Пиршество демонов

– У тебя все получится! Вперед! Начинай, а иначе зачем ты здесь?

Клер кивала и улыбалась в знак поддержки. Майкл откинул секцию стойки и вышел; аплодисменты усилились. В дальнем конце зала, рядом с дверью с надписью «Офис», располагался небольшой помост. Вспыхнули лампы, и золотистые волосы Майкла заблестели, в глазах заиграли голубые искры.

Класс! Теперь это был не обычный Майкл. Это был… кто-то совсем другой.

Ева тоже вышла из-за стойки и с задумчивым видом прислонилась к стене рядом с Клер, сложив руки на груди. Алые губы Злой Королевы улыбались.

– Он прекрасен?

Клер могла лишь согласиться с ней.

Майкл отрегулировал микрофон, проверил его, сыграл быстрое упражнение для пальцев, которое, как знала Клер, действовало на него успокаивающе. И улыбнулся зрителям. Никогда прежде Клер не видела у него такой улыбки - полной энергии, радостной и открытой. Когда его взгляд скользнул по ней, внутри стало горячо, и щеки запылали от смущения.

Ах, как же он был хорош! Теперь она поняла, о чем говорил Шейн, и не смогла остаться равнодушной к обаянию Майкла.

Шейн прикоснулся к ее плечу и протянул стакан с каким-то напитком.

– Вы ведь все знаете, кто я такой?
– как раз в этот момент спросил у публики Майкл.

И примерно восемь десятых собравшихся ответили громовыми радостными криками. У остальных - студентов, забредших сюда случайно или от скуки,- сделался растерянный вид.

Уверенной рукой Майкл в последний раз подрегулировал микрофон.

– Меня зовут Майкл Гласс, и я живу в Морганвилле.

Снова раздались приветственные крики, и не успели они смолкнуть, как Майкл заиграл быструю сложную мелодию, которую не раз репетировал дома словно бы ради забавы. Однако сейчас она звучала совсем иначе. В ней проявился весь его немалый талант - Майкл сверкал, будто белое золото, а музыка плыла из-под его рук потоком света, окутывала сияющей сетью, и Клер не осмеливалась двигаться и даже дышать. Никогда она не слышала, чтобы Майкл так играл.

Искоса глянув на Шейна, она увидела, что взгляд его распахнутых глаз прикован к Майклу. Она подтолкнула его локтем, в ответ он ошеломленно покачал головой.

Ева улыбалась с таким видом, как будто ничего другого и не ожидала.

Песня закончилась мелодичным сверкающим аккордом. Когда звон струн стих, зрители некоторое время хранили молчание, а потом взорвались громом аплодисментов и бурей восторженных криков.

Клер подумала, что улыбка Майкла искупает все зло, творящееся в Морганвилле; по крайней мере, в данный момент.

Следующая композиция была медленной и нежной, и потрясенная Клер поняла, что именно ее Майкл подбирал и записывал недавно ночью, и теперь его голос сплетал из мелодии и слов печальную, рвущую сердце красоту.

Песня посвящалась Еве.

У Клер перехватило дыхание, на глаза просились слезы. Она даже не догадывалась, что музыка может обладать такой силой. Оглянувшись, она увидела на лицах и других зрителей тот же чистый восторг, даже Оливер за стойкой потрясение замер. А в затененном углу сидела Амелия, задумчиво кивая с таким видом, будто она, как и Ева, знала все наперед.

В глазах Сэма сверкали слезы, но он улыбался.

В конце песни голос Майкла опустился до шепота. На этот раз аплодисменты долго не смолкали, зрители просто ревели от восторга.

Майкл снова подрегулировал микрофон.

– Поберегите силы, ребята,- сказал он, перекрывая шум.- Мы еще только начали.

Это была лучшая ночь Клер за все время ее жизни в Морганвилле. Никогда ранее ей не удавалось с такой полнотой почувствовать себя частью чего-то большего, увидеть такое единение столь разных людей. Ничего не подозревающие студенты дружески похлопывали по плечам уроженцев Морганвилля с браслетами, вампиры искренне улыбались людям, и, похоже, даже Оливера не обошла всеобщая эйфория.

Майкла трижды вызывали на бис и стоя приветствовали несмолкающими овациями. Сойдя с помоста, он сразу же устремился к Еве, обнял ее и крепко поцеловал.

– Ну?
– спросил он.- Не похоже на провал?

– Какой уж там провал!
– Шейн протянул ему руку.- Мои поздравления, парень.

Майкл обнял его и посмотрел на Клер; она не колеблясь обняла его тоже. Его тело казалось на ощупь теплее обычного, и он заметно вспотел.

– Ты был изумителен,- прошептала она.- Я… ошеломлена.

Он поцеловал ее в щеку и повернулся к толпе поклонников, жаждущих пожать ему руку. Больше всего среди них было хорошеньких девушек.

– Понимаешь, что я имел в виду?
– сказал Шейн, когда Клер подошла к нему.- Хорошо, что Ева здесь. Перед таким напором ни один парень не устоит.

– Даже вампир?

– Ха! В особенности вампир.

Минут через пятнадцать поток обожателей иссяк, и заведение опустело, остались лишь немногие истовые кофеманы. Клер с Шейном уселись в кресла и сделали новый заказ.

– Спасибо тебе,- сказала она.

– За что?
– Он вскинул брови.

– За лучшее свидание в моей жизни.

– Это? Ха! Вполне средненькое. Я могу устроить и получше.

– Правда?

– Не сомневайся.

– Не хочешь подкрепить свои слова делом?

Их пальцы сплелись.

– Как-нибудь,- ответил он.- Уже скоро.

Она представила, что может стоять за этим обещанием, и у нее снова перехватило дыхание. Шейн улыбнулся медленной лукавой улыбкой, и ей страстно захотелось поцеловать его прямо сейчас.

– Ну, готовы?

У столика возник Майкл. Сияние, которое он излучал на сцене, поугасло, у него был обычный и даже немного усталый вид. Клер быстро допила горячий шоколад и кивнула.

Увы, все на свете имеет конец - даже самые лучшие ночи.

Клер ложилась спать, когда услышала крик Евы. Это был не вопль типа: «А ну, прекрати щекотать меня, псих ненормальный!» - нет, это был полный тревоги крик во всю мощь легких, потрясший дом, будто внезапно раздавшийся визг циркулярной пилы. Клер натянула пижамную куртку, схватила халат и выскочила в коридор. Шейн, все еще в джинсах и тенниске, уже спускался по лестнице.

В коридоре первого этажа на полу сидел Майкл, поддерживая окровавленную девушку. Ева запирала дверь.

– Миранда,- позвал Майкл, убирая с лица девушки волосы, тоже испачканные кровью.- Миранда, ты меня слышишь?

Это была, можно так сказать, подруга Евы - еще совсем дитя, в той поре, когда девушка и страстно желает, и боится стать женщиной. Миранда слегка пополнела с тех пор, как Клер видела ее в последний раз, и уже не была пугающе худой, но по-прежнему напоминала неухоженного ребенка.