Пиратский граф
Шрифт:
— Дон Иньиго, какая честь и радость для меня, — льстиво подбежал иудей и стал пожимать обоими руками руку дедушки, — я как только узнал, что вы прибыли в город, тут же отправил сына узнать, не могли бы вы посетить меня.
— Авраам, я тоже рад тебя видеть, — маркиз улыбнулся и пошёл за евреем, который сразу же показал идти за ним.
Вот тут я сразу мог сказать, что в этом доме не бедствовали. Картины на стенах, ковры, дорогая мебель, всё говорило о достатке.
Собственно говоря, комната в которую мы пришли явно была гостиной и также шикарно обставлена, а я наконец
— Прошу познакомься с моим внуком, графом Иньиго де Мендоса, — представил дедушка меня, а затем хозяина дома, — Авраам Сениор, раввин и старейшина иудейской общины Сеговии.
— Рад приветствовать знакомого моего дедушки, уверен, что вы хороший человек, если смогли добиться его расположения, — заговорил я на иврите, вызвав этим шок и у маркиза, и у хозяина дома.
— Ваше произношение сеньор Иньиго, — удивлённо вскрикнул еврей, — просто превосходно!
Тут он посмотрел на моего сопровождающего и спросил его на этом же языке.
— Это ваша заслуга брат?
Иосиф Колон улыбнулся, и покачал головой.
— Я учу сеньора Иньиго арамейскому и древне иудейскому, чтобы он мог читать наши тексты в оригинале. Такого было его пожелание.
Восхищение, смешанное с изумлением, появилось на лице Авраама, но он перешёл обратно на кастильский, поскольку дедушка не понимал языка, на котором мы перебросились парой фраз.
— Ваше сиятельство, — повернулся он к нему, — позвольте выразить вам совершеннейшую признательность за то, что познакомили нас, а также моё восхищение образованностью вашего внука.
— Иньиго знает также древнегреческий и истинную латынь, — зачем-то прорекламировал меня ему дедушка, — и это, не считая остальных языков.
Иудей поднял руки к потолку.
— Какое счастье иметь такого внука сеньор Иньиго! — воскликнул он.
— Давай, покажи ему ту бумажку, — ворчливо ответил тот.
Хозяин дома закивал, позвал сына и тот вскоре принёс шкатулку, из которой была извлечена короткая записка, зашифрованная уже известным мне шрифтом.
— Иньиго, ты самый начитанный и умный, из всех, кого я знаю, — обратился ко мне дедушка, — посмотри пожалуйста, ты можешь прочитать, что там написано? Многие умы безрезультатно бились над переводом, но никому пока это не удалось сделать.
— Потому что письмо зашифровано, — кивнул я, — я уже сталкивался ранее с таким видом шифрования и могу его перевести.
Изумление проступило на лицах обоих взрослых.
— Серьёзно? — удивился дедушка, на что я кивнул, — тогда переведи пожалуйста, нам нужно знать, из-за чего умерло три человека, которые пытались доставить эту записку в Венецию.
— Это неделовой разговор сеньоры, — улыбнулся я, — если бы я всё делал бесплатно, я бы до сих пор жил в Гвадалахаре на деньги семьи.
На лице иудея расплылась блаженная улыбка.
— Сколько вы хотите за эту работу сеньор Иньиго? — поинтересовался он.
— А таки сколько вы можете мне за неё заплатить? — в голове у меня почему-то всплыли истории, оставшиеся от памяти Евгения Орлова про Одессу и одесских евреев, так что я невольно
вставил в свою речь эти обороты. Причём это получилось у меня сделать легко и непринуждённо.Маркиз с изумлением посмотрел на меня, иудей на Иосифа Колона, а тот отрицательно покачал головой, показывая, что этому он меня точно не учил.
— Ваш внук Ваше сиятельство мне так сильно нравится, что я готов познакомить его со своей внучкой, — с улыбкой сказал иудей.
— Давай обойдёмся без этого, — дедушка отмахнулся от подобной чести, — Иньиго ещё слишком мал, чтобы задумываться о девушках.
— Записка, — вернул я их обоих к нашим делам, — обычно за такое в Риме платят двести флоринов.
Брови иудея взметнулись вверх.
— За простой перевод сеньор? Почему так дорого?
— Вы всегда можете поискать в Кастилии того, кто сделает это для вас дешевле, — улыбнулся я своей самой запоминающейся улыбкой, — к тому же вы сами сказали, что очень хочется узнать, почему за неё пролили кровь.
Лицо дедушки наполнилось весельем, а вот иудей наоборот погрустнел, поняв, что сам совершил ошибку выдав свою заинтересованность в этом переводе.
— Сеньор Иньиго, ну хотя бы пятьдесят и я стану вашим лучшим другом, — попросил он жалобным голосом.
— Я минимум на что соглашусь, это на сто восемьдесят и пусть вашим другом останется мой дедушка, — не повёлся я на такой дешёвый развод.
— Сеньор Иньиго! Мои дети и внуки будут голодать месяц, если я отдам вам такие деньги! — взмолился он, — давайте хотя бы семьдесят.
— Греческие учёные признавали, что голодание полезно, — заметил я, — к тому же вы всегда можете продать одну из этих замечательных картин, что висят у вас на стенах. Я даже отсюда вижу, что они дорогие.
— Сеньор Иньиго! Это наследство моей бабушки! — тут же соврал он, — вы хотите, чтобы я продал память о любимой бабушке? Девяносто.
— Вспомните те случаи, когда она вас порола и продайте ей назло её самую любимую картину, — хмыкнул я, — сто пятьдесят и то, только из уважения к вашей бабушке.
На лице иудея появилось страдальческое выражение, он заломил руки.
— Синьор Иньиго! Подумайте о будущих перспективах, я всегда теперь буду обращаться к вам за переводом, что принесёт вам в будущем много золота! Сто десять.
— Будущее знает только Господь, — вздохнул я и перекрестился, — я же вынужден жить сегодняшним днём и что он мне принесёт. Сто тридцать и это моя последняя цена.
— Синьор Иньиго! Сто двадцать пять и моя вторая бабушка будет молить Яхве о вашем счастливом будущем! — взмолился он.
— Сто двадцать шесть, молитвы вашей бабушки и по рукам, — нехотя протянул я ему руку, за которую он тут же схватился.
— Иосиф закрой уши, — приказал я и когда еврей это сделал, я с ходу перевёл записку, поскольку видел текст и пока мы спорили расшифровал его. Речь там шла о вражде между банками Медичи и Паццы, а также том, что груз золота повезут из Сарагосы во Флоренцию в январе следующего года. Неизвестный автор предупреждал о необходимости усиления охраны, поскольку в сундуке будет не меньше тридцати тысяч золотых.