, деятельное начало и вне внимания остается другой Рутенберг – рефлектирующий, подверженный приступам меланхолии и душевным кризисам. Здесь не следовало бы, конечно, нарушать существующие между «двумя Рутенбергами» пропорции – того, деятельного и энергичного, было гораздо больше, но полностью обойти молчанием существование другого, «подпольного человека», противоположного «фасадному», было бы и неверно, и малооправданно.